Неизменная доброжелательность Фатьмы согревала измученную Сейиду, но в глубине души она все же опасалась, что госпожа прекрасно знает ее прошлое, только не подает виду. С одной лишь Кусар она чувствовала себя в безопасности от призраков минувшего. Они снова очень сдружились.

Как-то Кусар пожаловалась, что тетушка Фатьма обеспокоена делами сына — Хамди слишком много работает, все свое время отдает журналу, политике, совсем не бывает дома. Слушая горячие сетования девушки, Сейида с ласковой печалью подумала, что Фатьма здесь, конечно, ни при чем — постоянная занятость Хамди куда больше задевает любящую Кусар.

Сокровенные разговоры чаще всего велись вечером в садике, где когда-то Хамди, Салах и Талаат ждали результата выпускных экзаменов. Дом погружался в сон, ночная темнота окутывала улицы, а они все сидели, задумчивые и притихшие.

Резкий звук шагов заставлял Кусар тревожно вглядываться в темноту, провожая глазами запоздалого прохожего.

— Опять не он…

— Работы много, — оправдывала его Сейида.

— Работа! Работа! — вырвалось у Кусар. — Нельзя же жить одной работой.

— Он молод, честолюбив. Это можно понять…

— Но у него есть мать, близкие. Нужно думать и о тех, кто тебя любит!

— Он и сам радуется, когда ему удается пораньше выбраться.

— Нет, Сейида, ты ошибаешься, — горько вздохнула девушка. — Гранки, верстка, типография, клише… о чем он еще с нами разговаривает?

— Не о модах же ему говорить, — рассудительно отозвалась Сейида.

— Мог бы поинтересоваться, как мы тут живем.

— Разве он дает мало денег?

— Не в этом же дело.

«Ну, это для кого как», — подумалось Сейиде. Когда жизнь течет без помех, все сыты, дома достаток, люди искренне утверждают: не в деньгах счастье. Но попробуй обойтись без них. Шагу не ступишь. За все дерут втридорога. Не дай тебе бог, Кусар, испытать на собственном опыте, что чувствует мать, когда ей не на что купить лекарства для заболевшего сына! Не дай тебе бог узнать, что такое закон, когда ты не имеешь возможности дать взятку! Если бы бедность была человеком, я бы убила ее!

Но Сейида не стала произносить горячих речей — сытый голодного не разумеет. Сейчас Кусар не поймет ее, и слава Аллаху!

— Глядишь, завтра у него дел будет поменьше, тогда и наговоритесь… — только и сказала она.

— Слышишь, Сейида?! — радостно встрепенулась девушка. — Это его шаги… Пойду приготовлю ужин!

Так шли дни за днями… Однажды утром Сейида решила побывать на старой квартире. Она уже оделась, чтобы выйти из дому, как вдруг услышала цокот копыт по мостовой и голос возницы:

— Вот этот дом и есть.

Сейида встревожилась. Она приоткрыла дверь и увидела спину полицейского, который вылез из коляски и направился в лавку бакалейщика Махмуда.

— Послушай, приятель! — донеслось до нее. — Ты не знаешь Сейиду Габер, известную также как Наргис?

— Живет здесь одна Сейида… А насчет другой мне слышать не приходилось.

Полицейский двинулся к дому. Сейида решительно вышла навстречу.

— По какому делу, сержант?

— Мне нужна Сейида Габер, она же Наргис.

— Я Сейида! — коротко ответила беглянка, стараясь унять сердцебиение.

— Значит, ты и есть Сейида? — туповато переспросил полицейский. — Известная как Наргис?

Вот болван! Что ему так втемяшилось ее бывшее имя?

— Да, Наргис — это тоже я!

— Супруга Аббаса эль-Бараи?

— Клянусь Аллахом, она самая, сержант! В чем дело?

— Потерпи, сейчас узнаешь…

— Да не тяни ты! — не выдержала Сейида.

— Ну, поехали, если так торопишься.

— Куда?

— Исполнять постановление суда.

— Какое постановление?

— О возвращении в супружеский дом.

На крыльце показалась Кусар, за ней Фатьма.

— В чем дело, сержант?

Медлительный полицейский вновь забормотал о постановлении. Кусар поняла только одно: Сейиду уводят силой. Она умоляюще повернулась к Фатьме. Та только развела руками.

— Закон есть закон.

— Значит, полиция на стороне этого мерзавца?! — возмутилась Кусар. — А если он снова будет ее бить?

— Ничего не поделаешь… — вздохнула Фатьма.

— Пусть снова бежит!

— Ее опять разыщут.

— С полицией шутки плохи! — горделиво добавил сержант. — Давай-ка, Сейида-Наргис, полезай в коляску и поехали. Мне надо выполнять приказ.

— Прямо сейчас? — горестно воскликнула Кусар.

— У меня на руках постановление, — снова завел полицейский, — доставить Сейиду Габер, известную также под именем Наргис…

— Довольно… — оборвала его Сейида. — Сейчас поедем.

Но сержант продолжал, все так же медлительно и нудно:

— …в дом законного супруга Аббаса эль-Бараи. Улица Садд, переулок эль-Бараи.

— Ну-ка повтори адрес! — встрепенулась Сейида.

— Улицу Садд, переулок эль-Бараи.

Дом Умм Аббас! Место, где Сейида провела худшие годы своей жизни! Она опустила голову. За что судьба так жестоко издевается над ней?

— Придется подчиниться, Сейида. — Фатьма ласково дотронулась до ее плеча.

Сейида выпрямилась.

— Подожди минутку, сержант, я только соберусь.

Она скрылась в доме и вскоре снова появилась с чемоданом в руке. Габер вместе с другими ребятишками стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Он вопросительно взглянул на мать.

— Ничего не поделаешь, сынок!.. Надо ехать.

К Сейиде подошла прослезившаяся Фатьма.

— Храни тебя Аллах! Кто знает, вдруг все и наладится… Ты будь с ним помягче… Мужчины как дети, лаской их скорее проймешь…

— Я уж пробовала и так, и этак… — махнула рукой Сейида. — Результат один.

— Может, возьмешь кое-что из своих украшений?

— Лучше повременить…

— Тогда я дам тебе немного денег. Не отказывайся. Пригодятся.

— Большое вам спасибо, госпожа! Верно, уж мне до смерти не расплатиться с вами за то добро, что я увидела в этом доме…

— Не говори глупостей! Ты для меня вторая дочь.

Кусар никак не могла поверить в реальность происходящего.

— Столько болтают о равноправии, а на деле бог знает что творится — с полицией везут к пьянице-мужу! И это в середине двадцатого века!

— Сама я во всем виновата, Кусар, — отозвалась смирившаяся Сейида. — Правильно говорится, выбирай себе спутника до того, как выйдешь в дорогу. Попадется хороший человек, и не надо с ним никакого равноправия.

Они уже подходили к коляске. Сейида порывисто повернулась к Кусар и прошептала:

— Береги Хамди, не ревнуй его к работе. Он тебя любит, поверь, я-то уж вижу. И помни, Кусар: «Дом, в который входит солнце, доктору можно не посещать».

Растроганная девушка бросилась ей на шею.

— Спасибо, Сейида! Если бы только молитвы помогли, я бы день и ночь молилась за тебя и Габера!

Полицейский взял чемодан, бросил на заднее сиденье, помог усесться Сейиде, подал ей Габера и приказал вознице:

— Трогай, Абдель Хамид!

Коляска покатилась по улицам, застревая на оживленных перекрестках. Но сейчас ничего не интересовало Сейиду, и даже хмурое лицо Габера не прояснилось во время долгого путешествия. Вот и знакомый тупик. Возница крикнул:

— Приехали! Дальше сами дойдете, а то там не развернешься.

— Дом-то знаешь? — спросил у Сейиды полицейский.

— Еще бы не знать!

Дверь в типографию была распахнута настежь, как и двадцать лет назад. Дом казался еще более грязным и обшарпанным. Скамейка, может быть, та же самая, на которой любил сидеть ее отец, стояла на улице. И все-таки что-то изменилось… Сейида никак не могла понять… Потом догадалась — исчез шум работающих машин. Из дверей типографии вышел старик. Он приложил ладонь к глазам и сокрушенно закивал головой.

— Здравствуй, дочка! Вот как жизнь круто заворачивает — приходится к старому берегу прибиваться.

— Что делать, Абду, — развела руками Сейида. — От судьбы не уйдешь. Какие у вас-то новости?

— Лучше не спрашивай! Докатились до того, что печатаем объявления, пригласительные билеты, переплетаем старые книги. Едва на хлеб зарабатываем, не то что во времена покойного Бараи.