— Честью клянусь, ты слишком подозрительна, Тавхида!

Этот разговор, разумеется, не успокоил хозяйку, более того — теперь она была почти уверена, что Аббас выкрал книжечку у кого-нибудь из постоянных посетителей. Подсчет выручки еще больше увеличивал ее тревогу: денег не прибывало, а количество талонов росло. И однажды, когда недельную выручку почти целиком составили печатные бланки с затейливо набранным названием заведения, бандерша взорвалась:

— Это что же такое творится? Откуда столько талонов?

— Они фальшивые! — воскликнул Абу Зейд.

— Чего тебе только в голову не взбредет! — напустилась на него хозяйка, но эта мысль, поначалу показавшаяся дикой, нашла в ее душе какой-то неясный отзвук. Словно что-то очень важное вертелось в памяти и никак не приходило на ум… И вдруг она вспомнила!

— Послушай, Сейида, не ты ли мне говорила, что у отца Аббаса есть типография?

— Я, — безмятежно отозвалась Сейида.

— Ах он, тварь! — взревела бандерша. — Подделывает талоны в своей типографии! Больше некому… Надо немедленно заявить в полицию!.. Я ему покажу, подлецу!

— Не может этого быть! — оторопела Сейида.

— У таких все возможно! Сплошное жулье!..

— Успокойся, Тавхида! — рассудительно загудел Абу Зейд. — Ну, подумай, кому могло понадобиться подделывать твои книжечки? Тоже мне банкноты!

— Клянусь Аллахом, это как раз и похоже на такого мерзавца! Банк ограбить у него кишка тонка, а бедных девушек готов обобрать до нитки!

Тавхида повернулась к Тахие:

— Кто дал тебе эти талоны?

— Не помню…

— А тебе, Рора?

— Какой-то незнакомый мужчина.

— А мне… — вспоминала Люхез, — Абу Сариа, мастер Реда и… один незнакомец!

— Ну и скотина! — возмутилась Тавхида. — Мало того, что сам ходит сюда по фальшивым талонам. Он еще и торгует поддельными книжечками!.. Я убью его, клянусь Аллахом!

— Перестань, Тавхида, может, все еще и не так… — снова попытался вмешаться Абу Зейд.

— А ты помолчи, не твоего ума дело!

— Пожалуйста… — обиделся любовник, — если хочешь, иди сообщай в полицию!

— Этого типа надо поймать с его талонами… — после некоторого раздумья заключила Тавхида.

Ничего не подозревающий Аббас явился на следующий день. Была пятница, квартал наводнили солдаты, получившие суточное увольнение. То и дело в кофейни и бары заходили военные патрули. Они вылавливали отлучившихся в самоволку, забирали драчунов и буянов.

Абу Зейд сидел в своем обычном углу в гудящей кофейне, присматривал за мальчишкой-официантом, который едва поспевал выполнять заказы. Когда на пороге появился Аббас, хозяин, боясь упустить мошенника, поспешил ему навстречу и льстиво приветствовал словами известной песни: «О свет очей моих, забыл ты нас!» Наигранное гостеприимство Абу Зейда не насторожило Аббаса: все, что могло прийти в его пустую голову, — это нелепая идея, будто любовник Тавхиды побаивается соперничества и потому заискивает перед ним. Он небрежно кивнул Абу и вприпрыжку побежал вверх по лестнице.

Дела налаживаются, Аббас! Глядишь, и появится у тебя подруга, и будет снабжать тебя деньгами, и заживешь ты не хуже других… Вот уж Сейида покусает локти, когда узнает, что его любовницей стала сама хозяйка! А почему бы и нет? Чем черт не шутит. Разве Аббас хуже этого жирного буйвола? В мечтах он уже видел себя на месте Абу Зейда — знай только покуривай кальян, пей чай да посмеивайся над отцовскими советами.

В таком настроении Аббас вошел в комнату и налетел прямо на Тавхиду. Увидев парня, она облегченно вздохнула:

— Явился, голубчик!

Но даже это двусмысленное, не без ехидства восклицание не протрезвило Аббаса. Не какая-нибудь Тахия, Рора, Люхез или гордячка Сейида, а сама хозяйка обрадовалась его приходу!

— Здравствуй, милочка! — снисходительно произнес Аббас.

И вдруг — вот уж чего он никак не ожидал — Тавхида, словно тигрица, вскочила со своего места.

— Я тебе не милочка! — Она вцепилась в Аббаса мертвой хваткой и тряхнула его так, что он, наконец, пришел в себя. — Проходимец несчастный! Жалкий шакал! Подделывает мои талоны и еще называет меня милочкой!..

Хитер ты, Аббас, но и ты попался. Зачем тебе, дураку, так часто нужно было ходить сюда? Изготовил фальшивые книжечки и торгуй потихоньку, а сам держись в сторонке — нечего гусей дразнить. И дернула же его нелегкая! А все папаша…

Когда умерла мать, Аббас совсем остался на мели. С отцом не сговоришься, у него на все одно: работай да работай! И вот в один из таких безденежных дней в кармане старых брюк Аббасу попался завалявшийся талон в заведение Тавхиды. Невелика находка, поначалу подумалось ему. Ну, сходит он к девочкам, но денег от этого не прибудет… И тут его как обожгло: а что, если наладить производство талонов в отцовской типографии?! Ведь сделать клише с оригинала ничего не стоит… И вот в один из выходных дней, когда отец пошел к приятелю Хусейну, Аббас пообещал сторожу щедро вознаградить его за молчание и тот открыл типографию. Так у Аббаса появилось десять фальшивых книжечек, а с ними и деньги. Поддельные талоны ни разу не вызвали подозрения, и ловкач совсем уверился в своей безнаказанности — ему и в голову не приходило, что ниточка может оборваться. И вот финал! Теперь только Аббас Понял, что скрывалось за обволакивающим вниманием Абу Зейда… Конец всему…

— Выкладывай свои запасы, мерзавец! — вновь встряхнула его разгневанная хозяйка.

— О чем это ты? — попытался защищаться Аббас.

— О талонах, которые ты подделываешь!

— Как бы я посмел посягнуть на такую святыню?! — пытался пошутить парень.

— Вот я тебя сейчас в полицию сдам, там пошутишь!..

Аббас понял, что бандерша настроена весьма решительно.

— Прости, Тавхида! — произнес он смиренным током. — Прости, ради Аллаха. Я верну тебе все оставшиеся талоны, но только не сообщай в полицию…

На шум прибежали девушки и посетители заведения. Они столпились в дверях и, затаив дыхание, ждали развязки.

— Так я тебя и послушала, ворюга несчастный! Полиция! — завопила Тавхида.

В голове перепуганного Аббаса замелькали до жути яркие и живые картины: его ведут в участок… опечатывают типографию… забирают отца по обвинению в соучастии… О боже милостивый!.. Да старик убьет его после всего этого, проклянет, лишит наследства! А что скажут соседи, знакомые?

В полном отчаянии Аббас внезапно толкнул вцепившуюся в него бандершу. Несмотря на всю свою силу, Тавхида не удержалась на ногах, но рук не разжала… Так они и барахтались на полу — Аббас, обмиравший от страха перед полицией, и Тавхида, вопившая что есть мочи:

— Полиция! Убивают! На помощь!

На лестнице послышался топот. В комнату влетел Абу Зейд и бросился спасать поверженную подругу. Тавхида пришла в себя и еще крепче ухватила совсем обмякшего парня.

— Караул! Держите вора! Он ограбил меня! Подделывал мои книжечки да еще торговал ими, мерзавец! — орала она.

— Я сам им займусь, Тавхида! — успокаивал ее Абу Зейд.

— В полицию — и никаких разговоров!

— Нам-то зачем огласка?

— А мне все равно! В тюрьме сгною этого негодяя!

На пороге появился еще один посетитель, привлеченный шумом и криками, — молодой адвокат Фараг-эфенди. Выяснив суть дела, он полностью поддержал хозяйку:

— Совершенно правильно, его посадят в тюрьму — подделка официальных документов.

— Какие там документы! — вмешался Абу Зейд. — Это ведь не чек государственного банка.

— Ну и что же? Талоны имеют объявленную денежную стоимость, принимаются в уплату в официально зарегистрированном заведении, значит, их можно приравнивать к бонам, абонементам, билетам…

— Полиция! — вновь встрепенулась бандерша.

— Позволь мне самому с ним разделаться, — уговаривал Абу Зейд. — Я его так проучу, что он вовек не забудет! Сама подумай, зачем нам соваться в полицию?

Но хозяйка никак не могла успокоиться. Ее крики разносились по всему переулку и наконец были услышаны полицейскими.