С уходом хозяина в доме становится поспокойнее. Работа закипает вовсю. Женщины спешат закончить уборку до наступления темноты, а времени в обрез. Наконец вымыта лестница и посыпаны песком садовые дорожки. Теперь госпожа Фатьма может спокойно вздохнуть.

К вечеру все в доме сияло и блестело. Сейида пошла за простоквашей, которую всегда покупали хозяину на ужин. Она дошла до улицы эс-Садд, забитой сотнями людей, пришедших поглядеть на праздничную иллюминацию, остановилась у молочной лавки и только успела спросить, есть ли простокваша, как почувствовала на своем плече чье-то прикосновение. Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Аббас. На лице Сейиды отразился такой ужас, что парень даже удивился.

— Испугалась, предательница? Куда ты пропала?

— Работаю, — неохотно ответила Сейида.

— Где?

— У людей.

— У каких людей?

— А тебе зачем?

— Хочу в гости зайти, глядишь, и ты к нам завернешь.

— Что-то не тянет.

— С чего это ты вздумала убежать?

— Меня чуть в полицию не забрали.

— А что случилось?

— Попалась с поличным, едва обошлось…

— Я думал, дело верное. Даже не беспокоился. Ждал, ждал… А потом грешным делом подумал, что ты решила утаить деньги.

— Дело прошлое, не стоит вспоминать.

— Отец на тебя очень обиделся.

— Ну а мать что сказала?

— Вещь, которой суждено испортиться, не спасешь, даже если хранить ее в сундуке!

— Тем все и кончилось?

— Отец хотел было заявить в полицию, да мать остановила… Ладно, бог с ними… Как нам с тобой встретиться?

— Зачем?

— Не соскучилась по мне?

— Ничуть.

— А я по тебе соскучился.

— Так я и поверила!

— Ты еще больше похорошела. Приоделась… у кого же все-таки ты служишь?

— У хороших людей.

— И много их?

— Семья…

— Понятно. И мужчины есть?

— Да, есть.

— Они интересуются тобой?

— Не так, как ты.

— Значит, они не мужчины.

— Лучших я не встречала.

— Ну, и черт с ними! Когда мы увидимся?

— Сказано же тебе — ни к чему!

Аббас сунул руку в карман и позвенел монетами.

— Я при деньгах.

— И на здоровье!

— Ты что, разбогатела?

— И очень!

— Больно зазналась, птичка!

Аббас схватил ее за руку и попытался притянуть к себе. Сейида вырвалась.

— Убери руки! А то позову на помощь.

— Не трудись. Пять пиастров — и я найду себе получше, чем ты, красотка!

— Вот и ищи.

— Конечно, найду. Но мы еще встретимся!

И Аббас исчез в толпе. Сейида вновь повернулась к торговцу.

— Простокваша есть?

— Разумеется.

— Мне нужно две банки.

Лавочник предупредительно улыбнулся, и взгляд его скользнул по фигуре девушки.

Что они в ней находят? Видно, кроме внешности, у нее нет никаких других достоинств? И это все, на что ей остается рассчитывать? Наверное, так и есть. Мужчины просто пожирают ее глазами! Все, кроме Хамди… А вдруг он только делает вид, что не замечает, как она хороша? Не обманывай себя, Сейида. Ничего похожего на улыбки других мужчин ни разу не промелькнуло на его лице. Но что, если он попросту слишком юн и не понимает притягательности расцветшего женского тела? Неужели, Сейида, всякий раз, когда кто-нибудь взглянет на тебя, ты будешь вспоминать Хамди? Неужели ты никогда не избавишься от этого наваждения?.. Разве нет средства забыть его или заставить обратить на себя внимание? Может, подстроить, чтобы он застал ее… Перестань, Сейида! Ты ведь сама не хочешь быть для любимого только минутной игрушкой.

Сейида принесла простоквашу, поставила ее на кухню, а сама направилась в коридор, к маленькому шкафчику, где хранила свою одежду, гребешок и маленькое зеркальце, подаренное Самихой. Она достала платье и платок — праздничные подношения хозяев — и полюбовалась обновками. Тихий покой, который овладевает нами у домашнего очага, наполнял ее душу.

Как это много, Сейида, что у тебя, наконец, есть собственный уголок, где ты можешь хранить свои вещи! Вспомни, о чем ты мечтала, засыпая на истертой подстилке в доме Умм Аббас. Теперь эти мечты сбылись. Зачем же ты вновь думаешь о несбыточном, зачем гневишь судьбу? Нет чтобы тихо радоваться ее щедрости!

— Сейида, — позвала госпожа Фатьма.

Девушка вошла в гостиную и остановилась перед тахтой, на которой отдыхала хозяйка.

— Присядь, милая.

Сейида опустилась на краешек.

— Ты у нас уже порядочно работаешь, — начала хозяйка, — пора бы поговорить и об оплате.

Девушка молча ждала, не понимая, к чему клонит Фатьма.

— Каждый месяц я откладывала твое жалованье, пока не набралась довольно приличная сумма. Вот я решила купить тебе золотые серьги. В следующий раз подберем к ним и браслет.

Хозяйка открыла маленькую коробочку, достала блестящие серьги и протянула служанке.

— Ты еще совсем юная… Кто знает, как сложится будущее. Выйдешь замуж, пойдут заботы, расходы… А золото — вещь постоянная, всегда в цене.

Сейида глядела на серьги и не верила своим глазам.

— Это мне?

Конечно. Это твое жалованье за одиннадцать месяцев — пришлось добавить еще за месяц вперед. Вот ярлык — в нем указаны стоимость вещи и вес золота.

— И я могу их надеть прямо сегодня?

— Конечно же!

Вошла Самиха и захлопала в ладоши:

— С началом приданого, Сейида!

Спасибо, Самиха, на добром слове и пошли тебе Аллах счастья!

Подружка помогла Сейиде вдеть серьги.

— Тебе очень идет!

Сейида молчала, ошеломленная радостным событием. Подумать только, у нее теперь есть золотые сережки, не хуже, чем у Умм Аббас! Это ведь целое состояние, ее состояние, которое никто не может отнять и присвоить!

— Выйдешь замуж, — сказала госпожа, — станешь хозяйкой дома…

Что-то не верится, даже представить трудно! А вдруг! Кто знает, что может произойти. Сегодня у нее золотые серьги, потом будет браслет, и, глядишь, она кому-нибудь понравится по-настоящему. И все будет, как следует: сватовство, сговор, свадьба… Пойдут дети! Неужели это возможно!

Сейида украдкой взглянула на Хамди — какое впечатление она на него производит в сережках? Но юноша занимался пластинками и совсем не замечал ее.

Не обольщайся, Сейида, вы слишком далеки друг от друга. Он хозяин, а ты служанка. Все, что ты можешь себе позволить, — это лишь тайно вздыхать по нему или лить слезы, когда гладишь ему рубашки, убираешь постель… Правда, в этих слезах не было горечи — ее любовь к Хамди была настолько велика, что возможность угождать обожаемому человеку и чувствовать его благодарность доставляла Сейиде подлинное наслаждение. С нее довольно и этого. И не надо мечтать о несбыточном, чтобы не испытывать потом острую боль разочарования!

Сейида вновь ощутила в ушах тяжесть драгоценных сережек. Мечты — хоть и не все — сбываются! Если ничего не случится, то она и вправду станет обладательницей целого состояния…

— Будь осторожна, Сейида! — предостерегла госпожа. — Не ходи в сережках на рынок — в один момент сорвут! — И, не ожидая ответа, повернулась к хозяину: — Ужинать будешь?

— А что у нас есть?

— Брынза, простокваша, яички, маслины…

— Хорошо бы баранинки!

— Подождешь до завтра.

— И сегодня — невелик грех.

— Ничего, попостишься.

— А я не хочу!

— Все люди так делают.

— Почему я должен оглядываться на других?

Фатьма решила не продолжать бесполезного спора и сказала Сейиде:

— Поди, дочка, приготовь, что принято.

После ужина усталые домочадцы довольно скоро разошлись по своим комнатам. Сейида сняла серьги, зажала их в ладони и, счастливая, заснула.

Ее разбудил веселый протяжный выкрик, доносившийся с улицы: «А вот и я, аккуратный мясник!» Косые лучи раннего солнца падали в окно. Девушка живо поднялась с постели. Ведь сегодня праздник, будут забивать баранов, наряжаться, гулять, разговляться. Можно зайти ка. старый двор, повидаться с подружками, похвастаться перед ними новым платьем и золотыми сережками.