— Идите, вас ждут!

Хасан полулежал на нарах, подтянувшись к краю. Маленький кухонный столик был поставлен возле нар, и хозяин с гостем пили чай, вполголоса разговаривая.

— Вот мой брат, Хатиз Сутюшев, — сказал Хасан, когда друзья вошли в кухню.

Гость поднялся им навстречу и, окинув Хатиза взглядом больших серых глаз, протянул ему руку.

— Михаил Большой, — назвал он себя, крепко пожимая руку Хатизу. С Абдурашитовым они уже виделись.

«Ему тоже лет восемнадцать», — подумал Хатиз, разглядывая незнакомца.

Слегка вьющиеся темные волосы были откинуты назад, открывая полностью высокий, красивый лоб. В глазах теплилась приветливая улыбка, но губы не улыбались. Одет он был в форму воспитанника Омского кадетского корпуса, что удивило Хатиза. Революционер — и кадет!

Михаил заметил его удивление и, смеясь, махнул рукой.

— Не обращай на это внимания, так лучше ехать, — пояснил он, приглашая пришедших сесть за стол.

— Я уже подробно объяснил Хасану, где тебе надо получить сегодня литературу, не буду повторять — время дорого, — сказал Михаил, когда Хатиз с Мухамедом сели возле стола. — Лучше вы расскажите, как работаете с молодежью.

Он нетерпеливо откинул прядку волос, упавшую на лоб, и весело, но требовательно посмотрел на юношей. Те молча переглянулись. Ребята не ходят на кружок, как с ними работать? Михаил понял.

— Работать можно по-разному. О революции с каждым говорить сразу не следует, — заговорил он. — А вот поплясать, песни попеть можно со всеми хорошими ребятами. В литературе, которую ты, Хатиз, получишь, есть листовка с песней, «Марсельеза» называется. И ноты к ней есть. Дай по секрету старшим учащимся, надежным ребятам. Выучат они ее, будут петь и, конечно, спросят тебя, кто ее сложил, когда, почему. Тебе о ней Алеша расскажет, а ты им. Это уже будет революционная работа. Думать заставишь…

Он долго учил их, как работать среди молодежи. Слушали внимательно все трое.

— Я хотел спросить: в чем разница между большевиками и меньшевиками? — спросил Хатиз, когда Михаил замолчал. Он проникся уважением к молодому гостю и уже не считал его ровесником. Как хорошо все объясняет!

— Если коротко сказать, то большевики хотят, чтобы после победы рабочие взяли власть в руки, а меньшевики требуют передать власть богачам, считают, что рабочие сами управлять не смогут…

— Ишь ты! — вскрикнул Хасан, перебивая Михаила. — Чтобы опять на нашей шее ездили?

— Примерно так, — рассмеялся Михаил. — Но ты, Хатиз, попроси руководителя кружка дать тебе брошюру, спроси обо всем, что непонятно. Мы должны учиться сами, а потом других учить, — добавил он, вставая. — А теперь пусть Минсула идет в комнату — замерзла, наверно. Я выйду через двор.

Когда Михаил ушел, Хатиз и Мухамед долго обсуждали слышанное. Хасан, стиснув зубы от боли, лежал молча. Хотелось самому бороться, но… «Почему никто не поучил, когда был молодой, ходил, как все?» — размышлял он горько.

— Если б Михаил чаще к нам приезжал, — мечтательно произнес Хатиз. Мухамед, поймав взгляд Хасана, кивнул.

…С Михаилом Большим друзья встретились лишь через полгода. Он заехал в Петропавловск весной девятьсот пятого и пробыл три дня.

Одетый по-прежнему в форму кадета, Михаил свободно ходил по городу. В первый вечер вместе с Алексеем Шохиным они сумели попасть на вечер в женскую прогимназию.

— Надень рубашку с вышитым воротничком да кудри свои получше расчеши, — учил Михаил слесаря. — Я кадет, а тебя за студента примут. Потанцуем и посмотрим. С учащимися надо крепче связаться, наши люди там безусловно есть. Угадает тебя только Раиса — так она виду не подаст, а гимназистки на твои синие глаза заглядятся, забудут спросить, кто ты, — весело смеялся он.

На вечере Алексей часто поглядывал на своего товарища, старался подражать ему.

Все шло благополучно. Начальница заметила друзей.

— Какие приличные молодые люди! И по-разному, но оба красивы… Приятно смотреть! Повеселят наших девочек. Видно, с реалистами пришли, — говорила она сопровождающим ее классным дамам.

Когда процессия поравнялась с Михаилом, стоящим рядом со смуглой серьезной девушкой, тот ловко поклонился. Дамы ответили благосклонными улыбками.

После их ухода Михаил продолжал разговор со своей партнершей.

— А какая книга вам особенно понравилась из прочитанных? — поинтересовался он.

— «Ключи счастья» Вербицкой, — прошептала, краснея, гимназистка.

Михаил забавно вытянул губы и улыбнулся. Лицо девушки стало совсем пунцовым.

— Это глупая книга, да? — спросила она.

— Умной без лести не назовешь, а я льстить не умею, — признался кадет.

Заиграли вальс, и они закружились по залу. Во время перерыва между танцами девушка начала настойчиво требовать, чтобы он посоветовал ей, что же надо читать.

— А у вас досуг для серьезного чтения найдется? — поддразнивающим тоном спросил Михаил. — Наверно, за танцами и читать некогда?

— Мы с Ниной любим читать, — отвечала девушка и показала на свою подругу, возле которой стоял Алексей Шохин.

— Так познакомьте меня с ней, а я вас с Игорем. Это мой товарищ.

Через минуту они весело болтали вчетвером. Девушки записывали названия книг, которые советовал читать Михаил.

— Что вам покажется неясным, спросите Игоря, а книги найдете в библиотеке, они не запрещенные…

— А нам бы хотелось запрещенное почитать, — шепнула, замирая, Нина.

Михаил сделал строгие глаза.

— Если ваша начальница узнает про такой разговор, то вам снизят балл за поведение, а нас попросят вон…

— Никто никогда не узнает! — убеждала горячо Нина. — Мы умеем хранить тайны. Нам реалисты «Марсельезу» дали, мы всем классом один раз запели, и наша классная нас поймала. Но никто не сказал, кто первый выучил и откуда достали, хотя всем снизили балл.

— А нам свою тайну выдали, — поддразнил Алексей.

— Вам можно, — убежденно ответила подруга Нины.

— Ну хорошо! Прочитайте все, что записали, а после Игорь с вами встретится и, может быть… — Михаил таинственно замолчал, потом засмеялся. — Танцевать пошли, а то долго стоим, — напомнил он.

Они опять танцевали, но, не дожидаясь конца вечера, подруги заспешили домой, надеясь, что молодые люди их проводят.

— А как же мы вас увидим, Игорь? — спрашивали дорогой девушки. Они уже знали, что Михаил скоро уедет.

— Вот городской сад откроется, там и встретимся, — ответил Алексей. — Только уговор: если я сам не подойду, не узнавайте меня. Так надо.

Гимназистки, взволнованные необыкновенной встречей — они уже кое-что слышали о революционерах и догадались, кто их спутники, — обещали все выполнять в точности.

Идя к подгорью — Михаил ночевал у Мезина, — он говорил Алексею;

— Связи не теряй. По-моему, девчушки серьезные. Хатиз среди учащихся татар и киргизов пропаганду ведет, кое-что дает понять, а тебе про русских забывать не следует. Лишнего не говори, пусть они тебя Игорем зовут. Молодежь любит таинственность и лучше иных взрослых умеет секреты хранить…

Вечером следующего дня Михаил был на конспиративной квартире у Хасана. Шло заседание комитета партийной организации. Окна комнаты, где собрались подпольщики, Минсула старательно закрыла одеялами и, уложив сыновей спать, сама села у двери, выходящей на улицу.

Минсула не разбиралась в политике, но одно поняла: люди, которые тайно собираются у них, желают, чтобы рабочим стало лучше жить, и за это их преследует полиция. Никто не требовал от нее, чтобы она караулила, но Минсула никогда не ложилась спать, пока длилось совещание, и, сидя возле дверей, чутко прислушивалась, не идет ли кто к их дому.

Из-за закрытой двери глухо донеслось: «Вам надо объединить обе организации…» Губы Минсулы дрогнули.

«Это говорит гость, — подумала она. — Какой он хороший, ласковый! Его все называют „наш товарищ“».

— Наш! — чуть слышно прошептала женщина, напрягая слух, чтобы еще услышать его слова, но голоса за стеной притихли, и Минсула прислушалась: не идет ли кто на улице? Нет! Шагов не слышно. Больше к ним полиция не придет — ведь тогда ничего не нашли. При воспоминании об обыске Минсулу вновь охватил страх.