Из Нельды Федор поехал в обратный путь. Когда, выйдя во двор, стали прощаться, он сказал Ивану:

— Многому научился от вас. Буду ехать по аулам — сам попробую так делать, а у себя в селе поговорю в открытую с надежными мужиками…

— Революция близко. Смелей действуй, но про осторожность не забывай. Зря голову подставлять — делу вредить, — ответил ему Иван.

Федор пристально поглядел на него, как клещами сдавил руку и выехал со двора.

Ивана с Исхаком еще на двое суток задержали в ауле братья Исхака, а затем Мукажан отвез их на рудник.

…В рудничный поселок въехали затемно и сразу зашли в рабочий барак. Огромное казарменное помещение, не разгороженное внутри, с подслеповатыми окнами было заполнено двухъярусными нарами, изголовьем к стене. Свободным оставался лишь узкий проход со стороны дверей.

Рабочие небольшими группами сидели на нижних нарах возле коптилок, кое-где мерцающих в полумраке, и лениво перебрасывались словами. В глубине виднелись женщины, склонившиеся над коптилками с починкой в руках. Из дальнего угла доносился детский плач.

— Здорово, ребята! Нас в компанию не примете? — крикнул Иван, отгибая воротник зипуна. — Весна недалеко, а мы с дружком, пока добрались до вас, замерзли по-зимнему.

Исхак раскрутил опояску, расстегнул зипун и, сняв малахай, с добродушной усмешкой посмотрел на горняков.

На нарах зашевелились, кто-то ответил: «Здорово, здорово!» С крайних поднялся высокий молодой шахтер и, поправляя накинутый на плечи пиджак, шагнул навстречу нежданным гостям.

— Снимайте зипуны да подходите поближе. В тесноте, да не в обиде, — пророкотал он звучным молодым баском, присматриваясь к Исхаку.

— Ну как, друзья, найдется нам здесь с Исхаком работенка? Мы с ним старые шахтеры, — весело заговорил Иван, присаживаясь рядом с подвинувшимся седоусым шахтером; Исхак присел напротив.

— Найдется! Новый директор дело расширяет, машин сколько привезли! — ответил молодой шахтер, стоящий в проходе между нарами.

Не скрывая удивления, он смотрел то на Ивана, то на Исхака. У них на руднике киргизцев много работает, но те и дороги в русские бараки не знают. И на работе их администрация в отдельные забои ставит. А этот спокойно сел, глядит смело. Русский, видать, боевой парень, его дружком зовет!

Другие шахтеры тоже с любопытством поглядывали на друзей. Они еще не решили, как отнестись к появлению киргизца в их бараке. До сих пор этого не бывало.

— Коль так, — будто не замечая недоуменных взглядов, продолжал Иван, — давайте знакомиться. Меня Иваном зовут, его — Исхаком. А тебя как звать-величать? — Он задорно подмигнул молодому богатырю, сразу поняв, что тот в бараке является главарем.

— Андрей Лескин, — ответил шахтер и довольно улыбнулся.

Из обитателей бараков один Андрей был грамотным и даже читал газеты, выпрашивая их у бухгалтера — своего земляка. Именно это, а также огромная физическая сила при добродушном, веселом нраве обеспечила здесь Андрею первенство. Привыкнув к общему уважению, Андрей даже сердился, если кто ему не оказывал особого почета.

Почувствовав расположение к Ивану, Андрей решил, что раз он дружит с киргизцем, значит киргизец не такой, как те, что у них, можно и ему, Андрею, дружить с Исхаком.

— Подвинься, Исхак, немного, посидим рядком да потолкуем ладком, — сказал он, улыбаясь, и сел рядом с Кокобаевым, толкнув его широким плечом.

— Работать будем вместе, значит ладить будем, — ответил Исхак и хлопнул Лескина по плечу. — У, ты настоящий батыр!

Шахтеры дружно засмеялись, Лескин приосанился и поправил рукой кудрявый чуб. Исчез последний след натянутости.

— Вы расскажите нам, как у вас дела и к кому нам завтра идти наниматься, — попросил Иван.

— Это можно! — отозвался Андрей. — Дела как сажа бела. И раньше плохо было нам, а уж как англичане хозяевами стали…

— Постой! Какие англичане? Нам говорили, что француз все купил, — остановил его Топорков.

Сосед Топоркова хмыкнул, кое-кто из окруживших нары шахтеров язвительно засмеялся.

— Это для царя француз купил — англичанка же япошкам помогает, — а нас не проведешь. Французишка сюда и носу ни разу не показал, — важно пояснил Лескин.

— И примали правление англичански палки, и сейчас краснорожий Фелль всем командует… — начал было седоусый шахтер.

Но Андрей, недовольный вмешательством, перебил его:

— Длинноногий Бутс тут вперед три месяца лазил да водку глушил, а потом вместе с Феллем и рудник принимал, — произнес он веско. — И то надо понять: Фелля негласным директором называют и платят ему шестьдесят тысяч в год, а управляющему, господину Павловичу, оклад всего две с половиной…

Андрей, гордый своей осведомленностью, с торжеством поглядел на всех. Сведения он получил от своего земляка бухгалтера. Иван с Исхаком переглянулись. Молодой шахтер заметил их взгляды и, истолковав в свою пользу, почувствовал еще большую приязнь к приезжим.

— За прибылями большими гонятся, — продолжал он, — из нас выколачивают.

Его поддержал нестройный гул голосов.

— Хлеб и тот дороже стал!

— Штрафами совсем доконали! Половина заработка у них в кармане остается!

— Англичански палки жизни не дают, гырчат, как звери!

— А Кривой, собака, перед ними выслуживается — выпучит глаза и орет!

— Киргизцев плетьми стегают, говорят: «Они слов не понимают». А сами на их языке ничего не объяснят, — жаловались наперебой шахтеры, изливая новым людям свои обиды.

— Пусть меня ударит — без головы останется! — крикнул с яростью Исхак.

Шахтеры обернулись к нему и оглядели с уважением. Такой за себя постоит…

— Неужто из мастеров ни одного человека не найдется? — спросил Иван, воспользовавшись паузой.

— Есть и такие, да мало. Штейгер Петр Михайлович, смотритель нашего рудника — к нему вы и наниматься пойдете — человек хороший, — снова заговорил Андрей.

Остальные одобрительно закивали головами.

— Он уж зря не обидит. Зато начальники на него волками смотрят. Да он с ними только на работе и встречается, самостоятельный человек, одним словом…

Потолковав еще с полчаса о своих невеселых делах, шахтеры стали расходиться по местам.

— Вот эти две верхние койки занимайте, они у нас свободны. Тут и жить будете, — предложил Андрей приезжим.

Никто не возразил.

Утром Топорков с Исхаком пошли к штейгеру. Иван, разговаривая со штейгером, присматривался к нему. Невысокий, но крепкий, с добрыми, но сумрачными глазами, смотревшими из-под густых, очень светлых ресниц, штейгер сразу же показался ему простым, свойским и покладистым.

Он пригласил их сесть, разговаривал приветливо. Узнав фамилию Ивана, Петр Михайлович пошутил:

— Твоя фамилия Топорков, моя — Топорнин, почти родственники мы с тобой.

— А может быть, и совсем родные? Хоть ты и начальник, а к нам, говорят, ближе, чем к начальству, — усмехнувшись, ответил Иван.

Исхак одобрительно причмокнул и, спохватясь, испуганно прикрыл губы ладонью.

Топорнин быстро взглянул на них и задумался.

В комнату вошел, чуть прихрамывая, пожилой мужчина с выпученными глазами и широким, лопаточкой, носом, покрытым синевато-красными жилками. В руках он держал плетку. Штейгер недовольно взглянул на плеть и строго-официальным тоном сказал:

— Господин мастер! Вот двое наших новых шахтеров. Поставите их на работу во вторую шахту.

Мастер, бросив косой взгляд на Исхака, возразил:

— Петр Михайлович! Во вторую я поставлю этого, — он ткнул пальцем в сторону Ивана. — Там один нужен. А того, — кивнул на Исхака, — в третью, к киргизцам. Ему же лучше: вместе будут работать и жить…

— Жить мы будем с Исхаком в первом бараке, мы уже там ночевали, — перебил его Топорков.

Мастер побагровел. Сильнее, чем вмешательство в разговор, взбесило его сообщение Топоркова. Киргизец ночевал в русском бараке, а он и не знал!.. Забыв о присутствии штейгера, он заорал на Ивана:

— Как смеешь перебивать мастера?! Будешь еще тут рассуждать…