♦ Муха, снятая по рассказу Джорджа Лангелаана за довольно приличный бюджет, предоставленный студией «Fox» — что в те годы не было общепринятой практикой в отношении фантастических фильмов, — рассматривает оригинальную, запутанную и крайне любопытную научно-фантастическую тему: перемещение материи в пространстве путем ее разложения на атомы. Кроме того, сценарий отказывается от шаблонного образа безумного ученого и размещает действие в необычном для жанра контексте: в обычной семье среднего класса, без особых проблем — от этих людей не ждешь фантастических событий. Герой становится жертвой научной любознательности, которая выглядит если не законно, то, по крайней мере, объяснимо. Эта любознательность — вовсе не патология. От этого ужас происходящего только крепнет. Фильм действует на нервы именно своей сдержанностью, лаконичностью, частым использованием эллипсиса, что объясняется не только желанием авторов, но и условностями, приличиями того времени. В кои-то веки их сочетание оказалось благотворным.

Эта сдержанность в средствах выразительности, эта сила стилизации проявляются еще отчетливее, если сравнивать фильм с одноименным ремейком 1986 г. Фильм Дэйвида Кроненберга не лишен достоинств — например, в описании конфликта между мушиным мозгом героя и его человеческой природой. Однако несмотря на целый поток визуальных путающих эффектов, изобилие сочащегося и отталкивающего грима, Кроненбергу не удается достигнуть того уровня ужаса, которого довольно часто достигает Курт Нойманн; в частности, в той сцене, где ученый, спрятав голову под черной тряпкой, с жутким свистом всасывает в себя еду. Финальная сцена (муха с человеческой головой угодила в паутину и кричит жалобным голосом: «На помощь!») стала легендой жанра, и никакая даже самая зрелищная сцена ремейка Кроненберга не может с ней сравниться.

N.В. Большой коммерческий успех фильма Курта Нойманна породил 2 продолжения. В 1-м (Возвращение мухи, Return of the Fly, Эдвард Бёрндз, 1959) сын погибшего ученого вырос и хочет продолжить опыты отца, несмотря на предостережения дяди (эту роль снова играет Винсент Прайс). После разнообразных перипетий, сын ученого тоже превратится в человека с головой мухи, но дядя сможет вернуть его в нормальное состояние. Фильм беден как в финансовом, так и в эстетическом отношении; его спецэффекты посредственны, но некоторый непроизвольный юмор помогает стерпеть это зрелище. 2-е продолжение (Проклятие мухи, The Curse of the Fly, Дон Шарп, 1965) сделано в Англии; хотя этот режиссер, как правило, более талантлив, эта картина хуже Возвращения мухи и далеко отходит от того, что составляло оригинальность фильма Нойманна. Здесь персонажи «переезжают» из Канады в Лондон. Голова мухи больше не появляется на экране, но кожа «путешественников» покрывается гнойниками и портится чудовищным образом; временами персонажи стремительно превращаются в скелеты. За ремейком Кроненберга (1986) последовал фильм Муха II, The Fly II, 1989, поставленный Крисом Уолэзом, создателем спецэффектов для предыдущего фильма. Это продолжение не вносит ничего нового в раскрытии темы.

1941 — США (74 мин)

. Произв. PAR (Сол Сигел)

· Реж. РОБЕРТ СИОДМАК

· Сцен. Джей Дрэтлер, Фредерик Хью Херберт

· Опер. Джон Ф. Сайц

· В ролях Ричард Карлсон (доктор Джефф Бёртон), Нэнси Келли (Пэт Линдзи), Алберт Бассерман (доктор Сторм), Майлз Мэндер (профессор Лэнгнер), Уолтер Кингсфорд (Хайдт), Мартин Козлек (Джордж Тейлор), Нестор Пайва (Грубе).

Ночью в грозу недалеко от городка Гленвиль, задушив охранника, из приюта для умалишенных сбегает некий Джордж Тейлор. Он останавливает машину Джеффа Бёртона, врача-интерна из соседней больницы, садится в нее и объясняет доктору, что он — не сумасшедший. Его держали в приюте силой; теперь же, по его уверениям, за ним гонятся по пятам целая группа шпионов, желающих завладеть изобретением профессора Лэнгнера, ассистентом которого он был. Тейлор погибает от удара ножом в гостиничном номере Бёртона, так и не назвав имя нападавшего. Полиция обвиняет Бёртона в убийстве; тот же, видя, что не сможет их образумить, предпочитает удариться в бега.

Из предосторожности он силой уводит с собой юную карикатуристку Пэт Линдзи, чьи рисунки могли выдать его. На дороге они перепрыгивают на полном ходу из машины в грузовик, перевозящий автомобили. Таким образом они минуют полицейские заслоны и угоняют машину, в которой прятались. Они находят дом профессора Лэнгнера, теперь наводненный шпионами. Бёртон узнает, что Лэнгнера держат взаперти в том же приюте, откуда сбежал Тейлор. Убегая от преследователей, Джефф Бёртон и Пэт ловят машину с 2 незнакомцами, которые оказываются полицейскими. Джефф заявляет, что похитил Пэт у отца. Эта ложь ставит его перед необходимостью жениться на девушке под доброжелательными, но пристальными взглядами полицейских. Новобрачные поневоле избавляются от обременительной заботы своих покровителей, удрав от них на угнанной машине.

Джефф решает проникнуть в приют, выдав себя за сумасшедшего. Так он находит профессора Лэнгнера, но становится, как и он, пленником директора, пособника шпионов. В это время Пэт, пытавшаяся предупредить полицию, арестована за угон автомобиля. Полицейские приезжают, чтобы арестовать Бёртона, и увозят его в своей машине. Преследуемая шпионами, полицейская машина улетает в кювет. Бёртон и Пэт выбираются из нее и вскоре достают из камеры хранения (талон от которой дал Бёртону Тэйлор) драгоценное изобретение: миниатюрный парашют, похожий на игрушку. Они садятся в на первый взгляд безобидное такси, но оказываются пленниками в загадочном средстве передвижения. Тревожная деталь: у дверей нет ручек изнутри. Они попали в машину, служащую для перевозок буйно помешанных.

Бёртона и Пэт отвозят в приют. Под угрозой профессор должен объяснить действие своего изобретения директору который управляет миниатюрной моделью по указаниям ученого. Размещенный в парашюте заряд, реагируя на воздействие солнечных лучей, порождает ослепительную вспышку. Директор и в самом деле слепнет — как некогда ослеп сам Лэнгнер, работая над изобретением. Ослепший и обезумевший от ярости директор стреляет из револьвера наугад и убивает своего сообщника, едва успевшего войти. Прибывшая на место полиция хватает остальных членов банды. Главные герои живы и здоровы. Им даже не нужно жениться, чтобы доказать друг другу свою любовь, потому что они женаты и так.

♦ Между отъездом из Франции (1939) и началом сотрудничества со студией «Universal» (где он сделает 10 фильмов за 7 лет) Сиодмак снимает 5 коротких лент с очень небольшими бюджетами для разных компаний. 3 выпущены компанией «Paramount» с участием Ричарда Карлсона, каждый раз — в роли врача или ученого. Лучшая из этих картин — Ночной беглец. Маленькая шпионская история выдержана в неистовом ритме, не ослабевающем от начала и до конца, и богата неожиданными поворотами, изобретательными находками и необычными образами, которые трудно забыть. Упомянем машину с дверцами без ручек или удивительную сцену, когда внезапно ослепший старик пытается убить другого, запертого с ним в одной комнате, стреляя во все стороны из револьвера.

Фильм в целом оригинален в 2 отношениях. Прежде всего, своим сновидческим измерением, всегда присутствующим у Сиодмака. которому не обязательно прибегать к каким-либо трюкам, эффектам или особым приемам, чтобы выделить его. Мир Сиодмака — благодаря волшебству операторской работы, точной, неукротимой и словно заколдованной актерской игре, вкраплению одних сцен в рамки других — сам по себе становится тревожным и как будто увиденным во сне. Эта составляющая подчеркнута гораздо сильнее и выглядит гораздо естественнее, чем, например, у Хичкока или Ланга, на чьи картины часто похожи фильмы Сиодмака. Зигзагообразный путь главных героев не дает им времени перевести дыхание и подчиняется абсурдной логике кошмара. Этот кошмар режиссер решил слегка украсить розами. Поскольку — и тут кроется еще одна оригинальная сторона фильма — Сиодмак умеет внутри кошмара виртуозно применять контрастные интонации. Когда замысел слишком круто сворачивает во мрак (в тональность, близкую, скажем, Вэлу Льютону), Сиодмак проворно выруливает к свету, и фильм, который мог обернуться жуткой сказкой, делается по законам американской комедии. От такого непостоянства фильм только становится увлекательнее. Эта незначительная картина, выполненная на заказ при мизерном бюджете, доказывает величину таланта Сиодмака в той же степени, что и его знаменитые нуары (на сей раз — совершенно черные фильмы).