НАШЕ ВРЕМЯ. «Стоило врать всю жизнь, чтобы понять всю действенность правды», — говорит миссис Эрлин старому лорду Дарлингтону: эти слова так же характеризуют поведение ее собеседника, как и ее собственное.

3-й ФЛЭШБЕК. Лорд Дарлингтон следит за Маргарет на улице и пытается ухаживать за ней. Он называет ее обворожительной пуританкой, но предпочитает удалиться, когда она встречает у сапожной лавки грозную герцогиню Бервик, известную ядовитостью своих речей и губительным пристрастием к сплетням. Герцогиня советует Маргарет порыться в секретере и в счетах своего мужа, как сделала бы на ее месте всякая добропорядочная супруга. Ночью Маргарет следует этому совету. Лорд Уиндермир, проснувшись, воображает, будто она ищет подарок, приготовленный им на ее день рождения: веер. Она же обнаруживает, что муж действительно выплатил немалые деньги миссис Эрлин. Лорд Уиндермир неловко пытается оправдаться. Он в последний раз приходит к миссис Эрлин и выписывает ей чек на крупную сумму, лишь бы она покинула город.

НАШЕ ВРЕМЯ. Миссис Эрлин признается Дарлингтону, что она — мать Маргарет; для него это становится откровением. Только лорд Уиндермир был посвящен в секрет миссис Эрлин. Когда-то она покинула семейный очаг ради любви к другому мужчине, и дочь всегда считала, что она умерла.

4-й ФЛЭШБЕК. На балу в честь дня рождения Маргарет Дарлингтон признается ей в любви. Он кладет свою жизнь к ее ногам и умоляет ее бросить неверного мужа и завтра же отправиться с ним подальше от Англии. Миссис Эрлин лихорадочно ищет Маргарет, твердо решив признаться в том, что она — ее мать. Она находит ее у лорда Дарлингтона (которого нет дома). Маргарет решилась уехать с ним. He открыв ей свою тайну, миссис Эрлин дает ей подлинно материнский совет: отвергнуть предложение Дарлингтона, которое сделает ее несчастной на всю жизнь. Вскоре возвращается Дарлингтон с друзьями, среди которых — лорд Уиндермир и лорд Лортон. Они находят веер Маргарет. Лорд Уиндермир узнает его и бросается на Дарлингтона. Миссис Эрлин помогает Маргарет уйти незамеченной, а затем возвращается, чтобы забрать веер, который она якобы прихватила по ошибке. Таким образом, она спасает репутацию и счастье дочери, пожертвовав своими планами на замужество с лордом Лортоном: ее появление в этом доме твердо убеждает лорда, что она — любовница Дарлингтона. В знак признательности Маргарет посылает ей веер. Миссис Эрлин покидает Лондон, разорвав чек от лорда Уиндермира.

НАШЕ ВРЕМЯ. Увлеченный ее рассказом и мыслью о том, что они еще многое могут сказать друг другу, Дарлингтон приглашает миссис Эрлин на ужин. Они вместе выходят из ателье.

♦ 7-й фильм Преминджера после Лоры, Laura* и 1-я его экранизация классических произведений (до Кармен Джоунз, Carmen Jones*, и Святой Иоанны, Saint Joan*). Веер — сравнительно незначительный пункт в фильмографии Преминджера, однако он интересен тем, что позволяет нам узнать о методике режиссера, по которой тот переделывает под себя литературное произведение и превращает его в своеобразный фрагмент собственного внутреннего мира. Эта методика предполагает существенное обновление драматургической структуры пьесы, от чего внезапно сильно изменяется интонация картины. Осовременивая пьесу (сцены в послевоенном Лондоне), Преминджер подчеркивает не ее злободневность, а, наоборот, ее вечность и вневременность. Как и в Святой Иоанне, и в Здравствуй, грусть, Bonjour tristesse*, конструкция из флэшбеков позволяет рассматривать драматические события с большого расстояния с отстраненностью и пронзительной холодностью, типичными для стиля этого автора. Сюжет — то есть, главным образом, тайны каждого из героев — раскрывается и освещается при помощи разных источников информации, с разных, взаимодополняющих точек зрения, что в итоге проливает на него больше света. Эта смесь между стремлением к объективности и тайным и разочарованным лиризмом в рамках более сложной, нежели в первоисточнике, драматургической структуры также является характерной чертой Преминджера.

Игра актеров кажется очень разной в сценах в настоящем времени, где она карикатурна, нарочито неподвижна, и в сценах из прошлого, где она тонка, остра, отражает каждую эмоцию, электризует действие и при этом очищает и облагораживает его. В наиболее драматургически важных сценах (признание Дарлингтона леди Уиндермир — один из самых красивых планов во всей карьере Джорджа Сандерза — или же встреча женщин у него дома) камера как можно ближе прижимается к героям и, при помощи достаточно длинных планов, статичных или подвижных, поддерживает с ними ту интимную связь, которая является, несомненно, важнейшим достижением послевоенного кинематографа. Версию Лубича (Веер леди Уиндермир, Lady Windermere's Fan, 1925) можно счесть более красивой и более близкой к тексту Уайлда. Лубич, как и Офюльс, превосходно умеет дать почувствовать за фривольностью тона всю серьезность своих размышлений. Однако Преминджер, переделав материал для экранизации, обращается напрямую к серьезным размышлениям и рисует вокруг них вариации, узоры несравненной красоты.

N.В. Помимо версий Лубича и Преминджера, существуют еще как минимум 3 экранизации пьесы Уайлда: Lady Windermeres Fächer — немецкий фильм Хайнца Хильперта (1925) с Лиль Даговер; Веер молодой дамы, Shaonainai de shanzi — китайский фильм Ли Пинцяна (1939), режиссера, находящегося под сильным влиянием Лубича; и История дурной женщины, Historia de un mala mujer — аргентинский фильм Луиса Саславски (1948) с Долорес Дель Рио.

1952 — Франция — Италия (102 мин)

· Произв. Ariane, Filmsonor, Amato Productions

· Реж. КРИСТИАН-ЖАК

· Сцен. Рене Внлер, Рене Фалле, Анри Жансон, Кристиан-Жак

· Опер. Кристиан Матра

· Муз. Морис Тирье, Жорж Ван Пари

· В ролях Жерар Филип (Фанфан-Тюльпан), Джина Лоллобриджида (Аделина), Марсель Эрран (король Людовик XV), Оливье Юссено (Транш-Монтань), Ноэль Роквер (сержант Хвастун), Женевьев Паж (маркиза де Помпадур), Анри Роллан (маршал д'Эстре), Нерио Бернарди (Жан Лафраншиз), Жан-Марк Теннберг (Лебель).

Чтобы избежать женитьбы на одной из своих мимолетных любовниц, Фанфан на 7 лет записывается в Аквитанский полк. Аделина, дочь офицера-вербовщика, выдает себя за цыганку и предсказывает Фанфану, что он женится на дочери короля. По дороге Фанфан в самом деле спасает от нападения бандитов Генриетту Французскую, дочь Людовика XV, а также мадам де Помпадур. В знак благодарности Помпадур дарит Фанфану тюльпан, благодаря которому он и получает свое прозвище. Фанфан видит в этой судьбоносной встрече шаг навстречу пророчеству Аделины, в которое он верит непоколебимо. Он вступает в поединок с сержантом Хвастуном, который не может стерпеть его заносчивость. Дуэль продолжается на крышах гарнизонных зданий.

Поскольку король остановился по соседству, в замке Вертелюн, Фанфан пробирается туда, чтобы еще раз полюбоваться на свою «суженую». Он попадает в руки стражи, и, несомненно, его жизнь оборвалась бы на виселице, если бы король, выслушав просьбы мадам де Помпадур и Аделины о помиловании пленного, не распорядился иначе; ветка дерева, на которой собираются повесить Фанфана, ломается, и Фанфан оказывается на свободе. Но теперь монарх требует от Аделины награды. Вопреки его ожиданиям, Аделина не отдается ему, а отвешивает пощечину и при помощи Помпадур скрывается от королевского гнева в монастыре. К несчастью, вероломный сержант Хвастун говорит, где находится Аделина, придворному короля, ведущему ее розыски.

Хвастун и Фанфан проникают в монастырь. Фанфан сбрасывает противника в колодец — и больше мы о нем не услышим. Придворный увозит Аделину в карете. Фанфан и его друзья скачут вдогонку. Таким образом, преследователи и преследуемые оказываются за неприятельскими линиями (поскольку в это время готовится историческое сражение). Неприятель, растерявшись, полностью меняет боевой порядок войск. Людовик XV ничего не понимает в происходящем. Фанфан освобождает Аделину и попадает в подземелье под генеральным штабом неприятеля, где заодно берет в плен всех вражеских генералов. В награду за этот подвиг Людовик XV жалует ему капитанский чин. Кроме того, он делает так, чтобы пророчество Аделины исполнилось: Фанфан действительно женится на дочери короля, но… на приемной дочери, то есть на Аделине: монарх решил взглянуть на нее более по-отечески.