Она тоже не работала, но владела, потому как была дочкой очень богатого папы. Чиновника, который построил, пока служил народу, несколько своих бизнесов и стал владельцем кучи акций некогда общенародных заводов. Общенародные прежде были ничьими. Чиновникам в конце-концов эта несправедливость надоела, и они разделили все, что можно, между собой и теми, кто поначалу подставлялся за них в неразберихе. Остальных, убогих, но с претензией друг перед другом, припрятав насущное, плотно заняли бегом трусцой по магазинам, научив их, неблагодарных, радоваться, когда есть что есть.

Чтобы списать украденное, страну объявили банкротом и переоформили вновь нажитое. Без всяких там революций, по-тихому. Отсчет пошел. Это называется «перезагрузка». Так ее папа, который был чиновником, назначаемым и убираемым, оказался наконец настоящим хозяином жизни. А рабочие остались ни с чем, как и были на самом деле. И еще никем. Приложением к работе. Зато все по-честному и без лицемерия.

Папа, однако, не нарадуясь, окочурился, но оставил ей много чего, как раз что нужно для полноценной жизни. То есть все, что не забрали после поминок гражданские жены, обиженные Богом родственники и друзья по бизнесу. Каждый дождался своего. Это и есть торжествующая, как похоронный марш, справедливость.

Он и она любили ходить по магазинам и выбирать. Правда, поодиночке, потому что у каждого были свои позитивные и полезные для здоровья маршруты. Она навещала косметичку, фитнес-клуб, бассейн, модельного стилиста, презентации и встречалась с подругами, такими же, из высокого мира звуков и моды. Они тоже знали, что пишут в глянцевых журналах о жизни: как не стареть, выглядеть моложе, привлекать, массажироваться, пить по утрам апельсиновый «фреш» и не есть после шести вечера. А также одеваться в бутиках, на чем ездить и получать многоразовый и протяжный, как московское «а», сексуальный оргазм.

Он тоже занимался. С утра на тренажерах. Принимал аспирин против тромбов, а также коньяк за здравие. Не выносил сигаретный дым, этот запах неудачников. Вечерами пописывал в стол. В смысле, писал. Из газет читал только бизнес и солидную гламурную прессу, там интересно и очень лично. О великих людях – это тех, что в телевизоре и об их самом главном. Единственном. Новости смотрел выборочно, чтобы не травмировали, но быть в курсе. Тех же валют. Для общего развития. Общение свел до здорового минимума, избегая негатива чужих проблем.

Ему было труднее, чем ей. Одиноко, иногда до чертиков, хотя он и надел крестик. Но мужчины обычно говорят о делах и заботах. Или о политике, если совсем не о чем. Ему это казалось мелким и скучным. О любимом Бродском или Кастанеде собеседники уже не рассуждали, занятые прозой жизни и реалиями суетных, как утренний секс, будней.

Но зато вдвоем, отдыхая от всего, от своего, они любили ездить за границу – в экзотические туры, когда «все включено». А также в Европу или Америку, чтобы отключиться. Важно, что подальше от копошащейся за тонированным стеклом машины серой массы каких-то недовольных людей, озабоченных и озадаченных. И не способных к позитиву.

В Европе или где подальше можно было улыбаться безнаказанно. Особенно в пятизвездочных отелях, восточных магазинчиках, лифтах и ресторанах. И даже на улице, где-нибудь в провинции. Там всегда улыбнутся в ответ, поймав взгляд. А вдруг знакомы? Короче, они поглощали здоровье килограммами.

Иногда мы пересекались. Это длилось долго, пока у меня была своя телевизионная программа на звучном канале. На всякий их случай и чтобы потом где-то она могла небрежно заметить.

– А вот вчера сидели с…

Недавно они вернулись из Швейцарии, где курортничали на лыжах. И, вспомнив, заехали порадоваться. Для самоутверждения. Они сыпали восклицаниями о блюдах в тамошних ресторанах, хотя я был не голоден. И очень гордились удачными покупками.

– Ты знаешь, – позитивили они, – цены на майки, те, что с надписями, в швейцарских Альпах оказались дешевле, чем у нас. Купили по пять штук. Выгодно. С разными рисунками гор и даже лыжной трассой. И еще, все вокруг катались, пили шампанское и постоянно смеялись. Вот как надо жить.

– Кому надо, тот живет, – я кивал головой и думал, как смыться.

Необходимо было закончить работу, чтобы не оставлять ее на завтра. Ибо завтрашний день сам позаботится о себе новым делом. И еще, одной дочке послать деньги, чтобы помочь в неувязках. Другой, с оказией, сообразить подарки. Третьей духовно помочь с работой и поддержать материально. Четвертой «прикрыть» с языковыми курсами, выравниванием зубов и «карманными». Пятую успокоить в конфликте с математичкой в школе и порадовать мобильником нового поколения. Шестой купить памперсы и лекарство от соплей, чтоб веселилась здоровенькая. И за работу заплатили, не обманув. Бывает. Тоже праздник.

Стало весело, и я рассмеялся.

– Видишь, – сказали они почти хором. – Представил себя на лыжах с бутылкой шампанского и получил семьсот граммов игристого здоровья. Надо чаще бывать на разных «тусовках» с успешными и позитивными людьми.

– Уже, – бодро ответил я и даже ничего не подумал.

Мне не терпелось остаться одному. И возрадоваться.

Сын Юзика однажды пришел домой и показал папе крестик.

– Я оцерковился.

Юзик, потомственный еврей, пришел в ужас.

– Это как?

– В смысле, крестился, – пояснил сын.

– Как православная, – вступилась жена, – я посчитала, что сыну это надо. Вера заставляет человека хотя бы задуматься над тем, как он живет.

– Могли бы посоветоваться, спросить мое мнение, – попытался обидеться Юзик.

– Мы хотели. Но ты был бы против. Не переживай. Плохого не случилось…

Юзик подумал и сказал:

– Ладно. Сделаем сыну обрезание, и он тогда будет точно как Христос.

Юзик – известный человек. Ну не может он спокойно смотреть на тех, кто отрицает Холокост или сочувствует Гитлеру.

Однажды его товарища пригласил на разговор некий депутат вроде, из одной песочницы.

Тоже защитник отмытой, как грязные деньги, вновь обретенной России и георгиевский патриот Дня Победы. Только разговор был каким-то странным.

– Вы знаете, что у Юзика отец живет в Америке? -спросил депутат.

– Знаю. Ну и что?

– А то, что у Юзика есть родственники в Израиле?

– Знаю. Было бы удивительно, если бы не было. Ну и что?

– И вы, русский, так спокойно к этому относитесь?

– Спокойно? Да мы дружим и работаем уже давно. Побольше бы таких людей.

– Неужели вы не понимаете?

– Не понимаю что?

– То, что сионисты уже захватили в свои руки права человека в стране…

Так они и пообщались.

Один человек мне сказал:

– Почему ты никак не съездишь в Москву поговорить о совместной работе?

– Поговорить, конечно, можно, – ответил я и подумал: «Особенно, в поезде».

Очень важно встретить в юности мудрого человека, который даст верное направление в жизни.

Юзик встретил. Его знакомый работал директором крупного советского магазина радиотоваров. Однажды Юзик привел к нему своего молодого друга, чтобы купить дефицитный модный магнитофон и звуковые колонки к нему.

– Хорошо, – сказал пожилой директор, взглянув на них сквозь очки. – А молодой человек знает, что надо заплатить чуть больше цены, если хочешь получить то, что хочешь и чего на витрине нет?

– Знает, – утвердил Юзик.

– Нет проблем, – с интонацией вверх сказал директор.- Пусть твой друг идет к продавцу, скажет, что от меня, заплатит за товар и еще 50 рублей сверху.

– Не понял… – растерялся Юзик. – Я не привел с собой милиционера. Почему эти 50 рублей он не может оставить вам? Причем здесь какой-то продавец?

– Молодой человек, я же сказал: идите и отдайте деньги продавцу.