Жизнь удалась…

Для начала он арендовал единственную в стране машину типа «Чайка», на которой в советские времена лично ездил первый секретарь ЦК партии. Мог бы заказать и пятиметровый западный лимузин – символ преуспевания.

Но юбиляр хотел проявить патриотизм и духовность. Все равно по цене выходило почти одинаково.

Один человек вдвоем со своей женой сел в «Чайку», украшенную бантиками и заветной цифрой пятьдесят, и проехали по всему центру города, временами останавливаясь и выходя, чтобы дать полюбоваться на себя неудачникам – зевакам.

К ресторану, где проходило торжество и куда уже приехали почти две сотни гостей, приглашенные по такому поводу почти со всего света, их машина, как и положено, слегка запоздала. От нее до двери была выстелена настоящая красная дорожка, а по сторонам стояли актеры местных театров в виде замерших живых статуй, все в золоте. Точнее, в позолоте. Потом статуи перешли в зал, и гости парочками проходили вдоль них, фотографируясь, наслаждаясь, охая и чувствуя себя, как в Лувре или в Британском музее, не мельче.

– Ах, – восклицали одни на французском.

– Фантастиш, – качали головой по-немецки другие.

– Супер, – восхищались по-американски третьи.

Остальные смотрели чопорно и молча. Было понятно, что на английском.

Пахло фальшивыми деньгами и кислым вином.

Каждый приходящий должен был оставить свою запись в специально изданной книге поздравлений и по настоянию хозяина торжества делать вид, что с интересом читает предыдущее. Стол был хороший, хотя сам виновник много не ел, поскольку сел на очередную диету. После положенных длительных здравиц он с неподдельным восторгом полчаса смаковал технику очищения желудка.

И я понял, что клизма для него – самое полезное в этом мире.

После еды.

Вдруг на улице ухнуло и затрещало.

– Немцы в городе? – спросил я соседа по столу, бизнесмена то ли по яйцам, то ли по пиву.

– Если бы… – почему-то грустно вздохнул он. Но оглянулся по сторонам.

А неподалеку, над Дворцом спорта, почти в самом центре столицы некогда партизанской республики, над засыпающим городом и уже сонной рекой, с грохотом летели в небо петарды и клочья цветных огней. Прохожие ошарашенно останавливались на улице и спрашивали друг друга, что это за праздник на дворе.

А это был финал пятидесятилетия от рождения, заключительный такой клизматический аккорд. Чтобы помнили.

– Салют Победы, настоящий салют Победы, – во всеуслышание шептали вокруг сопровождающие жены и любовницы, а самые глупые вытаскивали из карманов и сумочек навороченные стразы крутых своих мобильников и как бы делали снимки на вечную, понятно, память. Детям детей расскажите о них.

Из дверей бисером разбегались уже переодетые и сытые, но довольные актеры.

Один человек спросил:

– Ну как?

– Еще бы, – ответил я и подумал: «Пропал вечер…».

Мужчина- самая большая удача в жизни женщины. Проблема в том, что с ним у нее и жизни-то нет. Женщина – самая большая глупость в жизни мужчины. Проблема в том, что без нее у него и жизни-то нет.

Недопитая бутылка на двоих стояла на столе, и это уже становилось пугающей привычкой. В смысле, «недопитая». Как и выброшенные повзрослевшими женами на улицу мужчины зрелых лет. Хоровод какой-то.

Все, что он выплескивал, закусывая сводилось к одному:

– Раньше женщины говорили «возьми», а сейчас- «дай».

– Посмотри в паспорт, – посоветовал я. – И потом, прежде ты имел дело с молодыми, сегодня – с моложавыми. Они разборчивей.

И подумал: «А что им остается делать, когда вокруг ни дать ни взять?».

– Фаберже сделал на яйцах состояние. Казанова – имя. А ты?

Он хмыкнул, но колбасу проглотил.

– Это ты о ком? Да я…

Потом взял пальто и поехал домой. Опять к маме.

Мы не виделись с ним много лет. Дружили в юности. И снова встретились случайно. Он заходил в гости несколько раз, но всегда с предложениями. То заняться нефтяным бизнесом. То торговать. То занять денег.

В этих краях уже почему-то редко стали встречаться люди, которые видятся просто так. Посидеть ни о чем, о себе, «за жизнь», обменяться – и разойтись уже не могут. Обязательно или праздники и юбилеи, или по делам. Люди нужны друг другу, пока они могут что-то дать. Прямо как молодые женщины, котором пока еще есть что.

Здесь они почему-то все время думают, куда тебя вставить в свою очередную схему. А так, «Friday night», без претензий – это слишком сложно и бессмысленно.

Однажды он подбрасывал меня на машине к дому.

– Все равно, – говорит,- по дороге. Так что, – переспросил, – ты завтра улетаешь? А как до аэропорта? И когда?

– Рано утром. Заплачу таксисту, сколько надо. Какие проблемы?

– А зачем тебе платить? – оживился он.- Я могу тебя отвезти, время позволяет.

– Спасибо, – замялся я благодарно. – Ну, если не трудно…

– Конечно, нет. Зачем тебе отдавать таксисту тридцать баксов. Лучше заплатить мне, своему. Я ведь прав?

А потом они говорят, что не повезло с женщиной…

Один человек мне сказал, что встретил недавно на какой-то дипломатической презентации бывшего министра, который попал было в немилость и отработал затем дипломатом. По своей информации, я знал, что ему не продлили каденцию и отозвали обратно. Но он заартачился и даже якобы попытался стать невозвращенцем.

Затем его то ли уговорили не делать резких движений, то ли чем-то припугнули, то ли предложили что-то взамен.

Что бы там ни говорили, а рот легче всего заткнуть пряником.

И он вернулся. В Москву, где и занялся бизнесом.

А чем еще заниматься дипломатам?

И вот на какой-то посольской тусовке он встретил моего приятеля и, обрадовавшись, спросил, читал ли тот его политологическую книгу. И не поленился куда-то сбегать, и принес ее, и даже комплиментарно подписал. А затем спросил, не собирается ли мой приятель в командировку.

Услышав, что в Польшу, бывший министр попросил о любезности передать в Варшаву нужным ему уважаемым людям пару экземпляров этой самой книги. Спросил и получил согласие. Да и отказывать после подарка и лестной записи было просто неудобно.

– Отлично, – сказал бывший министр, – здесь за углом расположен книжный магазин, где продается моя книга, причем, недорого, двадцать долларов за экземпляр. Ты завтра сможешь там купить эти замечательные работы и подарить их моим достопочтенным коллегам в Варшаве.

Один человек мне сказал, что он, выслушав, затем подошел к зеркалу и посмотрел на себя, не написано ли на лбу у него «дурак» или где?

А я подумал, что нечего ходить по злачным местам, особенно среди тех, кто даже и не заметил, как потерял свое лицо, а скорее всего, и вовсе его не имел.

А иначе как становятся министрами?

Флоренция. Золотой мост. Лавка сувениров. Значки. Медали…

– Мне, пожалуйста, вот этот бюстик Муссолини, – показываю.

– Хотите побольше? – подсовывает продавец.

– Этого достаточно, – отвечаю и, понизив голос, спрашиваю. -Может, у вас есть Сталин или Гитлер?

– Вы что? – возмущается продавец. – Они же фашисты…

Женщины возились на кухне и готовили праздничный стол. По телевизору показывали кулинарную программу и рассказывали, как готовить яичницу по- французски.

– Берем яйца… – с восторгом кричал кто-то в разноцветном.

Они там почему-то сегодня все кричат.

– Пришел под утро, полчаса сидел в душе и потом приполз, как ни в чем не бывало, – помреж Таня была замужем без году неделя, но уже задумалась о смысле семейной жизни.