— Мы с ним оба члены одного общества.

— Какого общества?

С величайшей неохотой он ответил:

— Мы посвятили себя постижению чистого знания, знания самого по себе, — я имею в виду исследование и изучение тайных наук. В наше время подобные эзотерические знания загнаны под спуд, сделались недоступны. А возможно, они и всегда были чем-то, что может быть воспринято лишь посвященными, элитой, ценящей познание превыше всего остального. Мы сохраняем и продолжаем древние традиции, древнюю мудрость.

— Каким образом?

— Ну, мы же посвященные, мы сохраняем тайные обряды, тайные книги… — запинаясь, ответил он.

— Ага, мы приходим к чему-то конкретному. И чему же посвящены эти книги?

— Всему. Медицине, звездам, числам. Но у всех них есть одна общая черта.

Он заколебался.

— И что же это? — подбодрил я.

— Осирис. Он наш бог.

Осирис. Царь, который, согласно древней легенде, некогда правил Обеими Землями, но был предан и злодейски убит, а затем был воскрешен, возвращен из Иного мира своей женой Исидой, чья любовь и преданность преодолели все препятствия. Осирис, которого мы изображаем с черной или зеленой кожей, чтобы указать на его плодородие и его дар воскресения и вечной жизни, облаченным в белые погребальные пелены, держащим скипетр и плеть и носящим белую корону. Осирис, которого мы также называем «извечно благим». Осирис, дарующий надежду на вечную жизнь при условии, что его последователи сделают перед смертью все необходимые приготовления. Осирис, который, как говорят, ожидает всех нас после смерти в Зале Суда — верховный судия, готовый выслушать наше признание.

Я чуть склонил голову набок и какое-то время молча разглядывал Нахта. У меня было такое чувство, будто этот человек, которого я считал близким другом, внезапно оказался почти незнакомцем. Он взирал на меня так, словно чувствовал то же самое.

— Прошу прощения за то, что так говорил с тобой. Наша дружба многое значит для меня, и я не хотел бы, чтобы ей что то угрожало. Но у меня не было выбора. Я должен был заставить тебя все рассказать. Ты — моя единственная связь с этим человеком.

Он медленно кивнул, и постепенно в наши чувства друг к другу вернулась некоторая теплота.

— Ты сказал, что я могу тебе помочь. Что ты имел в виду? — спросил Нахт наконец.

— Сейчас объясню. Но сперва скажи мне кое-что. Есть ли у этого тайного общества свой символ?

И снова он заколебался.

— Наш символ — черный круг. Это символ того, что мы называем ночным солнцем.

Наконец-то я отыскал ответ к загадке. Я процитировал ему его собственные слова: «Солнце покоится в Осирисе, Осирис покоится в Солнце». Он отвел глаза.

— Друг мой, я должен спросить тебя вот о чем. Когда я описывал тебе резное изображение с уничтоженным солнечным диском и спрашивал тебя о затмении, а потом мы ходили в астрономический архив, ты же наверняка сразу увидел связь. Это верно?

Нахт удрученно кивнул.

Я позволил ему немного повертеться на остром крючке собственной вины, потом наконец спросил:

— И каково же значение этого символа?

— В наиболее простой форме он означает, что в самый темный час ночи душа Ра воссоединяется с телом и душой Осириса. Благодаря этому Осирис возрождается — а на самом деле с ним возрождаются и все мертвые в Обеих Землях. Это священнейший, глубочайший момент во всем процессе творения. Но он никогда не открывался взгляду смертного. Это величайшая из всех мистерий.

Какое-то время он молчал, избегая встречаться со мной взглядом.

— Я уже спрашивал тебя об этом. И ты не сообщил мне этой наиважнейшей детали. Я мог бы опознать Себека гораздо быстрее. Я мог бы спасти несколько жизней!

Он снова рассердился:

— У нас тайное общество — основное слово здесь «тайное»! И в то время я не видел никаких достаточно серьезных причин, чтобы нарушать данные мной священные клятвы!

— Однако, как выяснилось, ты ошибался, — ответил я.

К его чести, он кивнул с расстроенным видом.

— Очевидно, последствия даже мельчайших наших деяний никогда не бывают в нашей власти. Я пытаюсь управлять своей жизнью, но теперь вижу, что жизнь управляет мной. И в такие моменты я понимаю, что на моей совести кровь невинных людей.

— Нет, это не так. Но если ты чувствуешь потребность в нравственном искуплении, то помоги мне теперь. Прошу тебя.

Нахт кивнул:

— Логически рассуждая, я полагаю, что Себек работает либо на Эйе, либо на Хоремхеба — вероятнее всего, на последнего, поскольку тот получает большую выгоду от смерти царя.

— И если так, то чрезвычайно важно поймать его до того, как он успеет устроить еще больший хаос. Корабль Хоремхеба стоит на якоре возле дворца Малькатта. Военачальник сделал предложение Анхесенамон. Она пока что думает.

— Да сохранят нас боги от такой судьбы! Расскажи мне, какой у тебя план, — проговорил Нахт спокойно.

— Я полагаю, что Себек одержим видениями. Подозреваю, он очарован галлюциногенными веществами и их тайнами. Кажется, вдобавок его чрезвычайно привлекает то, что происходит на пороге между жизнью и смертью. Думаю, именно поэтому он опаивает своих жертв и пристально наблюдает, как они умирают. Он ищет чего-то в этом моменте. Полагаю, здесь допустимо сравнение с целью вашего тайного общества — тем моментом тьмы и возрождения?

Нахт кивнул.

— Далее, Пенту, царский лекарь, как-то упомянул, что якобы существует некий очень редкий гриб, который, как говорят, дарует способности видения бессмертных. Он сказал, что этот гриб растет только на самом далеком севере мира. Ты что-нибудь о нем знаешь?

Нахт снова кивнул:

— Конечно. Он упоминается в тайных книгах. Я могу дать тебе гораздо более подробное описание. Говорят, у этого гриба красная шляпка, что он встречается лишь в отдаленных лесах, где растут серебряные деревья с золотыми листьями. Его существование более чем гипотетично — никто никогда не держал в руках ничего подобного. Тем не менее в книгах сказано, что он является средством, благодаря которому его жрецы умирают для мира, после чего им открывается видение самих богов, а затем они вновь возвращаются к жизни. Еще там говорится, что при неверном применении это — сильный яд, вызывающий безумие. Я всегда считал это скорее некоей эзотерической притчей о духовном просветлении, нежели чем-то, что действительно существует в реальном мире.

— Сейчас имеет значение лишь то, что гриб может существовать и что если у кого-то имелся бы такой гриб, то для такого человека, как Себек, он стал бы предметом навязчивой мании, — сказал я. — Видение подчас обладает гораздо большей властью, чем сама реальность…

Нахт с сомнением покачал головой.

— Твой план основан на том, чего не существует.

— Но ведь и сам Себек использовал против нас силу воображения. Поэтому будет некая поэтическая справедливость в том, чтобы применить против него тот же метод, не так ли?

— В каком странном мире мы живем, — заметил Нахт. — Расследователь Меджаи, говорящий о своей работе в терминах поэзии и справедливости!

Я проигнорировал его шпильку.

— В любом случае, тем человеком, который сделает вид, будто обладает этим загадочным магическим грибом, будешь ты.

— Я? — потрясенно вымолвил Нахт.

— А кто еще? Я ведь едва ли смогу появиться в вашем тайном обществе, правда?

Он пожал плечами, поняв, что загнан в ловушку.

— Надо состряпать убедительную историю о том, как он к тебе попал, — продолжал я. — Откуда ты получаешь семена для сада, самые редкие?

— Мне их присылают торговцы со всех концов страны. Дай-ка подумать… Ага! Есть один, в городе Кархемише, на границе Митанни. Он поставляет мне очень редкие и интересные семена и луковицы, которые ему привозят с севера.

— Превосходно! Такое объяснение выдержит проверку. Ты сможешь сказать, что он купил галлюциноген у какого-нибудь торговца, имеющего связи на недавно открывшемся торговом пути, — предложил я.