Моя снасть оборудована десятью крючками, каждый из которых имеет привязанное к цевью пестрое оперение. Крючки при помощи коротких поводков ярусами прикрепляются к основной леске, спадающей вертикально вниз от кончика спиннинга. «Самодур» работает безотказно, и я, подсчитав по ударам в руке, сколько примерно село рыбок, вытаскиваю то пять, то шесть трепещущих и искрящихся на солнце ставридок.

Но бывалых рыболовов мелкая ставрида не устраивает, и катер вскоре устремляется на поиск более крупной рыбы. Косяк крупной ставриды мы находим примерно в полумиле от берега. Рыба берет жадно, и сходов почти нет. А седовласый мужчина тем временем по-прежнему отдыхает на ступеньках. Бросая в пластиковое ведерко снятых с крючка упитанных рыбешек, я кошусь на его спиннинг, потом не выдерживаю и интересуюсь, почему он не рыбачит.

– Жду настоящую рыбу, – отвечает он скучающим голосом, едва шевельнувшись.

Я вытягиваю голову, чтобы рассмотреть его снасть, но мне видна лишь металлическая вершинка удилища, увенчанная добротным самодельным тюльпанчиком. Удивленно пожимаю плечами, ничего не понимая, и продолжаю рыбалку. Свинцовое грузило устремляется на глубину. Пальцем притормаживаю катушку и останавливаю ее, когда отпуск лески составляет тридцать метров. До дна еще метров пять: этот косяк кормится в нижних слоях воды. Привычный удар по леске передается руке – значит, одна ставридка уже есть. Почти сразу за этим – еще два удара. Жду, когда рыбок сядет больше, и начинаю выбирать снасть. Судя по тяжести, улов действительно на редкость богатый. Вдруг словно зацеп – леска не идет дальше.

– Что такое? Этого еще не хватало! – сердито бросаю я в сердцах, думая, что зацепил за рыбацкую сеть, и делаю несколько резких рывков удилищем вверх.

– Э-э, приятель, не торопись, – слышу тихий голос, поворачиваю голову и вижу рядом с собой того самого праздного пассажира, облокотившегося на поручни. – Это катран, – говорит он.

Но в это время тяжесть отрывается, и леска идет на катушку. Итог – шесть ставридок и два оборванных поводка.

– Думаете, катран? – спрашиваю я, разглядывая незнакомца; он, оказывается, небольшого роста – голова на уровне моего плеча.

– Да. Сразу две ставридки хапнул. Хороший, видно, был экземпляр! Вы мне не одолжите две рыбки? Сейчас я его поймаю.

– Возьмите, – показываю на ведерко.

Сосед взял двух ставридок и приготовил свою снасть. Только теперь я смог рассмотреть ее хорошенько. Это был старенький, изготовленный из стали морской спиннинг. Оснастку, кроме обшарпанной катушки, составляла длинная толстая леска, к концу которой крепилось тяжелое грузило и полуметровый металлический поводок. Большущий, сантиметров семь в длину, крючок завершал конструкцию.

Тем временем сосед отрезал сардинкам хвосты, пополосовал их тушки ножом так, что местами выступили капельки крови, наживил обеих на один крючок и опустил снасть за борт вполводы. Не прошло и пяти минут, как его спиннинг неожиданно застучал о борт катера. Катушка неудержимо стала разматываться, а трещотка громко завизжала. Рыболов сделал подсечку, спиннинг при этом сильно изогнулся. Дальше была борьба человека и какого-то очень могучего существа. Леска то с трудом наматывалась на катушку, то вдруг стремительно распускалась, и ручка старенького демультипликатора больно била по пальцам рыболова. Минут через пятнадцать собравшиеся возле нашего борта рыболовы увидели, как в воде появилась серо-черная тень. Установившуюся тишину вдруг прорезала чья-то реплика:

– Никак морской крокодил?

В этот ответственный момент шутнику никто не ответил. Но вскоре все увидели, как у поверхности появилось чудище более чем метровой величины. В ту же минуту наблюдавший поединок матрос метнулся куда-то и вернулся с пятиметровым багром. Он очень профессионально, одним движением подцепил морское животное и выволок его на палубу. Тут все смогли рассмотреть беспомощно бьющую хвостом акулу-катрана.

Между тем я предложил удачливому ловцу еще ставридок. Он перезарядил снасть, и все повторилось в точности, как в первый раз. За каких-то два часа моему соседу удалось поймать трех катранов. Мы измерили самого большого. Сто семьдесят два сантиметра! Почти рекордная величина для черноморской акулы. Под конец рыбалки, в благодарность за наживку, ловец предложил взять одного катрана мне. Но я отказался. Куда мне было с ним тащиться в гостиницу! Но впечатления от необычной рыбалки остались сильные. До сих пор стоит в глазах устало бредущий по пирсу мужчина; тело его сгорбилось под тяжестью висящей за спиной акулы; скошенный хвост волочится по деревянным доскам пирса. Кто-то взял у рыболова двух других. Праздные отдыхающие останавливаются и таращат на него глаза.

Катран черноморский (Squalus acanthias ponticus).

Класс – хрящевые рыбы.

Отряд – Катранообразные,

Семейство – Катрановые.

В народе черноморского катрана называют «черноморская акула». Тело веретенообразное, обтекаемое. На хвостовом стебле кожистый киль. Окраска серовато-синяя, спина более темная, брюхо светлое. Зубы на обеих челюстях одинаковые, одновершинные, острые. Живородящий вид. Оплодотворение внутреннее. Мальки появляются зимой и весной. Для рождения молоди подходит к берегам. Хищник, ведущий придонно-пелагический образ жизни. Питается мелкой рыбой (ставрида, хамса, бычки, сельдь и др.), ракообразными (крабы, креветки, бокоплавы) и моллюсками. Ночью иногда поднимается к поверхности воды. Достигает длины 2 м (обычно до 1,5 м). Встречается только в водах Черного моря до глубины 60 м. У основания шипов спинных плавников имеются небольшие ядовитые железы. Яд и слизь, попадая при уколе в кровь, вызывают местное отравление, которое может сопровождаться сильной болью и воспалением. Ловят в открытом море при помощи спиннинга в отвес на живую и искусственную приманку, на дрифтинговые удочки, на ярус; иногда попадается при ловле с берега на донные удочки, а также на спиннинговую снасть. Кроме того, на ночь на катрана можно устанавливать донные переметы с насадкой живца. В это время суток он может выходить на меньшие глубины.

Как-то осенью мы с друзьями отдыхали в Алуште. Поначалу народу было много. Мы купались и загорали, устраивали пикники на отдаленном, пустынном пляже. Жарили мидий, обрастания которых мы обнаружили на сваях пирса. Но вскоре холодная и дождливая погода сделала набережные пустынными, и нам стало скучно. В Москву ехать все равно не хотелось. Я, Виктор и Андрей сели на катер и переехали в Гурзуф, где подходящие близко к берегу горы еще держали тепло остывающего моря. Здесь мы сняли недорогую хибарку.

Жизнь наша стала размеренной. Я даже начал совершать физкультурные пробежки по утрам. Однажды, пробегая мимо пристани, обычно в это время безлюдной, обратил внимание на собравшихся здесь рыболовов. Все очень активно выуживали каких-то небольших рыбок, которые то и дело трепетали в воздухе, блестя серебром на солнце. Я направился к рыболовам и увидел, что их сумки и целлофановые пакеты наполнены отборным морским окунем. Оснастка, в которой использовался крупный поплавок, грузило и череда крючков на поводках, опускалась на длинной удочке вертикально. Насадкой служили кусочки только что пойманной рыбы.

Рыболов, не торопясь, дразня рыбу, опускал снасть до тех пор, пока поплавок не вставал на воде. Подергивая удилищем, можно было определить по ударам в руку, сколько рыб клюнуло. Далее следовала подсечка, и трофей извлекался из воды. Все так просто. Я сразу вспомнил о запасе грузил, крючков, поплавков и о катушке с леской, которые на всякий случай всегда вожу с собой во всех поездках.

Никогда я так быстро не бежал домой. Виктор и Андрей еще спали, когда я ворвался в наше жилище:

– Хорош дрыхнуть! Айда на пристань! Там такой клев!

Грузный, спокойный Виктор только перевернулся на другой бок и снова засопел. Но Андрей протер кулаками глаза и спросил: