Именины Было весело. Было пьяно. Было душно, как в парнике… Шестьдесят свечей засияло на торжественном пироге. Длилось время. Звучали тосты и приканчивалась икра… Багровея, бухгалтер толстый постоянно кричал: «Ура!..» Постаревшая примадонна, плотно севшая на кровать, повторяла хозяйке дома: «Дура! Годы надо скрывать!..» Лысый дядя хвалил жаркое и, задрав подбородок вверх, лепетал чего-то такое про коротенький бабий век… А хозяйка, вникая в речи, не сердилась, не горевала. Наклонившись, тушила свечи, будто каждую целовала. «Чего бы это значило?..» Чего бы это значило? — В пронзительных годах живу все время начерно. И, видимо, не так. Замахи и дерзания. В огонь и из огня. Урок чистописания — увы! — не для меня… Что кончено, что начато — растаяло в ночи. Все начерно, все начерно, — хоть «Караул!» кричи. Зря огород городится! Гордиться не с руки: вновь на огне корежатся года-черновики. То лучшие, то худшие, протяжные, как стон. И дерево плакучее склонилось над листом. Сгорает, осыпается, трепещет на ветру. Ехидно улыбается… А если я умру, оркестрик перво-наперво задребезжит взамен… Мне так хотелось — набело! Не вышло. Не сумел. В День поэзии Будь проклята, эстрада! Изыди! Провались в тартарары!..» Тебя поносят широко и страстно, тебя опять выводят из игры. Но им назло, почти не удивляясь, плывет по залам «стихотворный чад». «Дешевая» клокочет популярность, «дешевые» овации звучат. Витийствует — просите не просите — «эстрадно-поэтическая моль»… – Но кто же в залах? – Там? Наверно, психи… – Какая туча психов! Бог ты мой!.. — …Товарищ «псих»! Огромное спасибо за эту вдумчивую тишину. В поэзию кидается Россия. Как ливень — в лето! Как апрель — в весну! И наплевать на чей-то визг нелепый и нудное дрожанье шепотка: «Вы пишете все время на потребу… а надо поскромней… и — на века…». Века веками. Поживем — обсудим… Но продолжайся, ежедневный бунт! Партийная, по самой высшей сути, поэзия, не покидай трибун! Не покидай! Твой океан безбрежен. Есть где гудеть разбуженным басам! Пусть в сотый раз арбузом перезревшим раскалывается потрясенный зал! По праву сердца будь за все в ответе, о самом главном на земле крича. Чтоб ветер Революции и ветви ее знамен касалися плеча. Подарок
Закрутился на работе — мне с подарком не успеть!.. Я себя пошлю по почте на Кутузовский проспект. Нарисую адрес тушью, вид солидный сохраню. Размечтавшуюся душу ненамного оценю. На меня наклеят марки, — кончится авторитет. В целлофановой бумаге буду я всю ночь хрустеть. Грузовик вздохнет, умаясь… Торопясь, как на пожар, почтальон проверит адрес, крикнет: «Сидорыч, сгружай!..» И начнет меня ворочать, над посылкой колдовать. Проведет ногтем по строчке: «Человек. Не кантовать…» Почта к сроку запоздала, но пришла наверняка. «Распишитесь… Вам подарок… Так что с праздничком… Пока…» Ты в такое не поверишь. Соберется вся родня… Почтальон звонит у двери: возвращает мне меня. |
