«Вслушайтесь! Вглядитесь!..» Вслушайтесь! Вглядитесь! Убивают время. Убивают время сообща и в одиночку. Будто бы друг с другом соревнуясь: кто скорее? Убивают в полдень. Убивают ночью. Убивают время нахально и молитвенно. Убивают время стыдливо и истошно. Убивают прямо перед окнами милиции! (Что там «перед окнами». За окнами — тоже…) Люди спотыкаются. Погоду ругают. На площадках лестничных толкутся вдвоем. Зазывают в гости. Так и предлагают: «Приходите… Как-нибудь вечерок… убьем…» Люди суетятся. Люди верят в слухи. Ссорятся. Ждут из Саратова родных. Убивают время! После — моют руки. Чтоб не оставалось крови на них… Люди убивают время отрешенно. Пухлые портфели загадочно несут. Убивают собственное время. И чужое. И никто за это не зовет их в суд. И никто — ни разу! — не вручает похоронных. Мол, «погибло время. Нужнейшее. Зазря…» Падают минуты повзводно и поротно. Начиная с самого первого января… Мертвые минуты молчат, не обижаются. Мертвые минуты выстраиваются в века… Зачем люди плачут? Чего докторам жалуются, что мало успели сделать, что жизнь — коротка? «Научили человека разговаривать…» Научили человека разговаривать. Разрешили: «Что хочешь, говори…» Он шагает. И – одна другой коварнее — мысли бултыхаются внутри: «Можно это вот сказать, а можно — то вот! Можно так преподнести, а можно — сяк… А в конце пустить продуманный довод, чтоб соперники попали впросак! Можно тихо начать, потом напористо основные вопросы увязать…» Он открыл было рот. И вдруг опомнился: «Это что же? Так вот взять и сказать?!» По ночам на человека давят страхи. Опасения уснуть не дают: «Скажешь что-нибудь этакое — и здрассте! И доказывай, что ты не верблюд! А потом, — просто так… на всякий случай… Чтоб никто меня за трусость не корил… Научили говорить. А вдруг разучат! И припомнят все, что я говорил! Разрешение бы вышло доскональное. Чтоб параграфы. Подписи. Печать…» Научили человека разговаривать. Было легче такому молчать! Родине
Родина, тебе я ни разу не соврал. Потому сказать ты позволишь мне… Очень просто верить в завтрашний рай. Очень трудно верить — в сегодняшний. Это надо взвесить сорок тысяч раз, чтоб в минуту осознать какую-то: почему в такой стране безбожников, у нас расплодились служители культа! Родина! В жизнь мы вступаем, не приснясь. От шагов наших мир качается! Мы уже не скажем: кто-то думает за нас. Мы узнали, чем это кончается! И не смейте нас уговаривать тайком, делая загадочные позы: «Рано вам, ребятки, разбираться в таком…» Рано?! Лучше рано, чем поздно! В радости и горести страны мы вросли. Накрепко! И сказать по-честному, если бы все по-старому — мы б тоже пошли в Блюхеры, в Эйхе, в Тухачевские! Знаю: мы б плевали на улыбки подлецов! Знаю: повторилась бы, не стерлась праведная, сложная дорога отцов. Честная, святая убежденность!.. Не всегда изысканно, не всегда красиво слово, сметающее преграды… Я кричу: Спасибо вам! Слышите? Спасибо, люди, не боящиеся правды! |
