Паланга «Пала́ук» — значит «подожди». Паланга — значит, идут дожди. В аллеях скучно. Темно в палатках. А ты пала́ук. Ты пала́ук. Тогда увидишь ее такою, как я увидел… Устали ветры. И солнце в дюны вонзило корни, и там они проросли мгновенно. И стал песок первозданно желтым, он лился расплывчатым жидким шелком! Он терся щекой. Он кипел под ногами. И плавился. И расходился кругами!.. Я точно тебе не скажу, но, наверно, солнце было и снизу и сверху. Оно по соснам текло, содрогаясь. И даже море перепугалось… А посредине такого разлада стояла смеющаяся Паланга и водоросли перебирала рукою… Еще ты увидишь ее такою. «Пала́ук» — значит «подожди». Паланга — значит, идут дожди. «А я все тебе не пишу, не пишу…» А я все тебе не пишу, не пишу. Так уж выходит. День не пишу. Два не пишу. И месяц… Злая кассирша в окне сортирует мелочь и никаких уговоров слышать не хочет… Я уезжаю. Шоссе белеет. Закат потушен. Под Шереметьево ветер кусты качает… И самолет, зазнавшись, нос задирает к тучам, будто он в небе самый большой начальник. Ему приходится туго. Он дышит взмыленно. Перед возможной его бедою все беды — маленькие… Я тысячу писем тебе написал. Но только мысленно. Тысячу писем послал тебе с красивыми марками. Они, как телята, в ладони твои неумело тычутся. Они до поры молчат в темноте почтового ящика. И вот я пишу еще письмо. Уже настоящее. Отдельно ты его не прочтешь — прибавь к тысяче… Пусть будет по-твоему. Пусть по-твоему. Пусть по-новому. Хотя над нами опять на части дробится время, в котором люди научились многому и разучились писать письма. Письмо из бухты Н
Пишет тебе капитан-лейтенант. Пойми, что письмо для него не внезапно… Как там у вас дождинки звенят по тихим скамейкам Летнего сада?.. Мне надоели щенячьи слова. Глухие: «А вдруг». Слепые: «А если». Хватит!.. Наверное, ты права даже в своем откровенном отъезде… Жила. Замирала, остановясь. И снова по комнате нервно бродила. И все повторяла: «Пустынно у вас…», «У вас неприютно…», «У вас противно…» Сто раз примеряла платья свои. И дотерпела только до мая… Конечно, север — не для семьи. Я понимаю. Я все понимаю… Здесь ночь, у которой не сыщешь дна. Скалы, как сумрачные легенды… Так и случилось, что стала «жена» очень далекой строчкой анкеты… Мне передали «письмо от жены». Пишешь: «Служи, не мучайся дурью…» И – фраза о том, что «мы оба должны вместе о будущем нашем подумать»… Вместе!.. Наверно, решится само. Перегорит. Пройдет через сито… Я перечитываю письмо, где: «Перевод получила. Спасибо…» Издалека приползший листок. Просто слова. Деловито и пошло… Впрочем, спасибо. Не знаю — за что. Может, за то, что работает почта… Глупо все заново начинать, но каждая строчка взрывается болью!.. Сидит за столом капитан-лейтенант и разговаривает с тобою: – Мне некогда, попросту говоря! Слышишь? Зачем ты понять не хочешь?! Некогда! Некогда! Некогда!! Зря и через «некогда!» ты приходишь! Пришла? Помоги мне обиду снести. Тебя считать прошлогодней мелью. И все!.. А больше писем не жди. Это — последнее. Если сумею… Сумею. К этому я готов. Считай, что кончилось все нормально… Есть жены, которые — для городов. Я понимаю. Я все понимаю… У нас ревуны в тумане кричат, и полночь наваливается оголтело… Но, кроме погон, на моих плечах служба моя. Профессия. Дело. Его — по горло! (Даже взаймы выдать могу, если примешь присягу.) Живи… Привет от нашей зимы слишком знакомому Летнему саду. |
