(19.02.1937 — 22.08.1991). Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС с 20.09.1989 г. по 13.07.1990 г. Член ЦК КПСС в 1986 — 1990 гг. Член ЦКК КПСС с 1990 г. Член КПСС с 1963 г.

Родился в г. Твери в семье партийного работника. Латыш. По-русски говорил лучше, чем по-латышски. Отец был подпольщиком, членом партии с 1917 г., красным латышским стрелком, участником Гражданской войны, затем секретарем Рижского горкома партии. Мать — член партии с 1927 г., учительница, принимала активное участие в общественной жизни. В годы Великой Отечественной войны находился в эвакуации в г. Кирове. В 1960 г. окончил Рижский политехнический институт, после окончания которого работал инженером-механиком специального конструкторского бюро Рижского электромашиностроительного завода. С 1961 г.  секретарь комитета комсомола этого завода. В 1961 — 1963 гг. второй, затем первый секретарь Пролетарского райкома комсомола г. Риги. В 1963 — 1968 гг. ответственный организатор, заведующий сектором отдела комсомольских органов ЦК ВЛКСМ по союзным республикам. В 1968 — 1969 гг. заведующий организационным отделом Рижского горкома партии. В 1969 — 1970 гг. первый секретарь ЦК ЛКСМ Латвии. В 1970 — 1974 гг. секретарь ЦК ВЛКСМ по связям с союзами молодежи социалистических стран. В 1974 г. несколько месяцев пробыл инспектором Отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС. В 1974 — 1975 гг. заведующий отделом организационно-партийной работы ЦК Компартии Латвии. В 1975 — 1976 гг. первый секретарь Рижского горкома партии. С 1976 г. в органах государственной безопасности: начальник отдела, с 1977 г. первый заместитель председателя Комитета государственной безопасности Латвийской ССР, курировал борьбу с идеологическими диверсиями. С 1980 г. председатель КГБ этой республики. Получил воинское звание генерал-лейтенант. В 1984 — 1988 гг. первый секретарь ЦК Компартии Латвии. В 1987 г. в связи с 50-летием был награжден орденом Ленина, который вручил приехавший в Ригу М. С. Горбачев. В 1988 — 1990 гг. председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Сменил на этом посту М. С. Соломенцева, ушедшего на пенсию. Выдвинут М. С. Горбачевым, знавшим его по годам работы в комсомоле: «В руководстве Прибалтика не была представлена, а из лидеров, которые там в то время были, мне казался наиболее подходящим». (Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. М. 1995. С. 408). На заседании Политбюро 28.03.1989 г., обсуждавшем итоги выборов народных депутатов, с тревогой говорил, что результаты начнут изображать как поражение КПСС и что нельзя допустить, чтобы такая оценка стала гулять. Беспокоился по поводу усилившегося оттока из партии, прекращения роста парторганизаций. В июле 1990 г. — апреле 1991 г. председатель Центральной Контрольной Комиссии КПСС, образованной ХХVIII съездом КПСС (июль 1990 г.) вместо Центральной ревизионной комиссии КПСС и Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Итоги голосования: за — 3959 делегатов, против — 474. Одновременно с 01.12.1990 г. министр внутренних дел СССР (сменил на этом посту В. В. Бакатина, уволенного М. С. Горбачевым в отставку), с марта 1991 г. член Совета безопасности СССР. Генерал-полковник (1991). В связи с разгулом уличной преступности подписал вместе с министром обороны Д. Т. Язовым приказ о введении совместного патрулирования городов милицией и военнослужащими, что вызвало резкую критику в демократических кругах, усмотревших попытку ввести в стране чрезвычайное положение. Подвергся нападкам в оппозиционной прессе за ввод по указанию М. С. Горбачева в Москву внутренних войск под предлогом предотвращения беспорядков накануне открытия съезда народных депутатов (февраль 1991 г.). Войска в спешном порядке пришлось выводить. В марте 1991 г. провел через Верховный Совет СССР закон «О советской милиции». На конфиденциальной встрече М. С. Горбачева с Б. Н. Ельциным и Н. А. Назарбаевым в Ново-Огареве 29.07.1991 г. была достигнута договоренность об удалении Б. К. Пуго из руководства после подписания нового Союзного договора. Август 1991 г. встретил с семьей в крымском санатории «Южный» близ Фороса, где отдыхал М. С. Горбачев. 18.08.1991 г., не отойдя от отравления арбузом с нитратной начинкой, который он с женой, Е. М. Примаковым и П. К. Лучинским отведали в горах, будучи в гостях у председателя Крымского облисполкома Н. Багрова, вылетел в Москву. Е. М. Примаков сказал ему: «Борис, куда торопишься, побудь еще несколько дней!» Улыбнувшись, он ответил: «Не могу, нужно быть в Москве», — и больше ни слова (Примаков Е. М. Годы в большой политике. М., 1999. С. 97). Не зная, что единомышленники решили действовать, 18.08.1991 г. возвратился в Москву, чтобы до конца отпуска съездить к родственникам в Ригу. На дачу ему позвонил В. А. Крючков и пригласил в Кремль, где в ночь на 19.08.1991 г. был образован Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП). Считал, что надо действовать решительно и арестовать Б. Н. Ельцина. 19.08.1991 г. принимал участие в пресс-конференции ГКЧП. Звонил на Гостелерадио СССР и резко отчитал его председателя Л. П. Кравченко за то, что не была отключена трансляция ленинградских программ. Грозил руководителям «Останкино» привлечением к ответственности по закону о чрезвычайном положении в случае отказа выполнять его указания. 20.08.1991 г. на утреннем заседании ГКЧП предложил ввести в Москве комендантский час, а также не пускать в столицу курсантов шести милицейских школ, вызванных заместителем министра внутренних дел России А. Дунаевым на помощь Б. Н. Ельцину. В полдень направил своего заместителя Б. В. Громова на совещание в Министерство обороны, где обсуждался план вооруженного захвата Дома Советов РСФСР. Вернувшись оттуда, Б. В. Громов высказался за неучастие внутренних войск в этой операции. Б. К. Пуго не согласился: «Поставленную задачу надо выполнять. Это приказ». На вечернем заседании ГКЧП поддержал В. А. Крючкова, настаивавшего на штурме «Белого дома». Вечером того же дня подписал шифротелеграмму с предупреждением всем органам внутренних дел о наказании за невыполнение указаний ГКЧП. Однако они не выполнялись его собственными заместителями. Главком внутренних войск генерал Б. В. Громов позвонил командиру Особой мотострелковой дивизии имени Дзержинского и предупредил, чтобы тот не выдвигал свои части в центр Москвы. На следствии генерал Б. В. Громов показал: «21 августа в 20 часов 30 минут я вместе с Шиловым зашел в кабинет Пуго. Мы сказали, что никакие его распоряжения и приказы выполнять не будем. Пуго улыбнулся, пожал плечами и сказал: ‘‘Какой я дурак, что поверил Крючкову и послушал его’’. Мы с ним попрощались и ушли. Это была моя последняя встреча с Пуго» (Степанков В. Г., Лисов Е. К. Кремлевский заговор. М., 1992. С. 251). Из показаний И. Ф. Шилова: «22 августа около 9 часов утра мне по городскому телефону позвонил Пуго, спросил, какая обстановка. Я поинтересовался, приедет ли он на работу, на что Пуго ответил: ‘‘Зачем?’’ Потом он сказал, что всю жизнь старался жить честно и попрощался. Попросил еще только передать привет Громову» (Там же). По версии следствия, 22.08.1991 г. в ожидании ареста покончил жизнь самоубийством, предварительно выстрелив в жену, скончавшуюся в ЦКБ 24.08.1991 г. По словам сына, офицера КГБ В. Б. Пуго, самоубийством покончили порознь. Сначала застрелился отец, а потом, увидев это, мать: «Они очень любили друг друга, и я знаю, что мать не смогла бы жить без отца...» Когда на сессии Верховного Совета РСФСР докладчик, прервав выступление, сообщил об этом, в зале вспыхнули аплодисменты. Арестовать его приезжали председатель КГБ РСФСР В. Иваненко, первый заместитель министра внутренних дел РСФСР В. Ерин, заместитель Генерального прокурора РСФСР Е. Лисов и экономист Г. Явлинский. 23.08.1991 г. Бюро Президиума ЦКК КПСС, которым он руководил до назначения министром внутренних дел СССР, приняло постановление «О партийной ответственности членов КПСС, входивших в антиконституционный ГКЧП». Был назван в числе коммунистов-руководителей, которые «грубо нарушили принципиальное требование Устава КПСС, согласно которому все организации партии, каждый коммунист обязаны действовать в рамках Конституции и советских законов. Они насильственно отстранили М. С. Горбачева от руководства страной и партией, попрали решения ХХVIII съезда КПСС». Бюро Президиума ЦКК КПСС постановило: «За организацию государственного переворота членов КПСС О. Д. Бакланова, В. А. Крючкова, В. С. Павлова, В. А. Стародубцева, А. И. Тизякова, Д. Т. Язова, Г. И. Янаева из партии исключить. Принято к сведению, что Пуго Б. К. покончил жизнь самоубийством». Оставил предсмертную записку: «Совершил совершенно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению. Да, это ошибка, а не убеждения. Знаю теперь, что обманулся в людях, которым очень верил. Страшно, если этот всплеск неразумности отразится на судьбах честных, но оказавшихся в очень трудном положении людей. Единственное оправдание происшедшему могло бы быть в том, что наши люди сплотились бы, чтобы ушла конфронтация. Только так и должно быть. Милые Вадик, Элинка, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Ведь это ошибка! Жил я честно — всю жизнь» (Степанков В. Г., Лисов Е. К. Кремлевский заговор. М., 1992. С. 244 — 245). Депутат Верховного Совета СССР 11-го созыва. Народный депутат СССР в 1989 — 1991 гг. Награжден орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом «Знак Почета». После гибели в сейфе обнаружили 1000 рублей и 6000 рублей на общей с женой сберкнижке. Руководители МВД отказались хоронить своего министра. Четыре месяца сын не мог найти кладбище, на котором можно было бы захоронить урны с прахом родителей, стоявшие все это время на подоконнике московской квартиры. Кремировали за городом, почти нелегально. С огромным трудом удалось найти место на Троекуровском кладбище. На похоронах не было сказано ни одного слова: запретили власти. В 1993 г. в Ярославле была поставлена опера «Великий гражданин», посвященная Б. К. Пуго и событиям августа 1991 г. В августе 2001 г. на пресс-конференции в редакции газеты «Патриот» в связи с 10-летием выступления ГКЧП Г. И. Янаев сказал: «Часов в восемь вечера я позвонил Борису Карловичу Пуго. Мы были в хороших отношениях, всегда интересовались друг другом. Я говорю: ‘‘Боря, ты понимаешь, что сегодня ночью или завтра нас арестуют?’’ Он отвечает: ‘‘Да, мне уже Валя, жена, готовит мешочек’’. Поэтому когда я услышал, что Борис Карлович застрелился, то был поражен. Это человек с очень устойчивой психикой. Он был готов ко всему. Что произошло — не знаю, но не верю, что Пуго покончил жизнь самоубийством».