Вовик отсчитал из имевшихся у него двадцати пяти бронзовок, двадцать звонких кругляшей и подвинул их по прилавку в сторону Стука.

– Ах, ты маленький негодяй! – вскричал лавочник. – Ты можешь полностью расплатиться со мной прямо сейчас! Отдавай принадлежащую мне пятерку!

– Не могу, – пожал плечами Вовик. – Тебе прекрасно известно, что за выход из города с последующим входом, нужно платить пошлину в пять бронзовок. Так, что извини дядя Стук.

Лавочник, сделав оскорбленное лицо, с грохотом положил саблю на прилавок:

– Она твоя, крохобор!

Вовик недолго бродил по заросшим развалинам заброшенного аббатства, расположенных в глухом лесу. Используя приметы, проданные ему в "Индюке", за кружку пойла, одним старым безногим следопытом он вскоре нашел то, что искал. Под большим развесистым кустом рябины с черными листьями в земле зияла дыра. Это было именно то, что нужно! Вовик удивленно хмыкнул, следопыт предупреждал его, что нора земляного паука должна быть размером с голову ребенка. Однако здесь дыра была гораздо больше. Вовик не придал этому большего значения, а опустился на колени и снял с плеч холщовый мешок, с веревочными лямками.

Распустив тесьму, Вовик извлек наружу сверток старой клеенки, в котором было что-то завернуто. Когда он развернул его, оказалось, что в нем был большущий ком оконной замазки. Обвязав его тонкой, но прочной веревкой, Вовик склонился к паучьей норе и, опустил в нее ком замазки.

Осторожно разматывая веревку, он принялся опускать липкий ком все глубже и глубже в нору. Он уже стал бояться, что у него не хватит веревки, и она закончится, прежде чем паук схватит наживку, когда внезапно за веревку что-то ощутимо дернуло. Следующий рывок чуть было не вырвал веревку из руки Вовика. А уже в следующее мгновение ему пришлось приложить максимум усилий для того, чтобы не выпустить конец веревки из рук.

Упираясь ногами в землю, он принялся вытаскивать добычу из норы. Тащить пришлось изо всех сил. Хитрая бестия паук, растопырив все свои восемь когтистых лап, упирался ими о земляные стены своей берлоги и не торопился выбираться наружу. Справедливо полагая, что там его не ждет ничего хорошего.

Охота на земляных пауков считалась опасным, но прибыльным делом. Оно не приносило огромных барышей, но позволяло продержаться на плаву и не подохнуть с голоду. Полстакана паучьего яда стоило где-то десять белых жетонов, что равнялось примерно трем сотням бронзовок. Самую большую цену давали аптекари, которые готовили из яда лекарства. Также яд можно было продать гильдии наемных убийц. Но те никогда не давали настоящей цены. Кроме того охотников частенько убивали, только для того, чтобы не отстегивать жетоны за товар.

Чтобы добыть такое количество яда, нужно было поймать двух – трех взрослых особей. Причем не было никакой гарантии, что яд, который охотник собирался продать не окажется в его жилах в результате укуса. А противоядия от такого количества яда не было.

Между тем, Вовику, наконец, удалось подтащить паука к самому краю норы. Когда оттуда появились огромные лапы, покрытые отвратительными черными волосами, Вовик от неожиданности чуть не выпустил веревку из рук. Он раньше никогда не занимался подобной охотой, и внезапно заробел. Это был его первый паук. Кроме того насекомое оказалось старым и просто-таки огромным! Оно был размером с хорошего кобеля Мясоедской породы!

Вытащив паука из норы полностью, он бросился к торчащим из каменных глыб толстым ржавым железным прутьям. Наскоро примотав к ним веревку, Вовик выхватил саблю и пошел на паука. Огромные ядовитые хелицеры насекомого надежно увязли в коме с замазкой. Паук, косясь на Вовика двумя рядами глаз, вертел головой изо всех сил пытаясь освободить свои смертоносные челюсти. При этом он яростно помогал себе парой передних коротких лап.

Вовик с ужасом обнаружил, что пауку почти удалось освободить жвала. Не дожидаясь, когда тот окончательно освободится, он подскочил к нему и широко размахнувшись, нанес ему удар саблей прямо по голове. К его удивлению, голова паука почти не пострадала, а сабля, повстречавшись с твердым хитином насекомого, неожиданно согнулась.

Вовик не растерявшись, выпрямил саблю, наступив на нее ногой. Негодяй дядя Стук, обманул его! Клинок даже не был стальным, это было обычное сырое железо, из которого делают гвозди. От удара, на лезвии образовалась обширная вмятина. Уже не обращая внимания на то, что сабля сгибается, Вовик принялся наносить беспорядочные удары, целясь в голову паука. При этом он умудрялся выпрямлять свое постоянно гнущееся оружие, чередуя удары слева и направо.

Пару раз пауку удалось зацепить Вовика когтями передних лап за ноги и прорвать его штаны, сшитые из прочной дерюги. Порезанные места ожгло болью, и из них потекла кровь. Боль подстегнула Вовика, и уже не думая о последствиях, он принялся ожесточенно охаживать паука по голове тяжелой железной полосой давно уже переставшей походить на саблю.

От паучьих глаз уже ничего не осталось, Вовик первым делом, постарался, выбить их. Ослепленный паук, оставил надежду освободить свои ужасные жвала, и принялся атаковать Вовика при помощи когтистых лап, намереваясь подмять его под себя. Вовик прекрасно понимал, что если паук окажется сверху он рано или поздно освободит свои жвала от замазки и непременно укусит его. А после того, как яд подействует он сожрет его.

Внезапно сабля, а вернее то, что от нее осталось, сломалась. Металл не выдержал многочисленных перегибаний. Теперь в руке у Вовика был короткий стержень длинной с ладонь. Недолго думая он вогнал его прямо в изуродованную морду чудовищного насекомого. Туда, где по его расчетам, у него должен был быть мозг. Если, конечно, у пауков вообще бывают мозги.

Черная мохнатая тварь вздрогнула, взбрыкнула всеми восемью лапами и замерла. Вовик не собирался проверять, на самом деле издох паук или только притворяется. Он вынул обломок сабли из головы насекомого и с его помощью отделил голову паука от мохнатого, внушающего ужас туловища.

Приготовив стеклянную склянку и воронку он, словно арбуз, взломал искореженную голову паука обломком клинка. Провозившись с непривычки около часа ему, наконец, удалось вырезать ядовитые железы, соединявшиеся протоками с хелицерами. Одев перчатки, он принялся выдавливать содержимое желез в стеклянный флакон. Воздух наполнился острым кислым запахом, от которого перехватывало дыхание.

Оставшиеся, после покупки сабли, пять бронзовых монет Вовик истратил на замазку, склянку для яда, перчатки и воронку. На матерчатую маску, которыми обычно пользуются охотники за пауками, денег не хватило.

Стараясь не дышать ядовитыми испарениями, Вовик поспешил закончить процедуру "доения" и отбросил в сторону опустевшие слизистые мешки. К его радости, собранного яда оказалось примерно с четверть стакана. А это означало, что семьдесят пять бронзовых жетонов были практически у него в кармане.

Но появившиеся в это время на поляне новые персонажи, по-видимому, думали несколько иначе. И у них были свои планы, на только что собранный Вовиком яд.

Кранц, доходчиво объяснив Вовику, как безопаснее добраться до Золотого города, сам направился в противоположную сторону. Его, по-прежнему, занимало то жуткое существо, которое с легкой руки Вовика, они стали именовать Мозгоклюем.

После того, как герцог Муравский, несмотря на многолетнюю верную службу Кранца, отправил его на костер, он был полностью свободен, от каких бы то ни было обязательств перед своим сюзереном. Более того, теперь он не был связан никакими временными ограничениями и мог спокойно, без дерготни и нервотрепки, заниматься поисками Мозгоклюя.

То, что эти поиски продолжать необходимо, старый лекарь не сомневался ни на минуту. Жуткая тварь, появляющаяся и исчезающая, словно по мановению волшебной палочки, не на шутку тревожила его. После каждого появления, Мозгоклюй исправно оставлял за собой горы мертвецов. Если чудовище не удастся остановить в самое ближайшее время, то он безнаказанно изведет весь местный люд, поголовье которого и так изрядно сократилось в результате войны между Муравским и Бульдожским герцогствами.