– Почему вы так решили? – удивленно посмотрел на него барон. – Я принимаю ваш вызов! Извольте обнажить клинок и защищайтесь! Но учтите, в случае моей победы вы расскажете мне все, что вам известно о том кто убивает свои жертвы таким странным образом, похищая при этом их мозг и глаза.

– Бьемся до первой крови? – уточнил капитан, со свистом рассекая воздух своим кривым мечом.

– Отчего же так несмело? Нет, капитан мы будем биться насмерть, до тех пор, пока один из нас не захлебнется своей собственной кровью! – расхохотался барон Садислас.

– Ну, в таком случае вам вряд ли удастся услышать мой рассказ! – криво усмехнулся Жопрей. – Причем, при любом исходе поединка! Ангард!

– Ну, что вы? Я постараюсь сделать так, чтобы вы были в состоянии поведать нам свою тайну! – воскликнул барон, искусно парируя серию свирепых ударов нанесенных капитаном.

– Ха-ха! – ответил тот, видимо, решив покончить с вредным бароном при помощи решительного кавалерийского наскока.

Наблюдающие за фехтующими дуэлянтами Вовик и сержант Топрик должны были признать, что внешне щуплый и нескладный Садислас неожиданно оказался весьма серьезным противником. Это открытие неприятно поразило Жопрея, который рассчитывал на быструю и решительную победу, а вместо этого оказался втянут в длительный позиционный бой.

– Ваш друг совершил очень большую ошибку, недооценив барона и переоценив свои собственные силы, – заметил Кранц, бросив на Вовика сочувствующий взгляд. – Сейчас барон измотает его, а когда капитан окончательно выдохнется, он прирежет его словно жертвенную овцу.

– Я бы на твоем месте поостерегся делать такие прогнозы, лекаришка несчастный!– прикрикнул на него Топрик, остро переживавший за своего капитана. – Жопрей старый кадровый военный и голыми руками его твоему хлыщу барону не взять!

– Сержант, одно дело рубить в капусту плохо обученных крестьян на поле брани и совсем другое сражаться с искусным бойцом, который обучался у лучших фехтовальщиков Вольных Земель, – усмехнулся Кранц. – Твой командир обречен, впрочем, ты сам это знаешь не хуже меня!

Топрик хотел было возразить очередной грубостью, но в это время Жопрей издал сдавленный вопль. Вовик во все глаза смотрел на то, как бравый капитан застыл на длинном клинке Садисласа, словно бабочка пронзенная булавкой безжалостного коллекционера. Меч со звоном выпал из его внезапно ослабевших рук, и он закашлялся кровью. Удар пришелся в левую сторону груди Жопрея и, по всей видимости, пронзил верхнюю долю легкого.

Вовик с Топриком бросились было к раненному капитану, чтобы оказать ему помощь, но были остановлены грозным окриком барона:

– Стоять на месте, бой еще не закончен!

Длинный острый клинок, которым за секунду до этого был смертельно ужален капитан, теперь было угрожающе направлено в их сторону. Вид обнаженного меча произвел на сержанта и Вовика отрезвляющее впечатление и заставил их застыть на месте. Пригвоздив их пронзительным взглядом, не хуже чем клинком, Садислас обернулся к раненному капитану. Лицо Жопрея забрызганное кровью, приобрело синюшную бледность, глаза подернулись мутноватой пленкой, словно у снулой рыбы. Опустившись на одно колено, он тщетно пытался зажать рану в груди ладонью.

– Ну-с, мой друг! – барон Садислас склонился над смертельно раненным, тщательно вытирая окровавленный клинок тонким шелковым платком с вышитым на нем баронским вензелем. – Ваши дни сочтены, увы и ах! Но за вами остался небольшой должок! Я по-прежнему горю нетерпением услышать вашу таинственную историю! Поэтому будьте так добры, поведать все, что вам известно о нашем таинственном убийце!

Капитан, со стоном рухнув ничком, разразился кашлем, который казалось, вывернул его наизнанку. Сплюнув сгусток черной крови, он поднял глаза на своего убийцу и неожиданно улыбнулся краем окровавленного рта.

Это было настолько неожиданно, что барон Садислас даже присвистнул от удивления:

– Клянусь святой Жабой, капитан, да вы никак тронулись на пороге вечности?

– Ошибаетесь милостивый государь, тронулись вы, а не я, – раздельно произнес Жопрей, которому каждое слово давалось с большим трудом. – Я ухожу с сознанием того, что мне повезло несказанно больше чем всем вам вместе взятым.

– Что вы хотите этим сказать? – недоуменно уставился на него Садислас, с лязгом возвращая меч в ножны.

– То с чем вам предстоит столкнуться настолько страшно, что мне, пожалуй, даже немного жаль вас! – рассмеялся капитан и натужно закашлялся, разбрызгивая вокруг себя кровь. – Скажу одно – это существо не человек!

– Скотина вы этакий! – пожурил его Садислас. – Вы мне сапоги своей кровью испачкали!

– Впереди у вас будет так много крови, по сравнению с которой ваши сапоги покажутся сущим пустяком! – сказав это, капитан Жопрей рухнул замертво.

– Как вы думаете, что он хотел этим сказать? – поинтересовался барон у Кранца.

– Лишь то, что наш убийца не человек, – задумчиво ответил тот.

Сержант Топрик, после смерти доблестного капитана Жопрея, оставшийся за старшего, пребывал в глубоком раздумье. Судя по тому, как развивались последние события, они с Вовиком оказались в очень непростом положении.

Начать с того, что до сих пор не был определен их статус. Кто они такие здесь вообще? Пленники? Если, да то почему у них до сих пор не отобрали бывшее при них оружие? Если не пленники, то почему с них не сводят глаз и упорно не позволяют вернуться обратно в город?

Решив, что из всех присутствующих, лекарь представляет наименьшую опасность, Топрик поделился с ним своими сомнениями.

– Польщен оказанным мне доверием! – Кранц лукаво усмехнулся себе в бороду. – Ну что я могу сказать? Как мне кажется, вы здесь нужны единственно для того, чтобы понять, не вы ли причастны к этим странным убийствам. И если да, то для чего вам все это понадобилось? Быть может, вы, таким образом, пытаетесь посеять страх и ужас среди нашего войска?

– Вы всерьез допускаете такую возможность? – возмущенно фыркнул Топрик.

– Я, нет! Но вот он! – Кранц мотнул головой в сторону барона, – По всей видимости, уверен в этом!

После этого сержант надолго замолчал. Надо заметить, что размышления его носили невеселый характер и были посвящены тому, как ему следует далее вести себя с бароном Садисласом после убийства последним капитана Жопрея.

Формально Топрик не мог ничего предъявить барону. Ибо тот был прав по всем пунктам. Начать с того, что Жопрей сам вызвал барона на дуэль, на которой и сложил свою буйную голову. Правда, перед этим барон оскорбил капитана, прилюдно назвав его негодяем. Но кто был барон, и кто был капитан? Между ними была такая пропасть, что страшно подумать!

Предки барона столетиями пороли предков капитана, а в минуты особо веселого расположения духа забавы ради даже сажали их на кол. Так что обозвать холопа, пусть даже выряженного в капитанскую форму было не самое страшное, что мог учудить барон Садислас. Тем более что холоп-то был даже не его, а принадлежал герцогу Бульдожскому, с которым он был в состоянии войны.

В том же, что Жопрей неожиданно для всех, оказался менее умелым фехтовальщиком, нежели Садислас был виноват он сам и никто другой. Да еще, пожалуй, неумеренное потребление горячительных напитков и жирной пищи, на сон грядущий, и не только это. Будь бравый капитан килограммов на десять полегче, да лет на десять помоложе, могилу солдаты сейчас рыли бы не ему, а барону.

У Вовика по этому поводу тоже было свое мнение, но его о нем никто не спрашивал, а он не торопился делать его достоянием широкой общественности. Ему казалось, что тело капитана следовало незамедлительно погрузить на повозку и отправить в Трехпалый город, для того чтобы жена и дети капитана могли с надлежащими почестями похоронить его на городском кладбище.

Между тем, солдаты уже успели закидать тело покойного комьями земли. Барон Садислас вышел вперед и произнес над свежим могильным холмом несколько слов.