— Какое созвездие боевых орденов! — с восхищением сказала девушка и обратилась к Стоколосу: — Наш взвод будет в засаде возле вашего.

— Рады таким соседям.

— Немного непонятно, — задумчиво сказала девушка, глядя на Андрея.

— Что непонятно?

— Волосы у вас белые, брови черные, а глаза синие… — ответила девушка.

— Вот именно! И вы увидели это ночью. Правда, непонятно.

— Галя Цымбал разведчица и приметила Андрея еще днем, — ревнивым тоном заметил Максим.

Андрей мало прислушивался к негромкому разговору. Думал про ночь в Киеве над Днепром, про развесистый каштан и теплую отцовскую руку на плече… Нащупал в кармане каштаны, и ему стало вроде теплее.

Ребята вскоре попрощались с Галиной. А ранним утром позиция у шоссе уже была готова. Партизаны ждали врага.

Первый бой был выигран без особых трудностей, да и удар партизан был внезапный. Стало тяжелей, когда немцы пустили вперед бронемашины и кавалеристов. В дело пошли гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Несколько бронемашин загорелось. Не удалось развернуться и кавалеристам. Деревья сковывали их действия, и партизаны перебили немало всадников. Человеческие крики смешались с пулеметными очередями, ржаньем перепуганных и раненых коней.

Бой с небольшими интервалами тянулся шесть часов. Возможно, это и были те часы, которые так важны для защитников столицы на южном рубеже. Немцы тогда так и не продвинулись по шоссе в направлении Киева.

Получилось так, что Стоколос и Галина Цымбал получили направление в штаб за новыми поручениями. Шли вечерним лесом. Предзакатное солнце рассыпало лучи между соснами и березами. Сердце девушки билось как-то взволнованно, а синие глаза Андрея не давали ей покоя.

Девушка наклонилась, сорвала брусничку. Андрей остановился.

— Смотри, сколько ягод! — Галина поднялась и раскрыла пальцы. На ладони лежали маленькие красные ягоды. — Бери! — сказала она. — Как пахнет кругом хвоей и грибами.

— Да, в лесу всегда здорово, особенно золотой осенью.

— Еще не золотая осень, — сказала Галя, наблюдая, как Андрей берет губами каждую ягодку, щекочет ее ладонь. Она засмеялась и, прищурив глаза, замечталась, втайне надеясь, что Андрей поцелует ее. Но парень стоял в растерянности, вспоминая проведенные с Лесей минуты.

— У меня… У меня есть девушка, — виновато прошептал Андрей, как будто его спрашивали об этом.

Галина взглянула насмешливо. Ей не верилось, что он такой несмелый. Но вот огоньки в ее глазах погасли, как погасла и надежда на дружбу с этим красивым и каким-то загадочным парнем. Молчали долго, Андрей уже ругал себя: обидел девушку! Что произошло с ним? Почему он прячет глаза от нее? Такое с ним было впервые. «У меня есть девушка…» Кого он имел в виду? Лесю Тулину, которой пишет письма Виктор Майборский? Таню, отношения с которой так и остались неясными? «Девушка у меня!..» А рядом стояла милая и доступная Галя. «Девушка у меня…» — чуть не сказал вслух с горькой иронией.

Шел и смотрел вниз, как ступает она на траву, на кустики брусники, ягоды которой краснели.

В штабе отряда связным сообщили, что гитлеровские соединения готовились к новым действиям, но не прошли по шоссе и теперь повернули в село Ошитновое. Там они наводят переправу через Днепр. Полковник Шаблий передал по радио приказ: переправу взорвать.

Андрей и Галина возвращались той же тропкой. Девушка постоянно наклонялась и рвала ягоды.

— А правда, что у Максима три специальности металлиста? — внезапно спросила Галина.

— Да, Максим — парень работящий и проворный. У него ко всему душа лежит… Ты ему нравишься, — вроде бы в оправдание сказал Андрей.

Галина вроде не расслышала. А когда пришли на позиции, спросила у Максима, бросив искоса взгляд на Стоколоса:

— Хочешь ягод, старшина? — протянула руку. Максим прижался губами к девичьей ладони, на которой лежали ягоды.

На следующий день Андрей пошел в разведку, был возле вражеской переправы через Днепр. Партизанам помогал лесник Матвей Кот, кряжистый, как дуб на опушке, пропахший всеми запахами леса, с каплями сосновой смолы на одежде, неповоротливый человек лет пятидесяти. Несколько часов тому назад в его усадьбе побывали немецкие солдаты.

— Дядя Матвей, и о чем же они говорили? Какое у них настроение?

— Говорили: «Капут Киеву».

— А вы, что вы ответили на это?

— Будет капут, если по мосту переправятся на левый берег, — ответил, вздохнув, лесник.

— Значит, надо уничтожить, а как?

— Пустить к черту, по течению.

— Очень сильно охраняют. Огневые точки всюду, даже три танка поставили на берегу. Вы сказали пустить по течению, а где взять лодки?

— Хе-хе! Я ведь еще и заядлый рыбак. А что же это за рыбак без челна! Есть три таких, в каких еще на Киевской Руси плавали. Там они, в ивняке, — потрогал усы Матвей Кот.

В штабе определили группу минеров. В лодку попросился и Матвей Кот, хорошо знавший Днепр и нрав своей ладейки. Были образованы штурмовые группы, которые должны были ввязаться в бой с охраной и отвлечь ее внимание в минуты, когда лодка подплывет к мосту. Еще днем отряд перебазировался ближе к Днепру. Андрей Стоколос с Матвеем Котом и минерами собирались на берегу. Ребята готовили заряды из тротила, бикфордов шнур, детонаторы.

Колотуха где-то раздобыл соду, пополоскал простуженное горло.

— Хорошенько лечи горло, — сказал Кот, — кашлять на задании нельзя. Я вот сейчас принесу еще молочка и меда, все пройдет!

Он отлучился домой и вернулся через час.

— Этот Максим нарочно забухал, чтобы попить молочка с медом, — проворчал Оленев. — А нам?

Лесник молча полез в торбу и вытащил кусок сала, здоровенную копченую рыбину.

— Как в сказке: «Принес Кот партизанам сало…» — весело бросил Андрей. — Чтобы не отощали, на всякий случай.

От моста возвратился связной. Там пока все спокойно. Охрана поужинала. Солдаты пошли в землянку, скорее — это был дот. Кто-то играет на губной гармошке, другие поют. Не иначе, хватанули шнапса.

Время выходить партизанам. Подрывники прощались с бойцами, оставшимися в отряде и штурмовых группах. Галина подала руку Оленеву, Андрею и Колотухе. Старшина обнял девушку и поцеловал. Теперь ему стало легче, об этом поцелуе он мечтал с того времени, как увидел Галю.

— Это от всех подрывников, — слегка смущаясь, сказал он.

Через полчаса подрывная группа достигла берега, где были спрятаны замаскированные лодки. Суденышки спустили на воду. В это время уже совсем потемнело, и только вдалеке, возле моста, время от времени вспыхивали ракеты.

— Ну что ж… Господи, помогай, корытами за Дунай! — сказал Кот, когда его экипаж уселся в лодки.

Отчалили… За ними бесшумно скользнули еще две лодки с людьми и взрывчаткой.

Отряд «Смерть фашизму» разделился на две группы, почти впритык подполз к берегу с двух сторон моста. Штурмовая группа готовилась ударить по танку.

Проходят минуты. Все внимание туда, где сейчас лодки с минерами.

В темноте минеры быстро подвешивали к деревянным брусьям взрывчатку в мешках, вставляли в отверстия тротиловых кирпичей детонаторы. Два бойца с соседней лодки, упираясь руками в дощатый настил, подтягивались к лодке Стоколоса, чтобы передать шнур. Но гитлеровцы уже заметили их и ударили из пулемета. Осветительные ракеты одна за другой понеслись в небо.

— Зажигай!

Оленев зажег бикфордов шнур, огонек от которого пополз к тротиловому заряду. Охрана, пожалуй, уже ничего не сделает. Успеть бы отплыть подальше!

Матвей Кот загребал веслом, ребята гребли руками. Гребли что было сил. Быстрее! Подальше от свистящих пуль.

— Причалим к песчаной косе! — крикнул Матвей.

Но его слова потонули в грохоте взрыва. Секция моста распалась на бревна, доски, все вздыбилось, затем рухнуло в воду.

Ночью отряд «Смерть фашизму» на лодках Матвея Кота переправился на левый берег, в междуречье Днепра и Десны.

Когда взошло солнце, партизаны раскинули лагерь в лесу. Дул свежий ветер, качая верхушки деревьев. Стоколосу показалось, что сосна, как веником, заметает небо, вздымая белые перышки тучек.