Когда Агриппина увидала и постигла, что ни одна просьба более не поможет, она сказала: «Если я обречена носить рога и быть столь безобразной, я не желаю возвращаться в Англию и не хочу, чтобы меня видели люди, которые меня знают, ни отец, ни мать, ни кто-либо другой. Отвези меня в чужие земли, где меня никто не узнает». Андолозий спросил: «Где тебе будет лучше, чем у отца и матери, короля и королевы?» Но она не пожелала этого и сказала: «Отдай меня в монастырь, чтобы я могла затвориться от мира сего». Он спросил: «Воистину ли ты желаешь этого и серьезны ли твои намерения?» Она ответила: «Да».

Тут он собрался и доставил ее в Ибернию, на самый край земли, что неподалеку от чистилища святого Патриция. Там в поле, вдали от людей, возвышался большой и красивый женский монастырь, в который никого, кроме знатных дам, не принимали. Там он оставил ее сидящей в одиночестве в поле, пошел в монастырь, к аббатисе, и сказал ей, что привез с собой благочестивую и знатную девицу, красивую и здоровую, лишь на голове у нее произросло нечто, чего она стыдится, и поэтому не желает оставаться с друзьями, а жаждет уединиться в таком месте, где ее никто не знает. «И если вы примете эту девицу, я заплачу за ее содержание втрое больше». Аббатиса ответила: «Желающая поступить в монастырь должна внести двести крон, ибо я для каждой из них держу служанку и предоставляю им все, чего они ни пожелают. И раз вы желаете уплатить за нее втрое больше, то ведите ее сюда». Андолозий пошел и привел Агриппину к аббатисе. Она встретила Агриппину, и та приветствовала ее весьма учтивым и изящным поклоном, и аббатиса тотчас увидела, что девица знатного рода, она приглянулась ей также своей наружностью, аббатиса пожалела, что прелестная девица носит на голове проклятые рога, и спросила: «Агриппина, желаешь ли ты, чтобы этот монастырь стал твоей обителью?» Та с великим смирением ответила: «Да, милостивая госпожа аббатиса». Она сказала: «Тогда ты должна повиноваться мне, ходить к мессам и во всякое время в хор и обучиться тому, чего не умеешь. Наш орден не слишком строг: кто желает перейти в иной монастырь либо взять супруга, может это сделать. Но деньги, которые даются за вступление, сколько ни уплачено, никому не возвращаются назад». Агриппина ответила: «Милостивая госпожа, какими бы ни были обычаи, а также давнее происхождение вашего почтенного монастыре, я не буду ни нарушать, ни изменять их».

И Андолозий уплатил аббатисе шестьсот крон и просил ее взять Агриппину на свое попечение, что она и обещала сделать, радуясь тому, что получила так много денег наличными. На этом Андолозий простился с аббатисой, которая от рождения была графиней. Она сказала Агриппине: «Пойди, проводи своего друга». И с тем он пошел прочь, и когда они подошли к воротам, он сказал ей: «Ну, Агриппина, благослови тебя Господь и дай тебе Бог долго пребывать во здравии и обрести в этом монастыре вечную радость!» Она ответила: «Аминь. Да будет так!» И жалобно расплакалась и взмолилась: «О добродетельный, праведный рыцарь, вы испытали на мне, несчастной девице, вашу волю и непреклонность. Но год долог, и в нем много дней, и часы не равнозначны один другому, я всецело уповаю на Господа, настанет еще счастливый час, когда ваше благородное сердце обратится к доброте, а ваши душа и разум исполнятся сострадания. Вспомните тогда обо мне, несчастной пленнице, томящейся в глуши, и поделитесь со мной милосердием и исцелите меня, ибо я не могу служить ни Господу, ни миру, столь ненавистны мне рога».

Эти речи тронули сердце Андолозия, но он ничего не сказал ей, кроме как: «Да свершится Божья воля!» И с тем пошел своей дорогой. Удрученная Агриппина затворила ворота и пошла к аббатисе, та дала ей в служанки девицу и отвела келью, где она пребывала в одиночестве и с усердием, как только могла, молилась Господу, хотя душа ее витала далеко от молитв.

Когда Андолозий расстался с Агриппиной, он воспрянул духом, надел свою шляпу и пустился странствовать из одной земли в другую, покуда не очутился в Пругке, что во Фландрии, где можно всячески развлечься красивыми женщинами и прочими тому подобными вещами, и посмеялся над отчаянием, которое испытал прежде, и вновь по всей чести вооружился, и купил сорок превосходных коней, и нанял вдобавок много добрых слуг, одел всех их в платье одного цвета, и снова начал сражаться и биться в рыцарских состязаниях, и объехал Германию, любуясь прекрасными городами, лежащими в Римской империи. Оттуда он поскакал в Венецию, Флоренцию и Геную и послал за купцами, у которых скупил драгоценности, и уплатил всем им наличными, после чего погрузился с лошадьми и слугами на судно и с радостью отправился домой, в Фамагусту, к своему брату.

Брат сердечно встретил его, обрадованный тем, что он прибыл с таким великолепием, и, когда они откушали, взял Ампедо своего брата Андолозия, отвел в некий покой и спросил, что с ним приключилось. Тут он обо всем рассказал ему, как в придачу к кошельку лишился и шляпы. Но Ампедо так сильно испугался, услыхав, что в придачу к кошельку была утеряна и шляпа, что свалился в беспамятстве наземь и не дал ему досказать до конца. Андолозий растер своего брата и, когда тот вновь пришел в себя, поведал, как однажды, лишившись всего, он хитростью заполучил все назад. «Поэтому не печалься так». И снял с пояса кошель, вынул из дорожной сумы шляпу, положил оба сокровища перед Ампедо и сказал: «Любезный брат, возьми оба сокровища и благоденствуй, услаждайся ими, как пожелаешь, я всей душой даю тебе на это согласие и ни в чем не стану перечить». Ампедо ответил: «Кошель мне даром не нужен, ибо кто им владеет, тот вынужден во всякое время терпеть страх и опасение, я прочел о том, какой страх и какие заботы испытал наш блаженной памяти отец».

Когда Андолозий услыхал эти слова, он весьма обрадовался и в душе подумал, если брат возьмет кошель, то не пройдет много времени, как я вновь должен буду просить у него кошель. Теперь же он мой. Андолозий не осмелился поведать брату, как купил роскошные драгоценности и не уплатил за них и как он, враз лишившись всего — кошелька, шляпы и драгоценностей, оставшись ни с чем, да к тому же в чаще, где не было ни еды, ни питья, хотел удушить его и повеситься сам. Подумал он, не скажу я ему о том, он перепугается до смерти либо впадет в опасный недуг.

И повел веселую жизнь, наслаждаясь поединками, скачками, устраивая так, чтобы все танцевали и веселились. И вышло через Божью милость и его благородство, что удостоился он великих похвал, и всяк его чтил, и весь народ просил его никогда не покидать их. Проведя некоторое время в Фамагосте, он взял свои доспехи и поскакал к королю, что в добрых двадцати милях от Фамагосты, к королевскому двору, чтобы там развлечься. И когда он туда прибыл, король и его слуги весьма радушно встретили его, король спросил его, где он так долго пропадал. Андолозий поведал ему обо всех королевствах, которые объехал.

Король беседовал с ним дольше, чем с любым другим, потому что Андолозий был его подданным, а также потому, что отец его, Фортунат, души в нем не чаял. И спросил его король, не был ли он недавно в Англии. Он ответил: «Да, милостивый король!» Спросил тот: «У короля Англии прекрасная дочь, единственное дитя, прозывающаяся Агриппина. Я хотел взять ее в супруги моему сыну. Но до меня дошла весть, будто девица исчезла. Скажи, ты ничего не слыхал о ней, отыскалась она или все еще нет?»

«Милостивый господин, об этом я могу вашей милости доподлинно поведать. Воистину так, у него чудесная дочь, вдобавок она весьма хороша собой, и некими ухищрениями нигромантии она очутилась в Ибернии. Там, в женском монастыре, где нет никого, кроме благородных и знатных дам, я беседовал с ней не так давно». Король спросил: «Есть ли надежда, что она вновь возвратится к отцу? Я стар и желал бы позаботиться о сыне и королевстве до своей кончины».

«Милостивый господин король, ради вас и вашего сына, всецело достойного всяческих почестей, я употреблю в этом деле старание и вскоре с Божьей помощью возвращу девицу во дворец ее отца». Король просил его сделать это, не жалея денег, ибо он воздаст ему и слугам его всяческими благами. Андолозий сказал: «Милостивый король, снарядите высокое посольство и отошлите его четырнадцатью днями позже меня, и тогда они найдут молодую королеву в Лондоне, во дворце ее отца. И если он обещал вам Агриппину, то с честью пришлет ее вам». Король спросил: «Андолозий, мой добрый друг, устрой дело так, чтобы не вышло никакой оплошности, ибо я направлю туда весьма знатных и высоких послов, чтобы они не попусту явились туда». Он ответил: «Не тревожьтесь, но велите изобразить сына на полотне и пошлите портрет с послами, королю и королеве это доставит радость, и тем сильнее будет их желание выдать свою прелестную дочь за столь красивого юношу». И когда молодой король услыхал, что Андолозия посылают за его супругой, он подошел к нему и весьма усердно просил его взяться за дело всерьез, чтобы оно уладилось и чтобы они не получили отказа, ибо он весьма наслышан о красоте и совершенствах, которыми обладает Агриппина.