Государь таким ответом удовлетворился, и направились они всем скопом к императорской резиденции, то есть к ратуше. А чтобы его величеству в пути не скучно было, они потешали его всякими историями, которые с ними приключались, а император с благосклонностью им внимал. Пока трапеза готовилась, рассказали они ему, как соль на поле посеяли, и просили, чтобы император за ними привилегию на такой способ добычи соли закрепил, дабы никто другой им не воспользовался. Император милостиво дал согласие на их просьбу, поскольку она была умерена и благоразумна, и заверил, что если будет нужда, они могут рассчитывать на дальнейшую его благосклонность.

Стали тут шильдбюргеры думать, как им императора уважить и что ему в дар преподнести, чтобы не хуже людей в его глазах выглядеть. Они рассудили про себя, что ежели подарить что-нибудь из золота и серебра, это им слишком дорого станет, а у императора серебряных и золотых вещей и так хоть отбавляй. Из съестного что-нибудь подарить, — к примеру, зелень, морковь, сало, бобы и прочее, — тоже не годится, император в этом не нуждается, он их гость, да и всюду он гость, куда бы ни прибыл, и все обязаны ставить ему угощение. Наконец сошлись на том, чтобы подарить императору большой горшок с горчицей: он, мол, много путешествует, обедает за чужим столом, вот у него и будет всегда при себе приправа.

Заварили свежую горчицу в новом обливном горшке, двое мальчишек притащили тот горшок на доске прямо к императору, а городской голова стал держать перед ним речь: «Ваше горчичество! Нижайше просим принять в дар от жителей Шильды… императора… в этом новом горшке!» Государь-император, услыхав такую достойную речь, прыснул со смеху и шляпу снял, чтобы поблагодарить. Но городской голова его перебил и закричал: «Надень шляпу-то, ваше горчичество, плешь застудишь! И на место садись, чего маячишь!» — «И ты тоже садись!» — сказал император городскому голове. «Сейчас рядком сядем да закусим», — предложил городской голова императору. Но тут ребятишки решили горшок с горчицей вниз опустить, и уж не знаю, по какой причине, но так они резко его на пол опустили, что горшок упал и разбился, а вся горчица на пол вытекла. «Вот бесенята проклятые! — напустился на них городской голова. — Вот неслухи, вот разбойники, вот изменники, бунтари, изверги рода человеческого! Разве же это не злодеяние? Какой горшок разбили! Какая горчица пропала! За семь верст от нее в носу свербило, а вы ее на пол вылили! Государь император, вы хоть попробуйте!»

С этими словами зачерпнул голова горчицу пригоршней и сунул ее императору под нос. Император пробовать горчицу не стал и сказал так: «Запах горчицы я и так слышу — пахнет она отменно. И вместе с тобою скорблю об уроне, однако с благодарностью отмечаю добрую волю и желание мне угодить». — «И правильно делаете, что отмечаете! — воскликнул городской голова. — Это для нас самая большая награда».

Император, увидев к себе такую любовь, пригласил городского голову и его советников с ним откушать. Когда они места заняли за императорским столом, рядом с его величеством оказался только сам городской голова, и было там много интересных разговоров, все их я пересказывать не стану, но некоторые упомяну. Городской голова долгим и пронзительным взглядом глядел на императорского сына. Император это заметил и спросил: «Что ты о нем думаешь?» Голова ответил: «Ваше величайшество, случайно это не ваш сын?» — «Мой», — подтвердил император. «Я это сразу угадал по его носу, — сказал довольный городской голова, — но ответьте мне, ваше величайшество: жена у него уже есть?» — «Нет, — ответил император, — пока еще нет; может, ты какую подходящую знаешь?» — «Как не знать, — сказал городской голова. — Но об этом нам следует говорить потише и, чур, меня не выдавать. Девушка она замечательная и добрых правил. Пусть ваше величайшество только разочек взглянет, как она по утрам по колено в навозе стоит и хлев чистит. Я знаю, она вам самому сразу понравится. Но только прошу еще раз меня не выдавать».

«Как же мы сладим это дело? — спросил император. — По твоему разумению, с чего надобно начать?» — «Начать надо с малого, ваше величайшество, и все получится как надо, — сказал городской голова, — после чего я крикнуть смогу: „Ура! Городской голова пьет!“ Ежели бы вы соизволили подарить мне пару штанов, а моей жене красные чулки, знаете, такие, чтобы ноги у нее стали как у аиста, я бы все устроил: и чтобы он ее увидел, и чтобы руку ее получил». Император ему все это обещал, и дело почти сладилось, всё они обговорили и решили, при условии, конечно, держать дело пока что в полном секрете. «Потому что, — объяснил голова, — если другие парни проведают, то прибегут и вмиг невесту у вашего сына из-под носа уведут».

«Хотел бы я знать, — продолжил разговор господин городской голова, — какому ремеслу ваш сын обучен, чтобы я мог рассказать это ее родителям; тогда дело, государь император, скорее выгорит». — «Ничему он не обучен, — сказал император. — Но как ты полагаешь, он сможет еще чему-нибудь выучиться? Он ведь еще молод, и силенкой бог не обидел — как бы только узнать, к чему он больше способен? А отец госпожи невесты чем занимается? Может быть, он ему в этом деле пособит».

«Это вы славно придумали, государь император, — обрадовался городской голова. — Сын ваш, по всему видно, парень не промах. Только надо следить, чтобы лень его не одолела, это ведь часто бывает, когда ребенок с ранних лет баклуши бьет. Но со свадьбой придется погодить, потому что ремесла у него все же нет. На полгодика стоило бы ему наняться к отцу невесты, чтобы поглядеть, как он лень преодолеет и возьмется за дело. А потом, ваше величайшество, посмотрим, как нам дальше действовать, время еще есть». — «Кто же, однако, отец невесты?» — полюбопытствовал император. «Это я вам открою, только выпью сначала, — пообещал городской голова („Ура! Городской голова пьет!“). И, когда император к нему наклонился, он продолжил: — Отец ее — здешний свинопас, которому только позавчера мы помогли получить эту должность, и поскольку человек он славный, благочестивый и работящий, мы надеемся, что когда-нибудь он станет городским головой, подобно тому как мы сами удостоились такой чести. А дочка его — девушка честная и проворная и вполне вашему сыну под пару, ежели бы он только захотел чему-нибудь выучиться, чтобы зарабатывать себе на хлеб и кормить жену и детей (а у такой дети скоренько появятся). Вот вам и весь мой ответ, государь император».

Император его поблагодарил за дружеское предложение и сказал, что все обдумает и городскому голове о своем решении письменно сообщит, но об этом речь впереди.

После того как шильдские мужики у императора в гостях побывали и разговоры там вышеупомянутые велись, пришел городской голова к императору и обратился к нему от своего имени и от имени своих подданных с такой речью:

«Ваше величайшество, мы у вас за столом ели и пили, поэтому справедливо, чтобы мы вам, по нашим средствам, тоже какое-нибудь угощение в ответ поставили. Покорнейше просим, ваше величайшество, нами не побрезговать и прийти к нам на ужин: вы будете наш гость, а мы уж все старание свое приложим, только бы вам у нас понравилось, милостивый государь император».

Император, которому были по душе всяческие проделки, с охотой к шильдбюргерам в гости отправился, предвкушая забаву; однако предупредил, чтобы пить они его не принуждали. «Не тревожьтесь, ваше величайшество, — заверил его городской голова, — мы будем к вам милостивы». И вот, после того как поводили его по Шильде и показали все навозные кучи, привели они его в свою новую ратушу, где уже и столы были накрыты.