И, блуждая так взад и вперед, в злобе изрек: «Кабы дал Господь очутиться со мной в пустыне моему брату, я бы задушил его и повесился сам. А когда бы мы умерли, кошель лишился бы своей силы, и старая королева, исчадие ада, и Агриппина, коварное сердце, не смогли бы более наслаждаться драгоценным сокровищем». А покуда блуждал он взад и вперед, настала ночь и стемнело, ничего более не было видно, он улегся наземь под деревом и немного отдохнул.

Однако спать он не мог из-за страха, владевшего им. Он возомнил не что иное, как то, что умрёт он в этой чаще и преставится без всяческого отпущения грехов, ибо хорошо видел, что там и в помине нет следов, указывающих, что в давние времена тут пролегал путь. И лежал так, впав в отчаяние и думая, что лучше умереть, чем жить далее.

Настал день, он поднялся и волей-неволей побрел дальше. Однако он никого не увидел и не услыхал и набрел на дерево, усыпанное чудесными красными яблоками. Его терзал сильный и жестокий голод, и, движимый им, он метнул в дерево камень, два яблока упали наземь, и он съел их на ходу. Когда он съел яблоки, выросли у него на голове длинные рога, подобные козлиным. Ощупав их руками, а также увидав по своей тени, какие у него рога, он принялся бегать и биться рогами о деревья, желая сбросить их. Однако все было тщетно, и бегал он с рогами на голове и роптал: «О, бедный и несчастный я человек, о, несчастный я и страждущий человек, как случилось, что на свете такое множество людей, а здесь нет никого, кто помог бы мне выйти к людям». И громко возопил: «О Боже всемогущий, о ты, Пресвятая Дева Мария, придите мне на помощь в этой моей великой беде».

И когда возопил он столь жалобно, услыхал это некий отшельник, или затворник, который прожил в чаще добрых 30 лет и не единого разу не увидал человека. Он пришел на крик, и вышел к Андолозию, и сказал: «О несчастный ты человек, кто звал тебя сюда и что ты ищешь в этой чаще?» Он ответил: «Возлюбленный брат, я сожалею, что очутился здесь, со мной приключилось несчастье». И заговорил, желая о многом поведать отшельнику, но тот не захотел его выслушать и сказал: «За тридцать лет я не слыхал и не видал никого из смертных. Мне не хотелось бы, чтобы и ты оставался тут». Андолозий спросил: «Любезный брат, я весьма голоден, нет ли у вас какой пищи?» Отшельник привел его в свою хижину, где не было ни хлеба, ни вина, и не имел он ничего, кроме овощей и воды. Это служило ему пищей. Он превосходно понимал, что Андолозию этим не насытиться, и сказал ему: «Я укажу тебе путь туда, где ты найдешь вдоволь еды и питья». Андолозий спросил: «Любезный брат, как мне быть с рогами, которые я ношу? Ведь меня могут принять за морское чудище». Отшельник отвел его поодаль от хижины, сорвал с другого дерева два яблока и сказал: «Любезный сын, возьми и съешь это». Едва Андолозий съел яблоки, как рога у него полностью исчезли. Увидав это, он спросил отшельника, как могло случиться, что он столь быстро приобрел рога и столь же быстро от них избавился. Отшельник сказал: «Творец, создавший и небо, и землю, и все, что на ней ни есть, сотворил и создал это дерево и наделил его свойством родить такие плоды, вдобавок дерева, подобного этому, нет во всем свете, единственно в этой чаще». Андолозий сказал: «О возлюбленный брат, позвольте мне сорвать несколько таких яблок и взять их с собой».

Отшельник ответил: «Возлюбленный сын, возьми сколько тебе надобно и не спрашивай у меня позволения, они не мои. У меня нет ничего своего, кроме несчастной души. Я желал бы вновь вручить ее Творцу, наделившему меня ею, ибо я вдосталь повоевал в этом мире. По тебе видно, что твои разум и душа чрезмерно отягощены вещами суетными и тленными. Гони их прочь и обратись душой к Господу, утрата невелика, ибо это самое малое удовольствие из тех, такие есть в этой суетной и быстротечной жизни».

Эти речи не тронули души Андолозия; помышляя лишь о своих великих убытках, он набрал немного тех яблок, от которых рога растут, а также несколько яблок, которые вновь избавляют от рогов, и просил отшельника во имя Господа указать ему путь, которым он смог бы выйти туда, где найдет пропитание, ибо за два дня ничего не съел, кроме четырех яблок. «И найди я в чаще вдоволь груш и яблок, я не осмелился бы отведать этих плодов». Отшельник вывел его на дорогу и сказал: «Так вот, ступай этой дорогой, никуда не сворачивая, и ты выйдешь к широкой реке, это залив Испанского моря,[118] и если, когда ты придешь туда, вода стоит высоко, то обожди, не ходи далее, ибо это прилив, но настанет отлив, а как скоро он настанет, подымайся и поспеши к высокой башне, она будет тебе хорошо видна издалека, и долго не мешкай, чтобы прилив не захватил тебя, иначе тебя унесет потоком. А когда выйдешь к морю, найдешь неподалеку оттуда зажиточную деревню, там есть хлеб, мясо и прочая телесная пища». Андолозий горячо и старательно благодарил отшельника, и простился с ним, и сделал так, как тот наказал ему, и, переждав прилив, благополучно добрался до башни и до деревни. Там он ел и пил, подкрепляя свои телесные силы, ведь был он слаб и изнурен.

А когда он пришел в себя, то спросил, как попасть ему ближайшим путем в Лондон, что в Англии. Поведали ему, сколь долог путь туда, ведь он покуда в Ибернии. Ему надлежит пересечь королевство Шотландию, лишь тогда начнется Англия, Лондон же лежит в середине ее. Когда Андолозий услыхал, что Лондон столь далеко, он раздосадовался, ибо полагал, что находится не иначе как в десяти милях от Лондона. Вдобавок ему было жаль яблок, которые он нес, он страшился, что, если пробудет долго в пути, яблоки испортятся либо сгниют. И когда люди приметили, как сильно ему хочется попасть в Лондон, они указали ему на большой город неподалеку оттуда, который лежал у моря и был морской гаванью, куда приходили суда из Англии, Фландрии и Шотландии. Там он и найдет судно, которое доставит его в Лондон. Он быстро собрался и пришел в город, на какой ему указали, и нашел там, к своему счастью, судно, пришедшее из Лондона. Он взошел на него, и поплыл, и благополучно, целым и невредимым, добрался туда.

И как только он прибыл в Лондон, то велел заклеить себе глаз и нацепил на голову искусно сделанные фальшивые волосы, благодаря чему стал неузнаваемым, и, взяв столик, он сел пред церковью, превосходно зная, что Агриппина, молодая королева, пойдет туда. Разложил яблоки на красивом белом платке и закричал: «Яблоки из Дамаска!» И когда его спрашивали, сколько стоит одно яблоко, он отвечал: «Три кроны». Тут всякий уходил прочь. И было ему досадно, что всяк хотел их купить. Меж тем прибыла королева, а с ней и камеристка. Тут он вновь заорал: «Яблоки из Дамаска!» Королева спросила: «Почем ты продаешь одно?» Он ответствовал: «По три кроны». Она спросила: «Что в них особенного, что ты столь дорого продаешь их?» Он ответил: «Эти яблоки сообщают человеку красоту, а также острый ум». Когда молодая королева Агриппина услыхала это, она приказала своей камеристке купить пару яблок, что та и сделала. Андолозий вновь сложил свой скарб, ибо никто более не пожелал купить у него яблок.

И когда королева возвратилась домой, она, недолго мешкая, съела оба яблока, и едва она съела их, как у нее тотчас с нестерпимой головной болью выросла пара огромных рогов, так что она принуждена была лечь в постель. Однако, когда рога достигли полной величины и головная боль утихла, она встала, подошла к зеркалу, имевшемуся у нее в спальне, и тут увидела, что заполучила пару безобразных и длинных рогов. Она тотчас схватилась за них обеими руками, понадеявшись сорвать их с головы, однако этого не случилось. Тут она позвала двух знатных девиц. Когда они увидали королеву в подобном обличье, то донельзя ужаснулись, и осенили себя крестным знамением, и многократно перекрестили ее, точно явился им злой дух. Королева столь сильно испугалась, что лишилась речи. Сказали они: «О милостивейшая королева, что случилось, почему ваша высокородная персона обрела столь безобразное обличье?» Она ответила им, что не ведает того. «Я полагаю, это Божья кара либо это передалось мне с яблоками из Дамаска, проданными коварным торгашом. Ну-ка, постарайтесь и помогите мне избавиться от рогов». Девицы с силой потянули за рога. Но те не шелохнулись. Тогда они принесли веревку, и привязали ее к рогам, и подвесили Агриппину к балке,[119] и повисли у нее на стопах, понадеявшись сорвать рога с ее головы. Она терпеливо снесла все, но чем дальше, тем горше сокрушалась, видя, что рога крепко держатся и никакое усилие не помогает. «О, несчастное я создание, — сказала она, — что проку в том, что я — королевская дочь, богаче всех девиц на свете и красотой прославилась более других женщин, ведь ныне я выгляжу подобно неразумной твари! О, зачем я только родилась на свет! Если мне не помогут избавиться от уродства, я утоплюсь в Динисе[120] (это большая судоходная река, текущая мимо дворца), ибо не желаю, чтобы меня видели такой». Некая из старших камеристок принялась утешать Агриппину и сказала: «Милостивая королева, нет нужды так отчаиваться. Во-первых, как рога появились, так они могут вновь исчезнуть. Дайте также обет принести большие пожертвования Пресвятой Богородице Вестминстерской, творящей великие и чудесные знамения, и святому Томасу Кандельбергскому.[121] Они помолятся за вас Господу, чтобы к вам возвратилось ваше прежнее обличье. Вдобавок в Лондоне много искусных и высокоученых лекарей, и вполне может статься, что они знают либо отыщут в книгах, по какой причине вырастают подобные рога и каким способом можно от них избавиться». Эти речи пришлись Агриппине по душе, и она сказала: «Итак, никому о том ни слова, а если кто меня спросит, скажите, что я нездорова и никого не допускаю к себе». И приказала изготовить из золота драгоценные пожертвования и отослала их, как и обещала. А старуха, ее камеристка, расспросила также врачей, поведав им, что у некоей особы, ее родственницы, выросла пара рогов, можно ли от них излечиться или нет. Когда лекари услыхали о том, что у человека выросла пара рогов, взяло их удивление и всяк с большим любопытством пожелал этого человека увидеть. Камеристка сказала: «Эту особу видеть нельзя, от вас требуется лишь помочь ей, и кто сумеет это сделать, будет сполна вознагражден». Не нашлось меж ними такого храбреца, который взялся бы излечить от рогов. Еще никогда они о том не слыхали, не читали и подобного не видали. И когда врачеватели напрочь отвергли просьбу служанки, она пришла в досаду, ибо ей хотелось возвратиться с добрыми вестями.