— Помню, — хмуро отозвался Си.

Одель успокаивающе положила на его руку ладонь.

— После этого, — продолжала она, — Юлия, как это свойственно наивным девчонкам, навоображала о Томми кучу всякой романтики, идеализировала его, по крайней мере, мне так казалось. Когда я навещала ее в колледже, видела на ее книжной полке полное собрание его книг. Но однажды Юлия встретилась с Томми, он выступал в Бостоне со своей обычной белибердой то ли о позитивизме, то ли еще о чем-то таком маразматическом. На эту лекцию Юлия поехала вместе со своими подругами. А после лекции, когда Томми раздавал автографы, Юлия стояла в толпе и наблюдала суету вокруг ее истинного папаши. Когда толпа рассеялась, Юлия подошла к нему и представилась: «Здравствуйте, я Юлия». Томми сделал вид, что не понял. Тогда она добавила: «Я ваша дочь». Если бы он хотя бы сказал ей что-нибудь вроде: «А, ну здравствуй, сколько лет мы с тобой не виделись!» Юлии ничего больше и не надо было, она хотела только чуть-чуть поговорить с ним. Но он смотрел мимо нее, как будто ее не существовало. Для него она действительно не существовала. Лишь много позже, спустя несколько лет, Юлия рассказала мне обо всем этом. Как она переживала в тот момент, когда Томми сделал вид, что не замечает ее! Какое унижение она испытала! Ее подруга подумали, что она врет, будто Томми Паттерсон является ее отцом. А одна подружка даже звонила в психиатрическую клинику, чтобы те забрали тихо помешанную Юлию в дурдом. Теперь Юлия вспоминает об этом со смехом, но глубокая рана в ее душе осталась.

— И сам Томми, и идеи его разрушительны, — присовокупила Грэйс.

— Вот потому я и встретилась с Томми. Чтобы потребовать деньги.

— Как ты могла скатиться до такого унижения? — злобно вспылила Грэйс. — Пресмыкаться перед Томми, выпрашивая у него деньги! Почему ты не обратилась ко мне?

— Дорогая, ты уже пожертвовала десять тысяч долларов. Я же не знаю, много ли у тебя денег, я не хочу выглядеть ненасытной пиявкой. Кроме того, я вовсе не умоляла Томми, я требовала у него деньги. Правильнее будет сказать, я вымогала.

— Вымогала? — удивленно переспросил Си.

— Да. Номер домашнего телефона Томми, как известно, не значится ни в одном справочнике, чтобы ему не мешали бесконечными звонками навязчивые поклонницы. Поэтому я вышла на Томми через его издателей. Я написала им письмо с просьбой, чтобы они передали Томми, что я собираюсь обсудить с ним одно взаимовыгодное дело, касающееся публикации некоторых материалов, и указала адрес гостиницы в Лос-Анджелесе, где я остановлюсь через месяц. А если он не придет на встречу со мной, пригрозила я, тогда я сама опубликую материал, что будет для Томми крайне невыгодно. Итак, в назначенный мною час Томми явился в гостиницу, а оттуда мы пошли в ресторан. По-видимому, Томми предполагал, что я собираюсь с ним обсуждать дела, связанные с Труди. В ресторане за бараньими ребрышками и капустным салатом я объяснила ему, что моему приюту нужны деньга, причем деньга немалые. Это я подчеркнула со всей жесткостью, мол, жалкой подачкой он от меня не отделается. Томми вначале не воспринял это всерьез и напомнил мне, что я обещала в письме обсудить некое взаимовыгодное дело. Тогда я сказала ему, что его пожертвования на мой приют и есть то самое дело, выгодное не только мне, но и ему. Почему? Я начала объяснения с того, что спросила у Томми, знает ли он, каких людей опекает мой приют? Томми, как оказалось, думал, что в моем приюте находит себе прибежище всякий сброд типа бездомных и наркоманов. Ничего подобного, заявила я, мой приют помогает женщинам и детям, которых дома избивают нецивилизованные мужчины. И тут я напомнила ему, как он в свое время обошелся со мной и моей дочерью. «Но я никогда не бил тебя», — немедленно возразил Томми. «А кто знает об этом, кроме нас двоих?» — врезала я ему.

Си ошалел, судя по его физиономии, — раньше он, как видно, не замечал за своей женой такой наглости. А Грэйс блаженно заулыбалась.

— Великолепно! — подбодрила Грэйс свою смекалистую подругу. — Так и надо ему, подлецу!

— Но это же… — забормотал Си, — это же неэтично.

— Какая тут может быть этика, когда дело имеешь с Томми Паттерсоном! — решительно оборвала его Грэйс.

— Короче говоря, — продолжила Одель, — я довела Томми до того, что он весь вспотел. Я думаю, ему стало жарко не от острой приправы к бараньим ребрышкам. Он сказал, что подаст на меня в суд за вымогательство и вытрясет из меня все деньга и вообще все, что у меня есть, разорит полностью. А я сказала ему, что у меня ничего нет, потому что все свои деньга я отдала приюту. Кроме того, я пригрозила, что обвиню его в издевательствах надо мной, и пусть я этого не смогу доказать, но многие его читатели поверят. Тогда Томми начал торговаться, надеясь дешево от меня отделаться. Предлагал мне тысячу, пять, потом десять тысяч долларов. Но я не отставала. Я потребовала от него постоянного потока денег в приют, чтобы мне больше не приходилось мучиться в поисках средств. Томми не соглашался, тогда я напомнила ему о ЖПЗМ (организации «Женщины Против Засилья Мужчин») и рассказала, что именно эта организация срывала его семинары и поднимала шум вокруг его развода с Труди. Я пригрозила, что ЖПЗМ снова начнет срывать все его семинары и лекции, и в результате он потеряет огромную кучу денег. Короче говоря, не буду вас утомлять длительным пересказом наших с ним словесных баталий, а сразу скажу о том, что я выбила из него постоянный источник доходов. Он пообещал, что отдаст авторские права на книгу «Оглянись на любовь» моему приюту. Но я не знала, пока нам не огласили его завещания, что кроме этого Томми подарил мне десять тысяч долларов. Эти деньги я поделила между Люком и Юлией, но поверьте мне, деньги от книги будут идти только моему приюту «Сестры бури». Издатели сказали, что я буду получать чек два раза в год. Вначале я была рада, а теперь вижу, что и этих денег мне не хватает.

— Ничего, — утешила ее Грэйс, — главное, что все это благополучно закончилось. Теперь нам осталось только разобраться с убийством Томми. Мне не хотелось бы, чтобы засудили тебя или Труди.

— Но я не убивала его! В тот день, когда его убили, я действительно была здесь, в Гленко. Вот насчет Труди я не уверена.

Тут Грэйс продолжила рассказ о том, что ей удалось выяснить из дневника Томми. Сообщила она и о том, что в день своей смерти Томми встречался с Труди. Правда, это еще не означает, что именно Труди его убила, потому что в блокноте Томми встречаются и другие инициалы, пока еще не расшифрованные, вот поэтому Грэйс и направляется в Лос-Анджелес — надо найти человека с инициалами НУТ. Возможно, в этих поисках поможет Киттен Фэрлей.

— Ты собираешься встретиться с Киттен Фэрлей? — вдохновенно поинтересовался Си.

— Еще один поклонник, — скорчила Грэйс гримасу. — И что мужики находят в ней привлекательного? — Она встала. — Ну, мне пора в аэропорт.

Одель глянула на поднос — Грэйс так и не притронулась ни к закуске, ни к кофе.

— Позванивай нам. Надо было предложить тебе молока, а то кофе опасно для беременных, — сокрушенно сказала Одель.

— Для беременных все опасно, — отмахнулась Грэйс. — Гален показывал мне список нежелательных продуктов. Рехнуться можно! Если верить врачам, то в течение девяти месяцев мне вообще ничего нельзя есть и пить. Наши прабабки не забивали себе головы всей этой глупостью.

— Ты до сих пор не собираешься выходить замуж за этого Галена? — спросил Си.

— Похоже, мне все-таки придется пойти на это, — грустно сказала Грэйс. — Если у меня будет мальчик, мне не хотелось бы, чтобы его называли ублюдком. Хотя, как мне порою кажется, этого звания достойны все мужчины без исключения. Разве не так? — Она улыбнулась, послала им воздушный поцелуй и снова отправилась в путь.

Грэйс не любила Лос-Анджелеса, и не только из-за его переполненного аэропорта и перегруженных автострад — в конце концов, это беда всех больших городов. Дело было в другом — с этим городом и его окрестностями у Грэйс были связаны не очень приятные воспоминания. Когда по ее первой новелле «Можно тебе помочь?» собрались снять телефильм из нескольких серий, руководство фильма предложило ей работу в качестве консультанта сценариста. Как любезно выразился продюсер, без Грэйс они не смогут сохранить в фильме всю прелесть ее превосходной книги. Конечно, это был всего лишь пустой комплимент, беспардонная лесть, но Грэйс поняла это не сразу. В самом деле, если бы создатели фильма хотели сохранить атмосферу ее книги, тогда они не перенесли бы действие из Чикаго в Лос-Анджелес.