— От чего?

— Типпи Мунстон собирается писать биографию Томми.

— Вот черт! — огорчилась Киттен.

— Я испытываю к ней такие же чувства.

На этом парочки разошлись каждая своей дорогой, причем Гален все время оглядывался, пока задница Киттен не скрылась из вида.

— Во повезло! — с блеском в глазах воскликнул он. — Сегодня всем расскажу в офисе, как сидел за одним столом с самой Киттен Фэрлей!

— И Давидом Тернером, — ядовито добавила Грэйс.

— Что? А! Здорово! Грэйс, я никогда в жизни не видел таких красивых женщин! На экране они выглядят такими большими. Даже не верится, что такие бывают и в жизни. Знаешь, я ведь работал с фотомоделями, знаю, какими страшными они бывают без толстого слоя штукатурки на роже. А эта так очаровательна! Во время всего ланча я пытался найти подходящее слово, чтоб достойно описать всю ее красоту! Прекрасная, роскошная, потрясающая, ослепительная, божественная, чувственная, женственная, соблазнительная, манящая… О Господи! Так можно продолжать до бесконечности. Настоящая кинозвезда! Черт возьми, все это не то, я не могу найти слов, чтобы выразить все свои чувства. А как бы ты назвала ее, Грэйс?

— Вряд ли тебе понравится то слово, каким я ее называю. Дорогой. — Грэйс окатила его ледяной улыбкой и удалилась.

Озадаченный, Гален долго смотрел ей вслед. Что с ней случилось? Разве он сказал ей что-то не то?

Издательство «Адамс и Вестлэйк» располагалось в небоскребе, сплошь состоящем из окон, из которых видна Ист-Ривер, а небоскреб тот находится чуть южнее известного здания ООН. Стеклянная прозрачность упомянутого небоскреба, будто бы распахнутого своим нутром всему миру, обманчива — любого сюда входящего тщательно проверяют. Мало ли что? Ну допустим, что ты писатель. А кто знает, что у этих писателей на уме? Вдруг хорошему писателю захочется немножко взорвать своих противных издателей? Вот потому тут и стояли один охранник у входа и еще два у дверей трех лифтов. Впрочем, было в этом здании одно место, где охраны вообще не было, а зря — этим местом был книжный магазин издательства. Грэйс не сомневалась, что воровство тут цветет буйным цветом. Любое воровство нехорошо, но воровство книг в этом магазине особенно задевало Грэйс. Ведь тут, как-никак, лежат ее книги! Согласитесь, обидно, когда твои книги воруют. Не исключено, конечно, что воры предпочитают красть книги других авторов, но Грэйс даже мысли такой не допускала — неужели у воров могут быть столь дурные вкусы?

Итак, первым делом Грэйс направилась в этот беззащитный магазин и жадно вперила взгляд в выставочную книжную полку. В самом центре была чья-то книга «Путь к мудрости: Мысли во время похода по горным тропам Аппалачей». Левее стояла сенсационная книга: «Внутренний путеводитель в новом администрировании». Правее рекламировалась тоже чья-то книга — сага о семье косметологов из города Мемфис, штат Теннесси. И только далеко в верхнем правом углу неприметно притаились книжки Грэйс. Да, книга «В аду нет неистовства» вышла уже полгода назад, но разве это причина, чтобы задвигать ее в дальний угол? И после этого эти негодяи еще хотят, чтобы Грэйс подписала с ними контракт!? До чего обнаглели! Надо будет сказать Эдне, чтобы она объяснила им, чьи книги надо в первую очередь рекламировать!

Бурля праведным гневом, Грэйс вернулась в приемную и подошла к дежурному за столом.

— Я Грэйс Мэндлин, — сказала она, — мне назначена встреча с Крэйгом Эпштейном.

Скучавшее лицо человека вдруг оживилось.

— Мисс Мэндлин! — Он встал и протянул ей руку. Пока Грэйс жала ему руку, он радостно сообщил ей, что ее книги очень нравятся его подружке.

Ну почему их не читают мужчины? Может быть, из всех мужчин только один Крэйг их читает? В почетном сопровождении дежурного Грэйс прошествовала к дверям лифта, где прошла контроль двух церберов, и взмыла на одиннадцатый этаж.

Дальше путь был несложен. Если бы Грэйс и не знала дорогу, отыскать комнату Крэйга легко можно было бы по звукам льющегося ликера и взрывам хриплого смеха. Конечно, охрипнешь тут, если то и дело насмехаться над чужими произведениями. Им, видите ли, смешно! А бедная Грэйс идет продавать свою душу!

Она остановилась в дверях комнаты, никем не замеченная. С раздражением увидела в ведерке со льдом бутылку шампанского. Но ведь они знают, что Грэйс ненавидит шампанское! Неужели так трудно было купить бутылку «Дос Экис», а на закуску кукурузные лепешки с сыром?

Грэйс кашлянула. Через секунду на нее наконец обратили внимание. Крэйг вскочил, подбежал, обнял, чмокнул ее в щечку. А вот это излишне, все накалялась Грэйс, такого чмоканья вполне достаточно, чтобы заразить меня Бог знает чем, мало ли какая зараза тут у них ходит?

Нет, она им так просто не дастся. Грэйс начала долго и нудно читать контракт, столь же внимательно, как и юрист издательства. Юрист тоже нервничал, потому что привык изучать любую бумагу за месяц до подписи, а тут вдруг такая спешка.

Сумма, которую издательство «Адамс и Вестлэйк» предлагало за биографию Томми Паттерсона, поражала воображение. Если книга не будет написана, аванс все равно останется у Грэйс. Условия фантастические. Она взяла ручку.

— А что, если книга, которую я напишу, окажется не такой, как вам хотелось бы? — спросила Грэйс, глядя Крэйгу в глаза.

— Что ты имеешь в виду? — дернул плечом Крэйг.

— Что, если я напишу правду о Томми? Всю правду.

У Крэйга от вожделения потекли слюнки. Грэйс вздохнула и поставила под контрактом подпись. Но настроения праздновать не было. После этого Грэйс оставалась в издательстве ровно столько, сколько понадобилось, чтобы снять на пленку короткий сюжет для вечерних новостей местного телевидения. Отдел рекламы издательства покажет эти кадры, если только найдется место среди многочисленных сообщений о преступлениях, СПИДе, поджогах и прочих подобных вещах. От совместного распития шампанского Грэйс вежливо отказалась, сославшись на срочное и неотложное дело. Срочное дело действительно было — ей хотелось как можно быстрее добраться до Порт-Асорити и ближайшим автобусом-экспрессом выбраться из переполненного людьми города.

В лифте она недолго наслаждалась уединением, но на первом этаже снова пришлось шагнуть навстречу суровой действительности. Грэйс быстро пошла к выходу, но дежурный окликнул ее:

— Мисс Мэндлин!

Она остановилась. Около стола дежурного под наблюдением двух охранников стоял мужчина в потертом пальто и отчаянно жестикулировал. Дежурный подошел к Грэйс со стопкой книг.

— Извините за навязчивость, не будете ли вы так добры надписать мне эти книги? — попросил он ее.

Грэйс улыбнулась — она всегда рада читателям. У дежурного оказалось пять книг. Одну он собирался подарить матери, другую — тете, третью — сестре, и две книги — подруге. По его лицу Грэйс догадалась, что он несколько разочарован ее неразборчивыми каракулями. Почему все думают, что у нее Должен быть каллиграфический почерк? Разве писатели обязаны писать разборчиво?

Пока Грэйс старалась не слишком криво ставить автографы, охранники в другом конце обширного фойе строго внушали незадачливому посетителю в потертом пальто:

— Если тебе тут назначили встречу, скажи нам — с кем, мы проверим. Мы не имеем права пускать тебя в лифт без проверки. Такая у нас работа. Понял?

— Разве не видите, что у меня в руке? — зло огрызнулся мужчина. — Это бестселлер. Я вложил в эту книгу пять лет своей жизни, я писал ее потом и кровью.

— Ну тогда пошли ее по почте издателям, они ее прочитают, — терпеливо объяснял охранник.

— Мне не надо, чтобы ее кто-то читал сразу! — горячился графоман — Вначале я должен объяснить, о чем тут идет речь! Это же цель моей жизни! Как вы не понимаете?!

— Послушай, я не могу ничего для тебя сделать, порядок есть порядок. Слышишь, что я тебе говорю?!

Это слышала даже Грэйс. Надписав последнюю книгу, она еще раз улыбнулась дежурному и пошла к выходу. Но по пути сделала глупейшую, непростительную ошибку — посмотрела на крикливого субъекта, спорившего с охранниками. С психически больными опасно встречаться взглядом, а ненормальных людей в Нью-Йорке процентов сорок. До этого крикливый субъект не обращал на Грэйс внимания, а теперь заметил ее взгляд и злобно зыркнул в ответ. Может быть, ему не понравилось, что она видела его унижение? У нее душа ушла в пятки. Проскочив сквозь вращающуюся дверь, Грэйс вышла из здания и прибавила шагу, жалея, что не надела кроссовки — в туфлях особо не разбежишься.