— Успели огорчить!

Позавтракав и поцеловав сестру на прощание, Колесникова поспешила на работу. При подходе к дверям центра шаг непроизвольно начал замедляться, резкой болью откликнулись в сердце вчерашние события. Как тяжело, когда принимаешь все близко к сердцу! Может, написать заявление и не мучиться?

Опустив голову, Колесникова проследовала к раздевалке. Навстречу к ней бросилась сияющая Светлана Викторовна. В отличие от Вики у той настроение было прекрасное.

— Ты чего какая угрюмая? Давай, рассказывай — от кого?

— Что «от кого»? — переспросила Вика.

— Цветы от кого?

— Какие цветы?!!

— Розы!

Взглянув на непонимание на лице девушки, главный бухгалтер хохотнула:

— Э-эх! Ты вообще, кроме своего стола и компьютера, что-нибудь замечаешь?

Колесникова быстро посмотрела за угол. На ее столе гордо красовался букет роз. Длинных красных роз. Действительно, трудно не заметить!

Догадавшись, от кого сюрприз, Вика скривилась. В заблестевших глазах промелькнула радость. «Вот скотина! — счастливо пробормотала она про себя. — Вот скотина!»

Наступил март. В воздухе смена сезона ощущалась слабо: каждый день шел снег, было сыро и холодно. Но, как правило, календарный листок производит на людей большее впечатление, чем суровая действительность. Многие в первый же день сбросили с себя все, что надоело за зиму: меховые шапки, дубленки, теплое белье. На остановках с непокрытыми головами стояла молодежь, припорошенная снегом, всем своим видом демонстрирующая, что ей все нипочем. Среднее поколение предпочитало комбинированную одежду в духе «зима — весна». Лишь старики с подозрением вглядываясь в холодное утро, желая перехитрить коварную весну, несущую в себе простуду и бог знает что еще.

Вика проснулась поздно. Отрываясь от подушки, голова сразу же примагничивалась обратно. В легком сладостном сне мелькали картинки, где она уже умывается и с кем-то разговаривает, но занудный будильник отвратительно звенел каждые две минуты, давая понять, что хочешь не хочешь, а вылезать из теплой постели придется.

Кинув сонный взгляд в окно, Колесникова решила поддержать молодежь и, надев короткую тонкую куртку без капюшона, выскочила на улицу. Быстро добежала до магазина, куда обычно подъезжала на своей «четырнадцатой» Ирина, и стала оглядываться по сторонам. Знакомых номеров не было. Видимо, Ирина вставала так же тяжело, как и она. Через пятнадцать минут на горизонте все же показалась машина непонятного из-за снега цвета.

— Ты только посмотри, на что я стала похожа! — стряхивая с волос снег, упрекнула приятельницу Вика.

— Точно, как снеговик! — привычно засмеялась Ирина. — Пробки кругом — все занесло. Еле выбралась! Я смогу откупиться? Ты не знаешь, кстати, наши мужички собираются что-то устраивать или нет?

— Не знаю… Банкет будет точно, да и студентки наши тут чего-то бегали, шушукались. Но я, скорее всего, на праздник не попадаю.

— Это еще почему?

— Улетаю к Сашке на неделю.

— На Кипр?!!

— Ага. Мухин меня отпустил.

— Ну, ты даешь! Позвал? Ах, любовь, любовь… — слащавым тоном пропела Ирина и многозначительно шевельнула бровью.

— Хватит уже! — смутившись, стрельнула в ее сторону глазами Вика. — Смотри на дорогу лучше, не то врежемся!

Ворон объявился в офисе прямо перед самым началом банкета. Слух о его появлении быстро распространился между сотрудниками, у дверей кабинета собралась целая толпа страждущих решить срочные вопросы. Из холла непрерывно доносился шум и девичьи вскрикивания — там проходили праздничные конкурсы. У Вики осталось немного времени, чтобы посмотреть на происходящее. Она протиснулась сквозь толпу оживленных зрителей вперед.

Зеркало, висевшее в туалете, переместилось на одну из стен холла. Начальник юридического отдела, стараясь перекричать гудящую толпу, бравурно объявил:

— Девушки, участвующие в соревновании, должны, встав перед зеркалом, разрекламировать себя с лучшей стороны. Та, чья речь больше всех понравится, получит приз и звание королевы красоты.

Одна из сотрудниц строительного отдела дернула Вику за рукав и громко крикнула:

— А почему Виктория Алексеевна не участвует?

— Зачем это ей? Она и так королева, — раздался голос за спиной.

Обернувшись, Колесникова увидела Ирину. Та хитро подмигнула. Показав в ответ язык, Вика взглянула на часы и направилась за своей сумкой. В это время одна из конкурсанток смущенно рассказывала зеркалу о своих глазах. До слуха доносились лишь обрывки фраз. Вика попрощалась с сотрудниками, заскочила к скучающему за скачиванием фильмов Мухину и, получив напутствие вернуться обратно живой и невредимой, нажала на кнопку лифта.

Вдруг девушка заметила, как в центре оживленного веселья к зеркалу уверенной походкой направилась ее соседка по столу Катя, которую, по мнению Вики, сложно было назвать симпатичной.

«Сейчас что-то будет!» — поняла Колесникова и решила подождать. Двадцатилетняя Катя, откинув волосы назад, смело и одобрительно посмотрела на себя в зеркало и начала:

— Я высокая, интересная, обаятельная. У меня красивые бедра, высокая полная грудь и тонкая талия. Длинные стройные ноги. Мужчины обращают на них внимание. Просто сходят с ума!

Она на секунду прервалась, затем еще увереннее и громче продолжила:

— У меня большие голубые глаза. Когда светит солнце, они приобретают цвет васильков. В них светится ум, заметный окружающим. Конечно, я не слишком умная, — тут же поправилась она, — мужчины этого не любят. У меня также красивые волнистые белокурые волосы до плеч. Я люблю эту длину, она мне очень идет. Когда я встряхиваю волосами, все мужчины оборачиваются мне вслед.

Вика прикрыла ладонью рот, пряча усмешку.

«Чье внимание она пытается привлечь?» — подумала Колесникова и с любопытством пробежалась взглядом по лицам. Остановилась на «Императоре». Он, как и все, немного снисходительно улыбался. Уловив устремленный на него проницательный взор, повернулся. Так же проницательно посмотрел на Вику. Буквально впился темным глубоким взглядом. Тут же нажав на кнопку, девушка исчезла в лифте.

После замужества старшей сестры жизнь Вики изменилась незначительно, лишь добавились те обязанности, которые лежали на Лизе. Подруг у нее почти не было, — тратить время на что-то кроме домашних дел не позволялось. В гости к ней никто не приходил — маме не нравились посторонние в доме. К своему немалому стыду, Вика была где-то даже рада этому — ей не хотелось, чтобы подруги видели мать в таком неприглядном виде.

— Твоя мама всегда в одних панталонах дверь открывает? — не без издевки спросила ее как-то одна из одноклассниц, заглянувшая к ним в обед.

Викиной матери и правда было все равно, в чем ходить по дому, и стеснения от своего вида она не испытывала — в отличие от дочери. Дни рождения в доме больше не справлялись. И к себе одноклассницы на праздники не звали. Часто Вика устраивала себе дни рождения сама.

Подрастая, Вася начал вызывать у Вики все большее беспокойство, поскольку слишком явно проявлялись те комплексы, которые доставили столько переживаний ей самой. Она заметила, что брат тоже не умеет за себя постоять, что он берет из холодильника самые плохие куски, что ему безразлично, во что он одет и обут. Вика видела, как подобострастно смотрит Вася на взрослых пацанов во дворе, позволяя себя обижать. Вика поняла, что нужно было срочно что-то менять. Она решила поговорить с матерью:

— Мам! Смотри, насколько забитый стал Васька! — начала она.

Та молча кивнула. Ей и самой не раз колола глаза его беззащитность перед более сильными сверстниками.

— Он все-таки мальчик! У него никакого самоуважения нет! Если так и дальше продолжаться будет, он просто вырастет в неполноценного мужчину. Нужно перестать его обзывать. Обращаться уважительно и подсовывать ему лучший кусок на чистой красивой тарелке. Отправим в вечернюю спортивную секцию. Я его буду сама туда водить.