«Надо ехать разбираться самой, — поняла Вика, — иначе с мертвой точки так ничего и не сдвинется».

Казалось, их путешествие никогда не кончится. На часах была половина восьмого вечера. Ужасно хотелось спать. Колесникова искоса взглянула на сидевшего рядом Вадима. Ему явно было не до сна. Он резвился на соседнем сиденье, как мальчишка в детском кресле-качалке. Девушка бросила взгляд на испанца, который ехал вместе с ними. Невысокий, толстый, угрюмый — он напомнил ей какую-то птицу с бабушкиного двора.

«Индюшка!» — хмыкнула девушка, довольная найденным сравнением.

Машина плавно покачивалась, навевая новый приступ дремоты. Вика осмотрелась: справа от нее была жесткая дверная ручка, слева — рукав кожаной куртки Вадима. Она наклонилась и уперлась ему в плечо.

— Виктория Алексеевна! — раздался возмущенный голос Ворона.

Вика подняла глаза и увидела удивленно-надменную физиономию.

На его лице промелькнуло что-то схожее с выражением лица испанца. Вика приняла вертикальное положение и взглянула в окно. Несмотря на апрель, здесь, в провинции, о весне ничто не напоминало. Ее поношенная, но все еще эффектная куртка, джинсы и кроссовки не соответствовали окружающему пейзажу. Мелькали заснеженные поля, густой, непроходимый лес — обитель ведьм и леших. «И медведей!» — вспомнилась шутка Мухина насчет ее поездки. Сотовый указывал на отсутствие связи.

Машина остановилась у железнодорожного переезда, пропустила мчавшийся с огромной скоростью поезд, и двинулась дальше.

— Скоро приедем! — констатировал Ворон.

Девушка повернулась к окну. На горизонте показались долгожданные строения, разбросанные по обеим сторонам дороги. Из домовых труб клубами шел пар, слышался лай местных дворовых собак, поздние крики петухов. Стас притормозил у магазина и исчез за обитой железом дверью с надписью «Открыто». Вика вслед за Вороном очутилась на улице, где кроме них стояло еще человек семь-восемь. Узнав фигуру владельца завода, местные жители заторопились к нему поздороваться. Девушка отошла в сторону, давая возможность появляющемуся набегами хозяину поговорить «с народом» без посторонних глаз и ушей. Она то и дело ловила на себе оценивающие взгляды местных рабочих. По их многозначительным ухмылкам можно было догадаться, о чем они думали. Раздраженная, Колесникова отвернулась. В этот момент раздался вызывающе громкий голос «Императора»:

— Вот, бухгалтера вам привез!

Вика взглянула на Вадима, который, как и остальные, мерил ее снисходительно-оценивающим взглядом. Своим видом он словно давал понять, что и сам не понимает, каким образом и на кой черт залетела сюда эта тропическая птица. Чувство одиночества и уязвленного самолюбия заклокотали у Вики внутри. По сути, Ворон сам предложил отвезти ее, когда услышал о предстоящей поездке на завод. И явно был рад такой возможности поехать вместе. Почему же сейчас так себя ведет? Обиженная, Вика села обратно в машину. Из магазина выбежал Стас, неся в руках несколько пакетов с едой. Не заезжая в гостиницу, они вырулили к заводу. Миновав несколько злобно лающих собак, проходную и памятник Ленину, джип притормозил около длинного двухэтажного здания из красного кирпича. Девушка почувствовала, как в нос ударил какой-то сильный едкий запах. На ее лице застыл немой вопрос. Услышав от Ворона про формальдегид, она с неподдельным интересом осмотрелась.

Завод состоял из нескольких десятков бесконечно тянувшихся корпусов, большинство из которых было построено еще до войны. В бассейнах плавали темные, готовящиеся к переработке в цехах бревна, высокое старинное здание котельной было облеплено с обеих сторон лестницами, рядом располагалось множество мелких мастерских, сараюшек, складов, навесов. Взглянув на обилие окружающего ее старого обшарпанного камня, металла, опилок под ногами, девушка поежилась — картина была мрачноватой. Но когда она очутилась в большой, чистой, отделанной светлым деревом бухгалтерии, настроение сразу улучшилось.

В комнате было несколько столов, за которыми сидели искоса поглядывающие на нее женщины, привычно шумели компьютеры, окна поблескивали чистотой, радовала глаз многообразная и многочисленная зелень на подоконниках. «Здесь намного уютнее, чем в нашем офисе», — отметила Колесникова.

Деревообрабатывающий завод снабжал теплом и работой весь поселок. Как правило, люди трудились здесь целыми семьями: деды, сыновья, жены, дети. До перестройки в штате насчитывалось более двух тысяч человек, при этом завод охватывал все этапы деревообработки, начиная с поиска и разработки места вырубки и заканчивая самостоятельной продажей конечной продукции и сырья. На экспорт и в регионы отправлялась ламинированная фанера, пиломатериалы, мебельные щиты.

В начале 1990-х завод (как и многие другие) был объявлен банкротом, часть имущества разворовали, что осталось — скупили за бесценок новые хозяева. К моменту их появления в штате оставалось всего пятьсот человек. Остальные кто уехал, кто спился, а кто начал собственный бизнес.

Вадим уехал в тот же день, решив все вопросы с испанцем. Колесникова же осталась на неделю. На работу она вставала рано, обратно возвращалась поздно ночью. В гостинице делать было нечего. Единственным приятным времяпрепровождением стало посещение бани. Вика не знала, чья это была идея — построить подобное средство релаксации в самой гостинице, но каждый раз, садясь на лавочку, она вдыхала пар, пропитанный запахами мокрых березовых листьев и смолы, и благодарно вспоминала создателя бани.

Получив долгожданные планы расстановки оборудования, она вместе с заместителем Жука ходила по заводу, проверяя составленные схемы. Цехов оказалось больше, чем представлялось, к старым схемам добавились новые. Благоразумно полагая, что глаза боятся, а руки делают, она кружила по заводским территориям, выискивая на оборудовании наименования марок и моделей. Наконец отметив все имеющееся оборудование и неточности, Колесникова села за компьютер для сверки. К радости девушки, разбираться ей помогали все, включая бухгалтерию, Славу и Дмитрия. Последний уходил с работы вместе с ней, засиживаясь допоздна. Список несовпадений становился все меньше, что откуда взялось, вспоминали «всем миром», перебирая найденные бог знает в каких карманах и коробках документы. Но дело двигалось. Наступил момент, когда девушка поняла, что работа подошла к концу и можно с чувством выполненного долга отправляться домой.

Вернувшись, Вика в сотый раз проверила отчет, затем отправила его Зингерману. На всякий случай предупредила его, что вся информация выслана, и, нацепив наушники, погрузилась в изучение документов, накопившихся в ее отсутствие.

Колесникова с наслаждением потянулась, ощущая, как где-то внутри бегают маленькие задорные пузырьки радости. Еще утром позвонил Мухин и велел, чтобы в конце рабочего дня она ничего не планировала, потому что вечером их ждут шашлыки. Девушка пожала плечом, в который раз поражаясь бесцеремонности директора, считающего сотрудников своей личной собственностью.

После работы приглашенные сели по машинам. Увидев, куда заворачивает водитель, Вика поняла, что шашлыки организуются возле хорошо знакомого дебаркадера.

«Интересно, а Вадим тоже будет? — рассуждала про себя она. — Не может быть, чтобы эта веселая компания собралась тут без его участия!»

При мысли о Вороне Вика невольно вздрогнула. Хотела ли она его увидеть? И да, и нет…

К дебаркадеру подъехало несколько машин. В одной из них сидели школьная подруга Вадима Лена Киселева, директор торгового центра Марат и с ними их новая сотрудница — Анжела. Увидев, что на вечеринку пригласили Киселеву, Вика нахмурилась. Колесникова прошлась цепким взглядом по ширококостной фигуре той, отметила мужские ноги, двойной подбородок, большую грудь. «И как такого импозантного мужчину, как Вадим, могут привлекать подобные представительницы прекрасного пола?» — недоумевала Колесникова. Та же Анжела была, на ее взгляд, в сто раз приятнее. Вика перевела «свой сканер» на хрупкую и миловидную Анжелу — хорошо сложенную, с длинными светлыми волосами до пояса и женственностью в каждом движении. Заметив на себе удивленный взгляд Анжелы, Колесникова улыбнулась и поймала дружелюбную улыбку в ответ.