«Ударился, наверное! — напугалась Колесникова и тут же себя успокоила: — Ничего страшного. Завтра и не вспомнит, откуда синяки».

Согнувшись втрое, пыхтя от натуги, она тащила незваного гостя к двери.

— Ну, Викусик, — на одной ноте бубнил Петр. — Ну, пожалуйста, не выгоняй меня! Я хотел просто поспать с тобой рядом. Посмотреть на твои грудки. В жизни не видел таких красивых грудок!

— Тебе что, Светкиных грудей не хватает? — пыхтела Вика, подтаскивая упирающегося гостя к двери. Впереди было самое сложное — порог.

— У нее большие, как вымя у коровы. Надоели.

— Ничего, переживешь!

Сделав последний мощный рывок, девушка перекинула тяжелое тело без трусов, но зато в носках и футболке через деревянный порог, затем собрала возле кровати остальные вещи и вышвырнула их в коридор. Выдохнув, она захлопнула дверь. Потом подошла к шторе, за которой ранее прятался Петька. Обнаружив там еще одну дверь, крепко заперла ее на ключ.

Обессиленная, девушка упала в кровать и попыталась уснуть, несмотря на негромкие стоны под дверью. Через полчаса, потеряв всякое терпение, она подошла к двери и пригрозила:

— Если ты сейчас не уйдешь отсюда и не дашь мне поспать, я разбужу всех, и мы дружно запрем тебя внизу!

— Ну, пусти… Куда мне теперь идти? Все давно спят…

— Иди куда хочешь. Мне все равно!

В коридоре наступила тишина. Через минуту раздался грустный вздох, затем послышался звук удаляющихся шагов. Снова все стихло. Колесникова с облегчением выдохнула и быстро заснула, убаюканная шумом ветра за окном.

Утром за завтраком выяснилось, что грохот за стенкой все же разбудил Славу Жука — тот в красках рассказал о том, что слышал ночью, чем вызвал громкий всеобщий хохот. Однако Петра за столом не было.

Спустившись на первый этаж, Вика обнаружила спящего горе-ухажера на кровати администратора. Девушка присела рядом и погладила его по голове:

— Спишь?

Ответа не последовало. Тогда она наклонилась и поцеловала его в висок, прошептав на ухо:

— Не обижайся на меня, пожалуйста.

Складки на мужском лице моментально разгладились, физиономия коммерческого директора приобрела довольный вид. Выдохнув с облегчением, Вика засобиралась на завод. Сегодня был выходной, так что можно было поработать не отвлекаясь.

Выйдя из гостиницы, Колесникова специально подошла к краю здания, чтобы оценить ущерб, причиненный двери. На верхнем ярусе виднелись отодранные вместе с гвоздями доски, прикрывая покореженную дверь. «Ну что ж, сам сломал, пусть сам и ремонтирует», — подумала она и, улыбаясь, отправилась в сторону проходной (идти до нее было недолго). По пути Вика зашла в местный продовольственный магазинчик, чтобы купить пирожное к чаю и несколько помидоров для салата.

Открыв дверь в бухгалтерию, девушка прошла на кухню, включила электрический чайник, выложила на клеенчатую скатерть свои покупки. С кружкой свежезаваренного чая Вика села на стул, по привычке поджав под себя одну ногу. Она вдруг задумалась. Неужели вот эта нескончаемая работа и есть ее жизнь? Ради этого стоит тратить свое здоровье, силы, время? Того ли она хочет на самом деле? Да, она любит побеждать. Но что будет дальше, когда она вновь добьется своего? Не сможет же она, словно белка, всю жизнь бегать по этому колесу, разгребая чужие завалы и ставя новые рекорды? Ей надо подумать о муже, о семье. Вика вспомнила ссоры родителей и неприятно поежилась. Семья — это не всегда в радость. Может, она уже счастлива? Говорят, что быть счастливым — это заниматься любимым делом. Она действительно любит то, что делает. Но счастья от этого не испытывает. А может быть, все дело в человеке, который должен быть рядом и которого у нее пока нет? При этой мысли Вике неожиданно представилось что-то теплое, светлое, приятное… Словно солнечный луч, скользящий по начищенной посуде, проник к ней внутрь. Она замерла, пытаясь прочувствовать это ощущение, но оно так же быстро исчезло. Вика вздохнула. Нет, ни один из ее поклонников на эту роль не годился. Разве что Сашка… Только с ним Вика смогла почувствовать себя любимой, увидела, что и для нее мужчина готов что-то сделать. Но с Сашкой вопрос закрыт самим Сашкой. Тот больше ни разу не позвонил. Вадим? Да, Вадим ей очень нравится. Несмотря ни на что, ей с ним интересно, к тому же он хороший любовник, а у нее пока никого нет. Да и не даст Вадим ей сейчас начать новые отношения еще с кем-то… Стережет ее, словно волк ягненка. С какой целью? У него все есть — жена, любовницы… Его измены — дело его совести. Но зачем ему еще и она? Чего ему от нее надо на самом деле? Размышляя о Вороне, Вика вдруг ясно ощутила, что с ним ей тоже ужасно одиноко, словно она была в пустыне Сахара. Почему? Что не так? Чего она ищет? Вика поняла, что окончательно запуталась.

Услышав звонок, Лиза открыла дверь. На пороге стояла заплаканная Вика с сумкой в руках.

— Мама выгнала, — почему-то улыбаясь в противовес щемящему чувству внутри, пояснила та.

— Проходи! — понимающе вздохнула Лиза.

Вика зашла в тамбур, захлопнула дверь. На растерянном лице Лизы читалось сомнение: как они все вместе поместятся? Как к этому отнесутся свекровь Лизы и муж?

Вика осталась, приходя к сестре в дом лишь для того, чтобы переночевать. Вскоре Лизин муж помог снять ей квартиру. Старую, неуютную, без столов и стульев. Но для нее сейчас это казалось раем. Она переехала, а через несколько дней заболела. Вика редко болела. А тут температура поднялась под сорок. Девушка лежала в постели, не в силах спуститься на пол, добраться до туалета. А вдруг она умрет? Кто ее найдет? Всем на нее наплевать! Особенно матери, для которой она столько сделала, так старалась…

Всхлипывать от обиды уже не было сил. Вика медленно сползла на пол и, опершись на трясущиеся руки, поползла. Метр. Два. Оказывается, бывает очень трудно доползти даже до телефона. Она прислонилась к косяку двери. Еще немного! Неожиданно увидела себя со стороны. Худую. Бледную. Дрожащую. В одном белье на полу… С упрямой решительностью она поползла дальше. Ну и что, если даже и шлепнется в обморок?! Очнется! Девушка уже была возле телефонной трубки и набирала домашний номер сестры. Попросила привезти лекарства. Гневные мысли о том, что ей нужно во что бы то ни стало вернуться домой и потребовать свое, пусть даже через суд, вихрем кружились в голове. Обратный путь почему-то был намного короче. Судиться с матерью? Сейчас она была на это способна. Что ей терять?

Вечером к ней приехала сестра. А через три дня Вика Колесникова вновь появилась на работе. Но это уже была другая Вика…

В небольшом кинозале наконец-то воцарилась тишина. В темноте резко блеснул луч света — вошел опаздывающий зритель. Скрип деревянного сиденья гулким эхом пронесся по залу. Вика бросила очередную порцию попкорна в рот и придвинулась ближе к Оле.

— Никогда раньше не ходила на Альмодовара, — прошептала Вика. — А ты?

— Ты что!? Сто раз была. Он просто гений! Правда, этот фильм я раньше не видела…

— У тебя все гении! — недоверчиво буркнула Колесникова, скользнув взглядом по Олиному короткому плащику и полной упаковке попкорна. Викин стаканчик был почти пуст. Она грустно и чуть завистливо вздохнула.

— Как хоть называется-то?

— «Испорченное детство».

— Куда тебя потянуло! Надеюсь, мы не зря сюда так поздно залетели! Я уже спать собиралась…

— Сама просила тебя куда-нибудь вытащить…

На них со всех сторон зашикали. Кто-то справа даже легонько щипнул Вику за локоть. Она тут же закрыла рот, обиженно покосившись на нервного соседа. Но желание выяснить отношения сменилось любопытством: начался фильм.

Через полчаса наблюдений за событиями на экране Вика не выдержала и жарко зашептала Оле:

— Они там все педики, что ли? Зачем вообще разделять школы на мужские и женские? И еще этот псевдообряд воздержания придумали! Если нормального здорового мужика держать без секса столько времени рядом с невинными душами его же пола… К тому же с горячей южной кровью!