Собрав все разрозненные факты и подозрения воедино, Алексей начал следить за ней. Узнав об этом, Мария расплакалась:

— Господи! Я кручусь как белка в колесе! В пять утра снег чищу, днем торгую, а вечером шваброй машу. Лишь бы детей чем-то порадовать. А этот деньги охраннику из нашего офиса носит! А тот про меня кучу гадостей говорит! Еще бы, дуралею, не говорить! Лишь бы платил!

Агрессии отца не было предела, и мать стала бояться оставаться с ним наедине. Без Вики она домой не возвращалась. «Долго я так не выдержу», — начала осознавать дочь, чувствуя, как то и дело у нее бешено начинает биться сердце. От одного лишь громкого шума начинало тошнить. Однажды, придя домой на полчаса позднее, Вика услышала вопли на площадке. Поняв, что происходит, она влетела на кухню и увидела то, чего так опасалась: отец бил мать. Но еще страшнее был его металлический, спокойный голос с нотками воспитания:

— Будешь еще у меня сопротивляться? Будешь?

Вика с визгом бросилась на отца и тут же улетела в другой конец кухни. Сообразив, что можно сделать, пулей выскочила в коридор и стала беспорядочно звонить соседям. При людях отец точно бить мать не будет! Вика оказалась права: выглянувшая соседка спасла ситуацию. Отец ушел в зал и включил телевизор. Как она его ненавидела в этот момент! Вика бросилась к матери, целуя и обнимая ее, чувствуя за собой вину. Та застыла на полу до странности спокойная, словно подсознательно ждала такой развязки.

Через несколько недель, заручившись поддержкой дочери, Мария сообщила мужу, что подает на развод. После официального развода целый год родители разъезжались. Вернее, уезжал отец. Собранные за час чемоданы месяцами стояли в коридоре. Не желая разменивать квартиру, родители сошлись на том, что покупают жилье для отца, а расходы делят пополам. Отец при этом перестает платить алименты. Мать насобирала денег взаймы, а Вика стала вкладывать все в семью. Длительное время отец выбирал себе комнату. Вика ходила с ним на просмотры. С отцом у них некоторое время сохранялся нейтралитет, перераставший все больше в дружбу. Но когда отец наконец-то купил себе жилье и сообщил о том, что будет находиться вместе с ними до тех пор, пока не сделает ремонт, мать не выдержала. Бывший супруг, который столько лет рвался на свободу, совсем не хочет уходить из семьи! Начал за ней ухаживать, говорить слова про любовь, которых она никогда от него не слышала. Мария решительно заявила, что терпеть больше не намерена; квартира куплена, развод оформлен, так что ждать нечего. В результате чемоданы оказались на улице, а выставляла отца на улицу не Мария, а накрученная гневными словами и преданная матери Вика. Многие годы ее преследовало чувство вины, когда в памяти всплывал отец, с видом побитой собаки плетущийся к лифту. И тот его взгляд… Взгляд родного человека, ужаленного ею в самое сердце.

Начало июля было жарким и душным. Квартиры и парковки, что строила фирма, улетали, словно горячие пирожки. В офисе была непрерывная суета и толчея. Покупатели и расселенцы постоянно сновали туда-сюда, сидели на диванах возле комнаты переговоров или за столами, изучали документы, подписывали, общались с юристами, звонили, совещались, спорили, вызывая неудовольствие всей бухгалтерии. Семейные отношения визитеров шумно обсуждались агентами и Ириной. Последняя, деловито размахивая руками, то и дело сообщала Вике кому следует заплатить вперед, а кого придется заставить подождать.

— Представляешь, — в очередной раз подбежала к Вике раскрасневшаяся Ирина, — в обмен на свою деревянную клетушку просят трехкомнатную в новом кирпичном доме на третьем этаже. Да еще и с евроремонтом!

— Хорошее желание…

— При этом дом должен быть расположен так, чтобы рядом были детский садик, школа и музыкальная школа — не дальше одной остановки. Мы же должны все в рамках закона делать, потом еще перед администрацией за каждый рубль отчитаться. А ты знаешь эту крысину в администрации? Каждый раз как на эшафот иду!

— Расселенцы-то об этом не догадываются, — усмехнулась Вика. — Им, наверное, кажется, что у них в этой жизни ничего нет, потому что кто-то недодал. Всю жизнь кто-то виноват в их проблемах. Сейчас, например, виновата ты!

Ирина недовольно поморщилась.

— Кстати, завтра такая краля придет! Ее директор агентства сам привезет, — надеюсь, трезвую. Готовь под нее деньги прямо с утра! Ой, совсем забыла! Ты знаешь, какой, оказывается, хозяйственный у нас Мухин?

— А что?

— Пришел тут из магазина с двумя пакетами фруктов и соковыжималкой! Наделал сока и полдня поил нас с Любкой. Девчонка уже от него стонет, каждые пять минут в туалет бегает.

Вика рассмеялась.

— Убивает заботой?

— Вроде того.

На следующее утро, как и обещала Ирина, в сопровождении двух женщин-агентов и директора на третьем этаже появилась гостья. Вика вместе с главным бухгалтером специально вышли на нее посмотреть. И было на что! Одутловатая, в каком-то невообразимого фасона и цвета платье до колена, в босоножках на высоком каблуке и иссиня-черном парике, съехавшем набок, к ним навстречу, пошатываясь и злобно ругаясь, шла маленькая плотная женщина. Директор агентства крепко держал ее за локоть, не обращая внимания на периодические попытки вырвать руку. На лице женщины красовался огромный, плохо замаскированный синяк. На губах была ярко-красная помада, опухшие веки подведены ярко-синими тенями. До бухгалтеров донесся отвратительный стойкий запах немытого тела. Клиентка со своей «свитой» скрылась в переговорной. Ирина, заметив скривившиеся от смрада лица, протянула:

— Это еще что! Вы ее с утра не видели! Агенты вообще не спали — караулили, чтобы не нажралась. Кто ж пьяной даст документы подписывать? С шести часов в порядок ее приводили. Сначала в тазу во дворе мыли, попытались причесать — не получилось. Пришлось срочно искать парик.

В комнате раздался дружный женский смех.

— Ничего смешного… На третьем таком расселенце плакать хочется…

Через месяц работа с клиентами была настолько отлажена, что контроль подчиненных с Викиной стороны больше не требовался. Они спокойно справлялись и без нее. В Колесниковой, как болезнь, поселилась скука и стала безжалостно глодать ее изнутри.

— Не знаю, чем себя занять, — пожаловалась она своему главному бухгалтеру. — Половина дня теперь свободная.

— А ты подойди к этой, — она кивнула в сторону Нины Константиновны.

Вика на секунду замешкалась.

— Я думала уже, только что-то останавливает. Получается, она тут с утра до ночи торчит. А у меня, как оказалось, полно свободного времени!

— А ты сколько здесь ночами сидела?

— Так это было раньше, пока порядок не навела…

— Боишься — решит, что ты ее обскакала?

Вика испуганно уставилась на главного бухгалтера. Та довольно точно обозначила ее сомнения.

— Да подойди ты, не бойся! — продолжала главный бухгалтер. — Может, зарплату добавят. У тебя ведь кредиты. Пока молодая, что-то себе купить хочется.

— Может, мне начать работать в замедленном режиме? — вполголоса проговорила она. — Так сказать, растягивать удовольствие?

— У тебя не выйдет! — усмехнулась Светлана Викторовна. — Знаешь, я тебя всегда своим девчонкам в пример ставлю. Все на лету схватываешь! Подожди, может, что-то само выплывет.

Через несколько дней Колесникову вызвал Ворон. Кроме него в кабинете находились Мухин, Жук и Дмитрий.

— Виктория Алексеевна, — искренне обрадовался ее появлению Вадим. — У меня к вам деловое предложение! Мы тут посовещались и решили, что учет по заводу мы передадим вам! Не удивляйтесь и не паникуйте! Заберите у Зингермана сведения и документы — всё, что есть, — и начинайте. Вот его план действий, — Ворон пододвинул к Колесниковой бумаги. — Может, пригодится. Но стройку с вас никто не снимает. По мне, так стройка в сто раз важнее. Ясно?