Из огромного количества писем, полученных мною от Бальмонта со всех концов света, у меня сейчас сохранилось случайно несколько писем от 1904 года, когда он уезжал из Парижа в Барселону на неделю. За эти дни я получила от него 7 писем и 5 телеграмм.
И затем уже все письма с 1914 года, когда я уехала из Парижа в Россию, а Бальмонт остался там из-за войны на 1914–1915 годы.
Часть 1916 и 1917 годов мы провели вместе в Москве. Бальмонт уезжал в эти годы в поездки по России: на Кавказ, в Сибирь, Японию. Оттуда его письма ко мне.
Весной 1917 года я уехал на Урал, в г. Миасс, куда он писал мне в продолжении четырех лет. Я не могла вернуться оттуда в Москву из-за гражданской войны.
Бальмонт уехал без меня в 20-м году за границу. И оттуда писал мне до 1934 года.
В моих «Воспоминаниях о К. Д. Бальмонте» я подробно говорю об этих письмах.
8 июня 1904. Тулуза
Здравствуй, милуня. Утро серое, скучное. Отдаю себе отчет, что мог бы в данную минуту видеть не ястребиное лицо моего соседа с сигарой во рту, а твое лицо, и невольное чувство тоскливости окутывает паутиной. Ну, ничего. Дорожная неизбежность. А что ты? Сейчас 9 часов. Ночь прошла отлично. Удалось спать все время, с малым дивертисментом в виде непроизвольных толканий некоторой старушки и о некоторую старушку. Решил, доехав до Жерон, не останавливаясь, проехать в Барселону. До свидания, дружок милый. Не скучай и не беспокойся. Напиши поскорее. Не урезывай себя в покупках, пожалуйста. Поклоны Елене и Максу{97}. Целую тебя и люблю. Твой К.
10 июня 1904. Барселона
Катя милая, я телеграфировал тебе сегодня. Умоляю тебя приехать или попросить приехать Елену, если ты не можешь. Я оплачу расходы. На меня напала тоска. Я не могу быть один. Ради Бога, не покинь. Барселоной восхищен. Красиво, ново. Милая Катя, отзовись. Я тоскую. Люблю тебя. Прости, что мало пишу. Твой К.
11 июня
Милая Катя, мне мучительно жаль, что я уехал один. То красивое, что я вижу, только ранит меня, некрасивое ранит вдвойне. Я уехал бы тотчас же обратно в Париж, но маленькое несчастье задерживает меня: я выронил из записной книжки мой чек. В «Лионском кредите» мне сказали, что это не означает утраты денег. С проволочкой я их получу. Но как? Я не знаю. Мне сказали, чтобы я написал об этом в Париж и в Москву. Если [это письмо] тебя застанет, пожалуйста, сходи в «Crédit Lyonnais» и спроси. Во всяком случае, я телеграфировал Полякову, чтобы он выслал мне денег, и надеюсь, что через несколько дней можно будет уехать…
Сейчас подали телеграмму. Какое мучение. Я мучаю тебя и мучаюсь сам. Я могу получить деньги только в понедельник или во вторник. Неужели я тебя не увижу? Катя, прости огорчение, но я сам тоскую. Я здоров тем не менее.
Катя, не тревожься. Я люблю тебя. Тотчас же по получении денег вернусь в Париж и оттуда в Москву или в Курск, куда мне назначишь. Завтра иду смотреть бой быков. Может быть, в понедельник можно будет уехать. Катя, целую тебя. Милая, милая, я люблю тебя. Твой К.
11 июня
Катя, милое счастье, если бы ты знала, какую боль вызвало во мне это слово impossible [157]. Мое легкомыслие преступно и не знает границ. Я не давал себе точного отчета, что я не увижу тебя до встречи в России. Мне так больно, что я уехал один. Никогда больше не повторю подобной вещи. Я вижу твое лицо, твои милые глаза. Сердце дрожит, я люблю тебя, и нет тебя со мной. Все теряет смысл без тебя, мир — жестокая панорама. Люди страшны, они мне страшно чужие. Я буду считать дни до встречи с тобой и буду любить, лелеять тебя, когда мы увидимся. Милая, не кляни меня, люби меня! Без тебя мне смерть и гибель.
Как жаль, что мы не вместе здесь. Какое здесь ликование жизни. Ничего общего с другой Испанией. Новый мир. Все дышит жизнью и страстью. Можно сравнить только с Андалузией, с Севильей, но очень отдаленно. Блуждаю все дни по улицам и наблюдаю лица. Как жаль, что я не художник. Город торжествующий до «инсолентности» [158]. Глаза горят, голоса почти грубы от порывов чувств. Кажется, что находишься в Африке. До свидания, Катя, милая. Радость моя, какое счастье будет, когда мы будем вместе. Люблю тебя. Твой К.
P. S. Пятницкому написал, чтобы он послал тебе для Анны Алексеевны{98} 150 р. До свидания, Катюня, милая, милая.
13 июня
Милая Катя, я жду от тебя письма, но пока не получил. Вчера вечером пришла телеграмма, где ты просишь означить срок приезда. Я телеграфировал сегодня утром. Через неделю надеюсь быть в Париже. Я не понял, будешь ли ты ждать меня. Если будешь, отчего ты не могла приехать сюда? Ведь деньги у меня есть заработанные. Неужели из-за них ты не приехала, когда я так мучительно ждал тебя. Ну пусть. Я не стою тех откликов, которые ты давала мне раньше.
Судьба решила издеваться надо мной. Вчерашний бой быков не состоялся. Первый бык оказался позорным трусом и был прогнан с арены свистунами. Второй был убит постыдно. Публика пришла в ярость. Это был бэдлам. После столь же гнусного убиения третьего быка, я увидел невиданное зрелище. Публика ринулась на арену. Крики, свисты, danses macabres [159]. Труп быка не позволили увезти. Мулов выгнали. Появилась полиция, гвардия. Имперессарио скрылся. Полтора часа длилась оргия. Corrida не состоялась. Цирк был окружен гвардией с саблями наголо. Это была, впрочем, лишь комедия. Я сидел смирно на своем месте, но с удовольствием взорвал бы цирк со всей его публикой, тореадорами и прочей сволочью. Для этого-то зрелища я бросил тебя. Мне казалось, что небо давит меня. Придя домой, нашел твою телеграмму. На меня напала свинцовая усталость. Я лег в постель, вернее, слег в постель и проспал 14 часов.
Сегодня я спокоен. Дождусь денег, уеду отсюда и запомню надолго, нужно ли убегать от счастья в неизвестность.
Но Барселона все же прекрасна. И как мне жаль, как жаль мне, Катя, что тебя нет со мной! Здесь сумма Испании, Италии и чего-то африканского.
Когда я увижу тебя? Я не позволяю себе думать, что я буду с тобой, и Ниникой, и с книгами. Едва подумаю об этом — сердце плачет. Какой демон соблазнил меня уехать от тебя!
До свидания, любовь. Ты — радость и жизнь. Твой К.
14 июня
Мысленно прощаюсь с тобой. Поцелуй за меня Нинику. Я наслаждаюсь солнцем и мыслью о скором возвращении. Как хороша жизнь, когда есть надежда! Целую. Твой К.
15 июня
Милая Катюня, счастье, радость! Итак, мое пребывание в бешеной Каталонии было отчаянием ожидания и бешенством телеграмм. Мне не жаль моих мучений, я заслужил их. Но мне жаль тревоги, которую тебе доставил, тебе и Елене. Прости. Было безумием уезжать одному в таком нервном состоянии. Ты была права, ты говорила, я не послушался. Катя, я всегда наказан, когда упрямствую. Теперь я спокоен, лишь только больно, что, верно, мы не увидимся до России. Сегодня среда, вечером еду в Сарагоссу, где буду завтра. Если хватит сил ехать без отдыха в Мадрид, я буду там только в пятницу, должно быть. Быть в субботу в Париже нет возможности. В Мадриде пробуду, верно, дня два, может быть, день еще где-нибудь в дороге. Должно быть, попаду в Париж во вторник. Перед отъездом в Россию хочу отдохнуть в нем дня четыре. Не тревожься обо мне. Если можешь, жди меня. Если нет, поезжай к Нинике, но люби меня и помни. Я не замедлю приехать, куда мне назначишь, радость моя.
