— Хорошо получается. Теперь не разучишься.

Потом они вылезли на берег. Дрожали оба от холода так, что зуб на зуб не попадал.

— Просто ужас, как вы, мальчики, замерзли! — сказала Марушка. — Ты заметил, Гонзик, собачонку?

— Где?

— Там вон, где взрослые.

— Ага, вон под тем зонтиком, да?

— Да-да!

— Пойдемте, подсядем поближе. Мне хочется на нее поглядеть, — предложил Бобеш.

— А какая радость смотреть на дурацкую собачонку? — спросил Гонзик.

Но Бобеш и Марушка перебрались поближе к группе взрослых.

— Что вы? Разве никогда еще не видели таких уродов? — удивлялся Гонзик.

— Никогда не видел, — отвечал Бобеш.

— Какая она некрасивая! — удивлялась Марушка. Бобеш смотрел, как собачонка поднялась, быстро перебирая своими тоненькими ножками, прошлась раза три вокруг зонта, потом снова легла и снова встала. И при этом так странно-странно заскулила.

— Ах, бедная! Ах, маленькая! — самым нежным голосом разговаривала с собачонкой дама. — Здесь такая твердая земля, да? Нет подстилочки, моя дорогая? Нет нашей подушечки? Подожди, я тебе все сделаю. Сделаю все для моего милого песика.

Дама взяла красный плед, сложила его раз в восемь и положила под зонт. Собачонка тотчас же мелкими шажками подбежала к пледу и вскочила на него.

— Она была, бедняжка, совсем недавно больна. Мы должны ее беречь.

Гонзик поднялся и сделал круг, подражая мелким шажкам собачонки. Потом сел. Бобеш и Марушка рассмеялись. Собачонка, все время следившая глазами за детьми, как будто бы поняла, что над ней смеются, и резко, пронзительно заскулила. Дама быстро повернулась к ней и спросила:

— Болит что-нибудь у моего песика?

Потом обратилась к своим друзьям;

— Она у нас очень чувствительная, тонко все чувствует и тяжело переносит крик распущенных детей. Она так страдает от их крика!.. Вы даже не поверите, госпожа советница, — обратилась она уже персонально к одной даме, — насколько это существо интеллигентно и чувствительно — наш маленький Бинго!.. Ведь правда, Бинго?

— Посмотри-ка, Гонзик, она хотела ее поцеловать!

— Ну, я пойду купаться. Мне это неинтересно, — заметил Гонзик.

Бобеш в воду не полез — он еще не согрелся. Гонзик встал, еще раз пробежал по-собачьи круг и по-собачьи заскулил.

— Представьте себе, госпожа директорша… — обратилась дама с собачкой уже к другой даме, такой толстой, что маленький складной стульчик, на котором она сидела, под ней совершенно исчезал.

И Бобеш долго не мог выяснить, на чем же, собственно, она сидит. Бобеш также никак не мог выяснить, три подбородка у этой дамы или четыре. Когда она говорила, ему казалось, что у нее три, а когда молчала, он совершенно определенно насчитывал четыре.

— Представьте себе… — начала дама с собачкой еще раз, потому что вынуждена была остановиться и снова взглянуть на собачку, которая как-то странно скулила. — Представьте себе, что она вообще ничего не хотела кушать.

Бобешу стало очень смешно, что она говорит о собаке «кушать».

— Мы пошли к доктору, — продолжала дама, — и он прописал Бинго строгую диету… Правда, Бинго? — обратилась она к собачонке.

Собачонка, вероятно, поняла, что к ней обращаются, и тихонько тявкнула.

— Ах, — вздохнула толстая дама, — вы только подумайте, ведь этот маленький зверек, кажется, понимает, что вы ему говорите, госпожа фабрикантша!

— О, — воскликнула с воодушевлением фабрикантша, — это такое благородное, — поверьте мне, госпожа советница, — такое интеллигентное существо!

— Как она противно говорит, а, Марушка?

— Очень противно.

— И мы теперь даем Бинго бисквиты в молоке. Иногда, правда, ему приходятся по вкусу ванильные сухарики. А недавно он скушал даже сосиску. Нет, я не хочу врать: полсосиски. И, знаете, перенес, вполне хорошо перенес!

— Представь себе, Марушка, — сказал Бобеш, — они дают собаке сосиски!

Собачонка опять заскулила.

— Я думаю, Бинго с удовольствием уснул бы, но, знаете ли, не может из-за этого шума. Совершенно невыносимо, какой шум и гвалт поднимает этот сброд! — И фабрикантша зло поглядела на играющих детей. — Здесь стояла раньше такая тишина, госпожа советница! Но с того времени, как мой муж продал эти луга городу, сюда стали ходить дети с кирпичного завода, и мы потеряли всякий покой. А ведь здесь могло бы быть так прекрасно!

— Куда поедете, милостивая пани, отдыхать?

— Вы знаете, мы привыкли ездить на Капри. Мы там уже пятый год…

— Ах, там, должно быть, так красиво! Я слышала от господина профессора, — отозвалась директорша.

— Но ведь это же далеко!

— Да, конечно, далековато.

Бобеш из этого разговора понял, что они ездят за карпами. Но почему же это так далеко?

— Просто ужас, что эти дети вытворяют! Бедняжка Бинго так, наверное, и не уснет.

— Ах, какая у него прекрасная шерсть! — заговорила снова советница.

— Мы ежедневно купаем Бинго. И я покупаю самое лучшее, пенистое мыло. Вода должна быть точно двадцати восьми градусов по Цельсию, не горячее. Потом мы вытираем Бинго фланелькой, а потом очень осторожно и легонько ваткой наносим миндальное масло и расчесываем щеточкой. Шерсть блестит, как золото.

— Действительно, госпожа фабрикантша, как золото!

— А какой он толстенький!

— Ну что вы, госпожа советница, от него и половины не осталось! Если бы вы видели его до болезни!.. Правда, моя бедняжечка? Он дома привык к бархатной подушечке, и на зиму у него есть такое очаровательное пальтецо!

— Наша Боженка — ах, та мне все уши прожужжала! — вздохнула жена директора. — Она мне все время твердит, что хочет именно такую собачку. У нее вот в сентябре будут именины, так обязательно придется ей подарить. Обязательно купим. Такое благородное животное!

Вдруг Бинго залаял так пронзительно, что фабрикантша подскочила.

— Посмотрите на этих хулиганов! Что же это такое? — Что, что случилось? — заинтересовались все.

— Посмотрите, посмотрите-ка, они в Бинго бросили, грязью! Боже мой, Бинго, на тебе грязь! Вы видите, грязь! Это сделал нарочно какой-нибудь хулиган.

Фабрикантша подбежала к детям:

— Кто это сделал? Кто это сделал, я вас спрашиваю!

Дети сначала остолбенели, а потом на глазах у разъяренной фабрикантши попрыгали в воду, обрызгав при этом и ее. Она вскрикнула. Собачонка, услышав ее крик, побежала к берегу. Остальные господа тоже вскочили и побежали к тому месту, где купались дети. Дети чувствовали, что будет худо, и все быстро бросились в воду. И тут случилась беда. Один мальчик, который бежал к реке и смотрел при этом в сторону, откуда надвигались взрослые, нечаянно задел собачонку, встретившуюся на его пути. Собачонка заскулила и скатилась в воду. Когда фабрикантша это увидела, она упала и громко крикнула: «Бинго!» К ней подскочили два господина, а потом один из них попробовал выловить из реки собачонку. Но в речку он не входил и, казалось, боялся намочить ботинки. Это был совсем молодой человек, но он сидел все время, не снимая своих белых брюк и голубой рубашки. Один из взрослых ребят тем временем успел уже собачонку поймать и подал ее господину. Господин схватил собачонку за розовый бант. От этого она чуть было не задохнулась, перестала скулить и высунула язык. Когда эту картину увидела фабрикантша, она снова упала в траву.

Бобеш, заметив наконец, что все дети исчезли с берега, тоже схватил свое белье и побежал по берегу к мосту. Марушка — за ним. Вдруг его схватил за плечо один из мужчин. Это был толстый советник. Он закричал на Бобеша:

— Кто толкнул собачку?

— Это не я, это не я! — отказывался Бобеш.

— Я спрашиваю тебя, кто ее толкнул?

— Я не знаю.

Фабрикантша, которая теперь вскочила как ни в чем не бывало, взглянула на Бобеша и заявила:

— Это был он.

— На самом деле? — спросил ее советник.

— Да, это был он! Это тот самый хулиган! — пронзительно кричала фабрикантша.

— Так ты будешь еще отказываться, паршивец?