«И все-таки это воровство», — думал он.

Гонзик хмурился, еще и еще раз он обозвал Бобеша олухом, сказал, что не стоило бы с ним вообще связываться и идти на ярмарку. Вот если бы он пошел с Польдиком Трнкой, тот наверняка сделал бы все, не раздумывая. Еще прошлый раз, во время крестного хода, они набили таким образом себе полные карманы. Тогда была жизнь! Бобеш молчал. Ему казалось, что и у него уже полны карманы конфет. Он представлял себе, будто откусывает то от одной, то от другой конфеты. Слюнки у него так и текли. Потом он вспомнил, как лежал больной и как принесла ему гостинцы Миладка. Какие были вкусные конфеты! Какие орешки были в печенье! Мать называла их миндалем. Он за них девочек еще никак не отблагодарил.

Если б у него и взаправду были теперь полны карманы, он угостил бы Миладку с Силушкой. Бобеш знает, как они любят сладости. Миладка, наверное, снова позвала бы его к себе домой посмотреть на золотых рыбок. Но он не пошел бы…

Гонзик вывел Бобеша из задумчивости:

— Беги домой, беги, — и толкнул Бобеша.

Но только Бобеш сделал шаг, как Гонзик схватил его за рукав и тихонько сказал:

— Постой, Бобеш. Знаешь что? Мы сделаем все наоборот. Я дам деньги тебе, ты будешь покупать, а я что-нибудь стащу. Ты знаешь, я буду осторожен и возьму только тогда, когда бабка не станет смотреть.

— А если бабка все-таки заметит?

— Ничего не заметит. Но ты должен долго-долго выбирать. Бери штуку за штукой, чтобы она все время смотрела на тебя. А теперь на, пососи еще немножко полено… Вкусно, а?

Бобеш взял «полено» в руки, но в рот положил не сразу. Он еще не решил, пойти ему с Гонзиком или нет.

— Ну, как же, Бобеш, пойдем, а? Вот тебе два крейцара, пойди что-нибудь купи. Только ты должен спрашивать: «Сколько это стоит? Сколько вон то? Почем эта конфета, почем та?» И так все время. В общем, перебирай все подряд. А потом то, что я стащу, мы разделим пополам.

— Но ведь это же будет все краденое.

— Почему? Не совсем краденое, — сказал Гонзик.

— Как же так не совсем, если ты стащишь?

— Но ведь мы у той бабки что-нибудь и купим. Правда? А это только как добавок. Вроде как бы тоже купленное, только бабка об этом ничего не знает. Ты понимаешь? Я раньше, как и ты, боялся. Но знаешь Польду из пятого класса? Он мне вот так же все объяснил и я уже больше не боюсь. И вообще не принимаю близко к сердцу.

— Ну, все-таки, знаешь… — противился Бобеш.

— Что — все-таки?

— Я не знаю…

— Ну, если не знаешь, так бери деньги, и пошли. Пойдем прямо сейчас, а то около бабки соберется народ.

Бобеш взял деньги, но еще ничего не решил. А Гонзик тянул его за рукав. Бобеш раздумывал, но, представив себе веселое, улыбающееся лицо Миладки и угостив ее в своем воображении конфетами и печеньем, он даже не заметил, как положил обсосанное Гонзиком «полено» себе в рот и пошел за ним.

— Полено ты можешь, Бобеш, дососать, разрешил Гонзик. Он был доволен, что уговорил Бобеша.

Подойдя к длинному прилавку, на котором были разложены сладости, Бобеш почувствовал какую-то странную дрожь в теле, и сердечко у него вдруг как-то слишком сильно заколотилось.

— Ну что, мальчики? Чем вас угостить? — сладко пропела бабка.

— Ско-сколько стоит вот эта? — заикаясь, спросил Бобеш.

— Эта? Эта три крейцара. А сколько у тебя денег?

— Два крейцара.

— Тогда вот смотри, мальчик. Вот все это по два… А вот это по одному. А здесь вот целых две штучки можно взять за один крейнар. Возьми что хочешь, выбери.

Бобеш трясущимися руками брался за конфеты и пряники, будто он их крал, а не покупал. Стрельнул глазами на Гонзика и увидел, как тот клал что-то себе в карман. Бобеш не отваживался больше смотреть бабке в глаза, сердце у него застучало, и он дрожал как в лихорадке.

— Нет-нет, мальчик, это за четыре крейцара. Вот эти все по два, — сказала бабка, но не так уже сладко. Ее сердило, что Бобеш никак не может ничего выбрать и что вообще он как будто бы боится.

Рядом с Бобешем оказались вдруг две девочки и тоже начали себе выбирать. Бабка показывала теперь девочкам, какие сладости сколько стоят, а обернувшись к Бобешу, лишь спросила:

— Ну что, ты уже выбрал?

— Выбрал, — вздохнул Бобеш.

— Покажи… Хорошо, это как раз за два крейцара. Бобеш отдал бабке два крейцара. Они были теплые и мокрые — так сильно он их сжимал в ладони. Гонзик пошел вслед за Бобешем. Когда пришли на старое место к фонтану, Гонзик сказал:

— Ты все-таки олух! Зачем ты истратил сразу два крейцара? Ты должен был что-нибудь выбрать за один, а на второй купить потом.

— Я боялся, как бы она тебя не увидела, — сказал Бабеш.

— Ты все боишься! — Гонзик вытащил из кармана пять конфет. Две из них дал Бобешу и прибавил еще одну из только что купленных.

Бобеш вытер пот со лба. Он был страшно рад, что так хорошо все кончилось.

— Знаешь что? — начал опять Гонзик, у которого прибавилось смелости. — Пойдем-ка туда еще раз, у меня остался еще один крейцар.

— Ну нет, Гонзик, я больше не хочу.

— Тогда отдавай обратно.

— Не отдам. Ты сказал, что дашь мне половину. И половины не дал и еще хочешь отнять остальное!

— Если пойдешь, я все тебе отдам и даже еще добавлю, — соблазнял Гонзик.

Бобеш насупился, но все же пошел.

— Что, мальчик, тебе дать? — спросила на этот раз бабка Гонзика.

— Мне ничего. Это он покупает, — показал Гонзик на Бобеша. — А я только так, с ним.

Бобеш опять как-то растерянно приценялся. Никак вроде не мог решить, что ему взять. И когда он наконец выбрал тычинку, наполовину завернутую в серебряную бумагу, и протянул бабке крейцар, то, к своему ужасу, заметил, что она смотрит не на него, а на Гонзика, который протягивал руку за пряником. Гонзик хотел было быстренько сунуть пряник в карман, как вдруг целая связка других пряников, висевших на косо натянутой веревке, стала сползать. Послышался шум. И, прежде чем Гонзик успел опомниться, бабка поймала его за руку. Пряник упал в снег.

— Ах вы, негодники! Один покупает, а другой крадет! — И оплеуха за оплеухой посыпались на голову Гонзика.

Гонзик изо всех сил пытался вырваться и убежать, а Бобеш стоял как окаменелый. Потом он стал быстро пробираться сквозь толпу и помчался, насколько хватало сил. Он пробежал через площадь и оказался на улице, по которой всегда ходил в школу. Ни разу он не остановился и ни разу не подумал о Гонзике. Он дрожал всем телом и все время оглядывался. Ему казалось, что кто-то гонится за ним. Он слышал, как бабка все еще кричала: «Украли, украли!» Потом ему почудилось, что она позвала жандарма. От страха он весь дрожал и думал: «Гонзик наверняка скажет, где я живу». И видел уже в своем воображении, как жандарм входит к ним в дом. Но хуже всего ему было тогда, когда он думал об учителе. Пожалуй, он не так боялся даже отца с матерью, как учителя. Куда теперь идти? Ведь он не посмеет никому посмотреть в глаза. Нет, домой он не пойдет. Будет сидеть где-нибудь около дома, пока не дождется Гонзика и не узнает, чем все кончилось. «Но, — размышлял далее Бобеш, — если Гонзика схватил жандарм, то его посадят. Воров, говорил дедушка, сажают в тюрьму». Тюрьма! Боже мой, что они наделали! В тюрьме темным-темно. И вот он должен будет сидеть в потемках. На улицу пойти не может, двери заперты на ключ. На окне — решетка. Бобеш пугался все больше и больше. Он уже жалел Гонзика и сердился на себя, почему не отговорил приятеля, зачем послушался его.

— Бобеш, Бобеш, что ты здесь делаешь? — послышались голоса.

Если бы вдруг на его глазах произошло землетрясение, он, наверное, так не испугался бы. Бобеш оглянулся и увидел Миладку с Силушкой.

— Ты был уже на ярмарке, Бобеш? — спросила Миладка.

— Был. — Бобеш принудил себя засмеяться, так как обе девочки улыбались.

— А что ты нам купил? — пошутила Силушка.

Бобеш полез в карман и вытащил три конфетки, которые дал ему Гонзик.