Обдумывая ситуацию, я вышел на верхнюю палубу башни и долго стоял там, глядя на волшебно светящиеся воды ночного Амтора и на таинственный Нубол. Ветер крепчал и вскоре почти достиг силы ситорна — первого ветра, с которым я познакомился со времени прибытия на Венеру; начали вздыматься тяжелые валы, но корабль был надежен, а офицеры опытны. Тут мне пришло в голову, что шторма могут испугаться женщины, и я сразу же подумал о Дуаре. Возможно, она тоже напугана.

Даже отсутствие повода является хорошим поводом для мужчины, желающего встретиться с предметом своего увлечения. Но сейчас для встречи имелась очень веская причина, и Дуара должна признать, что предлог продиктован заботой о ее самочувствии. Вот почему я спустился по трапу на вторую палубу с намерением посвистеть у двери Дуары, но так как мой путь шел мимо каюты Вилора, я решил заодно взглянуть на своего пленника.

Ответом на мой сигнал было минутное молчание. Затем Вилор пригласил меня войти. Шагнув внутрь, я был поражен: рядом с Муско и Вилором сидел анган. Замешательство Вилора было очевидным, Муско побледнел, а человек-птица дрожал от страха. Для людей высшей расы общение с кланганами было довольно необычно, может быть, поэтому они были в замешательстве. Как бы там ни было, я был рассержен. Положение вепайцев на борту «Софала» оставалось весьма деликатным и полностью зависело от того, насколько достойно мы сумеем выглядеть в глазах торийцев. В нашей команде их было большинство, и они свысока смотрели на вепайцев, невзирая на все усилия офицеров.

— Твоя каюта дальше, — сказал я ангану, — что ты здесь делаешь?

— Это не его вина, — стал оправдываться Вилор, когда человек-птица вышел — Оказывается, Муско никогда не видел ангана, и я позволил ему удовлетворить любопытство. Извини, в произошедшем виноват только я.

— Это несколько меняет дело, но думаю, что пленный мог бы посмотреть на кланганов на палубе, когда они там.

Обменявшись еще несколькими фразами с Вилором, я оставил его вместе с пленником и двинулся к следующей каюте, в которой помещалась Дуара, и эпизод с анганом забылся почти мгновенно, освободив в моем сознании место для более приятных мыслей.

В каюте Дуары горел свет, и я просвистел перед дверью, гадая, пригласит она меня войти или откажется принять. Сначала ответа не было, и я уже решил, что Дуара не желает меня видеть, как вдруг услышал ее мягкий голос, приглашающий войти.

— Ты очень настойчив, — заметила она, но в голосе слышалось куда меньше неудовольствия, чем во время последнего разговора.

— Зашел узнать, не опасаетесь ли вы шторма, и хочу успокоить, что опасности нет!

— Я не боюсь, — пожала плечами Дуара. — Это все, что ты хочешь сказать?

Такой ответ был очень похож на просьбу удалиться.

— Нет, не только.

Она подняла брови:

— Что же еще? Не то ли, что я уже слышала?

— Возможно, — согласился я.

— Не надо, — она предостерегающе подняла руку.

Я подошел ближе.

— Посмотрите на меня, Дуара, раскройте свои глаза и посмотрите, и потом скажите мне, что вам не нравится мое объяснение в любви!

Ее глаза опустились.

— Я не должна слушать, — прошептала она и приподнялась, должно быть, желая уйти.

Опьянев от любви, разгоряченный ее присутствием, я схватил ее за руку, притянул к себе и покрыл ее губы поцелуями. Внезапно она с усилием отстранилась, и я увидел в ее руке кинжал.

— Вы правы, — с горечью произнес я. — Всего один удар! Я совершил непростительное! Единственное извинение — моя любовь, она сметает разум и гордость!

Ее кинжал дрожал.

— Не могу! — воскликнула она и выбежала.

Я вернулся в свою каюту, кляня себя за грубость и опрометчивость. Не могу понять, как решился я на такой поступок? Кляня себя, в то же время не мог забыть ее губы, нежные и горячие. — Сознаюсь, раскаяния в моих мыслях было маловато.

Лежа на койке, я долго не мог заснуть, думая о Дуаре, вспоминая все, что произошло между нами. В ее возгласе: «Я не должна слушать!»— таился какой-то скрытый смысл. Она не приказала меня убить и сама этого не сделала. Ее «Не могу!» прозвучало почти объяснением в любви. Разум твердил, что я безумен, но такое безумие было полно радости.

В течение ночи шторм все усиливался и достиг такой силы, что вой ветра и дикая качка заставили меня проснуться задолго до рассвета. Мгновенно вскочив, я выбежал на палубу, где меня чуть не сбило с ног ветром. Огромные валы вздымали «Софал» ввысь, чтобы в следующую минуту низвергнуть в бездну.

Корабль жестоко бросало в разные стороны, иногда огромная волна перехлестывала через борт и проносилась по главной палубе, а с правого борта все время маячила темная громада земли, которая казалась намного ближе, чем вчера вечером.

Ситуация становилась опасной.

Я зашел в рулевую рубку и нашёл там Хонана и Ганфара. Рядом с ними был рулевой. Они опасались близости земли. Откажи машина или рулевое устройство хоть на несколько минут, и нас немедленно выбросит на берег. Я приказал им оставаться на месте и помчался к каютам второй палубы поднимать Кирона, Камлота и Зага.

У основания трапа, на второй палубе, я заметил, что дверь каюты Вилора открывалась и закрывалась в такт качке корабля, но не придал этому значения, торопясь разбудить лейтенантов.

Разбудив офицеров, побежал в каюту Дуары, думая, что она встревожена качкой корабля и ревом ветра. К моему удивлению, дверь ее каюты тоже болталась, не запертая изнутри.

Что-то возбудило мои подозрения, возможно, тот необычный факт, что каюта оказалась незапертой в такую качку, когда волны захлестывали палубу. Быстро шагнув внутрь, зажег свет и осмотрел каюту. Ничего подозрительного, за исключением того, что дверь внутреннего помещения была также распахнута и болталась туда и сюда. Может быть, Дуара настолько испугана, что не может встать и закрыть их?

Шагнул во вторую каюту и громко позвал ее. Ответа не было. Позвал снова и громче — молчание. Теперь я заволновался. Взглянул на кровать. Она пуста! А в дальнем углу лежало тело человека, который должен был стоять на страже у ее дверей.

Отбросив условности, я ворвался в соседние каюты, где были размещены остальные вепайские женщины. Все были на месте, кроме Дуары. Женщины ее не видели и не знали, где она. В неистовой тревоге, одолеваемый мрачными предчувствиями, я бросился к каюте Камлота. Услышав мой сбивчивый рассказ, он перепугался.

— Она должна быть на борту! — закричал он. — Куда она могла деться?

— Знаю, что должна, но ее нет. Нужно обыскать весь корабль от носа до кормы и от киля др верхней палубы.

Мы с Камлотом выскочили из каюты, и я приказал Кирону, Загу и тем, кто появился к коридоре, начать поиски. Затем окликнул парня из охраны и приказал подняться наверх и расспросить вахтенного. Нужно узнать, произошли ли на корабле во время его дежурства какие-либо происшествия, потому что со своего места он мог видеть все происходящее на палубах.

— Проверь всех, — приказал я Камлоту. — Не исчез ли кто-нибудь? Обыщи каждый дюйм корабля.

Все убежали выполнять приказ, и тут я вспомнил, что хлопали две двери — Дуары и Вилора. Трудно было связать одно событие с другим, но в памяти всплыли все мелочи— пусть меня назовут подозрительным. Я помчался к каюте Вилора, и, включив свет, увидел, что нет обоих— ни Вилора, ни Муско. Где же они?

Никто не мог оставить корабль в шторм и уцелеть при этом, ведь даже в хорошую погоду незаметно спустить на воду лодку было нельзя.

Вызвав матроса, приказал ему сообщить Камлоту, что Вилopa и Муско нет на месте, и как только он их найдет, пусть немедленно пришлет ко мне. Затем направился в каюты женщин, собираясь расспросить их более подробно.

Исчезновение Муско и Вилора поставило меня в тупик. А пропажа Дуары еще более сгущала покров тайны и делала ее зловещей. Я пытался найти какую-нибудь связь между событиями и вдруг вспомнил! Вилор очень настойчиво просил поручить ему охрану Дуары! Это было первое, что давало связующую нить между двумя как будто бы различными событиями. Однако нить на этом обрывалась. Они не могли отлучиться надолго, так как невозможно покинуть корабль во время шторма без…