Фадан показал нам жилье и предоставил полную свободу, еще раз предупредив, чтобы мы не входили в главное здание, где можем запросто столкнуться с Моргасом.

— Он редко теперь выходит на улицу, поэтому разумнее держаться подальше от Большого зала. И от сада тоже, — добавил он. — Туда никому не разрешено входить.

— Ну как? — обратился я к Иро Шану, когда Фадан ушел. — Кто мы — пленники или гости?

— Полагаю, мы сможем уйти в любую ночь, когда захотим, — отвечал он. — Ведь ворота не охранялись, когда мы появились.

— Да, но, пока есть надежда, что мы найдем Ванайю и уведем ее с собой, уходить не стоит. Без нее мы не получим назад свой корабль.

— Думаешь, она здесь?

— Не знаю, но, пожалуй, здесь. Моргас, может быть, достаточно чокнутый и убежден в своих способностях колдуна, но вряд ли сам верит, что превратил Ванайю в залдара. Он просто не хочет ее отдавать, вот и все. И если она так красива, как на том портрете, то его трудно осудить.

— Может, она умерла?

— Обыщем все, пока не выясним точно.

Замок Моргаса был весьма обширен и занимал акров двадцать. Кроме главного здания замок включал еще несколько зданий поменьше. Помимо людей Моргаса и их семейств, здесь жили еще сотни две пленников, которых, в основном, удерживал страх перед Моргасом.

Размышляя о нем, я пришел к выводу, что этот субъект обладал гипнотическим даром. Однако сомневался, что его жертвы верили, будто они залдары. Видимо, они просто боялись, что их хозяин-маньяк действительно сделает их залдарами, если они будут плохо играть свою роль. Он заставлял пленников возделывать поля в долине выше по течению за замком и ухаживать за стадами залдаров, когда их пригоняли с пастбищ пастухи. Все они делали вид, что верят, будто эти залдары — люди, превращенные в животных чарами Моргаса. Поэтому они не ели их и все жаркое из залдаров доставалось людям Моргаса.

Попробовал поговорить с пленниками как из семейства Толанов, так и Ладья, но они, казалось, боялись отвечать, вероятно, потому, что я был чужеземцем. Все пребывали в безнадежной апатии, либо веря, что они залдары, либо из страха перед Моргасом, или, как я начинал подозревать, в результате самовнушения, возникшего после длительного психического воздействия. Некоторые утверждали, что раз они залдары, то не способны понимать меня; один или двое даже похрюкали, как залдары, для убедительности.

Нашлось с десяток пленников, готовых кое-что рассказать, но при вопросе о Ванайе они сразу замыкались, подобно раковинам-беззубкам, их недоверчивость усилилась до предела. Мы с Иро Шаном пришли к выводу, что судьбу Ванайи окружала особая таинственность, но тем сильнее нам хотелось узнать правду. Даже отставляя в сторону возможность вернуть наш воздушный корабль, появился определенный интерес к этой девушке.

Мы беспрепятственно бродили по замку, и хотя видели среди пленников много женщин, но не встретили ни одной, хотя бы отдаленно напоминавшей портрет Ванайи. Недельные поиски привели к заключению, что если Ванайя действительно пленница Моргаса, то он держит ее где-нибудь в главном здании.

Почти ежедневно мы встречались с Фаданом. Он оставался с нами очень дружелюбным, но, когда я прямо спросил его, что случилось с Ванайей, тот сердито затряс головой.

— Неправильно понятое любопытство может оказаться опасным: ведь вутоган объявил, где Ванайя. На вашем месте я бы не стал копать дальше.

Беседа свернула свой коврик, подобно арабу, закончившему молитву. Я потерпел неудачу. Возможно, не стоило затевать разговор в присутствии многих. Дело происходило во время полуденной трапезы, и за столом сидели еще несколько офицеров. Когда мы выходили из зала, Фадан произнес:

— И не забывайте моего предупреждения о саде. Держитесь от него подальше!

— Вот это сказано не случайно, — заметил я Иро Шану, когда Фадан отошел.

— Конечно. Это говорилось для того, чтобы удержать нас и от сада, и от неприятностей.

— Напротив. В любом случае сказанное дает противоположный эффект: собираюсь туда наведаться.

— Вспомни-ка свой рассказ об одном умном человеке из того мира, откуда ты пришел. Тот мудрец говорил, что лишь дурак всегда находит себе приключения.

— Сказано верно. Я дурак.

— И я тоже, потому что иду с тобой.

— Нет, надо идти одному. Нет смысла рисковать обоим. Если я попадусь, а ты нет, то поможешь мне; если же провалимся оба, то неоткуда ждать помощи.

Иро Шан был вынужден признать мою правоту, в результате я подкрался к садовой калитке в одиночку. Сад был огорожен с трех сторон высокой стеной, четвертой служила стена донжона. Калитка была не заперта, я вошел и затворил ее за собой. В крепости Моргаса не было нужды в замках и засовах. Если он приказывал не ходить куда-то, его слова оказывались более надежным запором, чем работа слесаря или кузнеца. Страх был замком, ключом к которому служила глупость. Но был ли мой поступок таким уж глупым? Решить могло только время.

Сад был великолепен, хотя достаточно эксцентричен. Такое мог создать лишь больной рассудок, и все-таки сад очаровывал природной красотой цветов, деревьев, кустарников, которые не позволяли человеку сделать из них что-либо уродливое. Дорожки в саду проложены беспорядочно, как в лабиринте: пройдя совсем немного, я почувствовал, что с трудом смогу найти обратную дорогу. И все же пошел дальше, хотя у меня не было клубка Ариадны, чтобы без помех выйти из лабиринта. Единственной богиней, на которую приходилось надеяться, оставалась леди Удача.

Обладая хорошей способностью ориентироваться, я решил, что могу положиться на нее, тщательно запоминая каждый сделанный мной поворот. Память быстро оказалась забитой поворотами и направлениями, которые требовалось повторить в обратном порядке при возвращении к калитке.

Вскоре показалось открытое место размером примерно пятьдесят на сто футов. И вот тут-то я увидел женщину, прогуливавшуюся со склоненной головой. Она уходила, и мне не было видно ее лица, но я сразу решил, что это Ванайя. Вероятно, потому, что зашел в сад, только чтобы найти девушку.

Медленно приблизился к ней и, когда оставалось всего несколько шагов, сказал тихим голосом: «Йодадес!» Это обычное амторское приветствие.

Девушка остановилась и обернулась, и в тот же момент я узнал ее по портрету из Большого зала в замке Товара. Несомненно, это была Ванайя. Но портрет показался лишь слабой копией, настолько был прекрасен оригинал.

— Йодадес, Ванайя, — повторил я.

Она потрясла головой.

— Я не Ванайя, я бедный маленький залдар. — Взглянула на меня с тупой покорностью, повернулась и побрела дальше.

Я догнал ее и мягко положил руку на плечо.

— Подожди, Ванайя. Нам надо поговорить.

Она снова повернулась и без всякого интереса посмотрела на меня. Ее глаза были тусклыми, взгляд — бессмысленным. Получалось, что Моргас и впрямь колдун, во всяком случае первоклассный гипнотизер.

— Я не Ванайя, — повторила она. — Я только бедный маленький залдар.

— Ванайя, я пришел из твоего дома. Видел Товара, и Нулу, и Эндара, и Ионду. Они плачут и хотят, чтобы ты вернулась.

— Я залдар, — тупо повторила она.

Эта мысль столь основательно внедрилась в ее сознание, что повторялась снова и снова в ответ на все вопросы и предложения. Я ломал голову в поисках пути к ее рассудку. И вдруг в сознании вспыхнула одна из заповедей Чандра Каби, индийского мудреца и мистика, который сумел передать многое из своей необъятной сокровищницы тайных знаний, когда он воспитывал меня. В то время мой отец служил в Индии.

Однако я пользовался полученными от учителя знаниями очень редко из-за англо-саксонского чувства неприятия всего, что пахнет черной магией. К тому же я не был уверен, что смогу сделать что-нибудь сейчас, когда требовалось преодолеть гипнотическое внушение, державшее рассудок девушки в оковах. Но надо попытаться.

Я отвел ее к скамье на другой стороне поляны и попросил сесть. Она казалась совершенно послушной, что само по себе являлось хорошим знаком. Сел рядом с ней и сосредоточил мысленные усилия на том, что хотел заставить ее увидеть. Пот выступил у меня на лбу от напряжения. Но вот глаза ее заблестели, она с удивлением огляделась; вдруг ее взгляд явно остановился на чем-то, находившемся на другой стороне поляны.