На Венере, как и на Земле, леса очень разнообразны, но тот, по которому мы шли, можно назвать типичным. Самые поразительные и внушающие благоговение и страх леса покрывают Вепайю. Деревья достигают высоты пяти тысяч футов, и стволы у них такие толстые, что в Куаде дворец джонга выдолблен на высоте тысячи футов внутри одного из деревьев.

Я заядлый поклонник всего прекрасного. Даже теперь, когда мы с Дуарой шли навстречу неизвестности, я не утратил способности восхищаться тем, что видел вокруг. Удивлялся ярко раскрашенным птицам и маленьким летающим ящерицам, порхающим с цветка на цветок в своих нескончаемых заботах. Удивило и то, что Улирус не отобрал у меня пистолет.

Пожалуй, найдется немного людей, которые одарены больше меня даром телепатии. Но вот извлекать из своей способности выгоду умею далеко не всегда. Вот и сейчас: стоило мне подумать, почему Улирус не обезоружил меня, как тот повернулся и, указав на пистолет, потребовал объяснить, что это такое. Конечно, могло произойти и случайное совпадение, но все же…

— Амулет, — ответил я, не моргнув глазом — Охраняет меня от зла.

— Отдай, — он протянул руку.

Я покачал головой.

— Не хотел бы причинять тебе зло — ты вел себя очень порядочно по отношению к моей жене и ко мне.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Улирус. Остальные воины, казалось, тоже заинтересовались.

— Мой личный амулет, обладающий немалой силой. Другой человек, коснувшийся его, может умереть.

В конце концов в моих словах была и доля правды.

— Конечно, если хочешь, можешь проверить.

Я вынул пистолет из кобуры и протянул ему.

Он колебался с минуту. Воины выжидательно смотрели на него.

— Потом, — решил Улирус. — Сейчас нужно спешить в Мипос.

Я взглянул на Дуару. Лицо ее оставалось очень серьезным, но глаза смеялись. Итак, мне удалось сохранить оружие, по крайней мере пока. Хотя воины не изъявляли желания взять мой амулет в руки, они не потеряли к нему интереса и продолжали пожирать пистолет глазами, правда, старались не коснуться его, когда приближались ко мне.

Мы прошли по лесу около мили и вышли на открытое пространство. Впереди блестела вода. Перед нами было озеро, замеченное мною с «Анотара» перед роковой посадкой. На берегу, примерно в миле от нас, стоял город, окруженный стенами.

— Это Мипос, — объяснил Улирус. — Самый большой город во всем мире.

С возвышенности, на которой мы стояли, хорошо виден весь город — он занимал около сотни акров. Однако я не стал оспаривать утверждение Улируса. Если ему хочется верить в то, что Мипос самый большой город в мире, я не против.

Мы подошли к городским воротам, которые тщательно охранялись. Они распахнулись, когда подошел отряд Улируса. Офицер и стража собрались вокруг, задавая множество вопросов конвою. Я был в восторге от того, что одной из первых новостей, о которых они сообщили, был рассказ об амулете, несущем смерть всякому, кто его коснется.

— Они скрючиваются, как черви, и умирают в страшных конвульсиях, — охотно объяснял Улирус. Он оказался настоящим пропагандистом, правда, не по своей воле.

Ни у кого не возникло желания потрогать пистолет.

— Надеюсь, что теперь ты проводишь нас к Тиросу, — обратился я.

Улирус и офицер изумились.

— Он сумасшедший? — спросил офицер.

— Он пришелец, — пожал плечами Улирус. — И не знает Тироса.

— Моя жена и я из королевской семьи Корвы. Когда джонг там умрет, джонгом стану я. Джонг другой страны должен приниматься соответственно его высокому рангу.

— Но не Тиросом, — возразил офицер — Вы, правда, еще не знаете, что Тирос — единственный настоящий джонг в мире. Остальные самозванцы. Лучше не говорите ему о своих претензиях на родство с джонгами. Он убьет вас незамедлительно.

— Что же вы намерены с нами делать?

Улирус поглядел на офицера, словно ожидая инструкций.

— Отведи их в отделение для рабов во дворце. Они выглядят вполне годными для службы джонгу.

Мы направились ко дворцу. Шли по узким, кривым улочкам вдоль одноэтажных домов, построенных из дерева или известняка. Первые — из грубо обтесанных досок, кое-как прибитых к бревенчатому каркасу, вторые — из плохо пригнанных камней. Дома такие же кривые, как и улицы. Очевидно, их строили на глаз, без линейки и отвеса. Двери и окна всех размеров и форм. Впечатление было такое, что они спроектированы или модернистом из моего мира, или пятилетним ребенком.

Как я позднее узнал, город лежал на берегу громадного пресного озера. Когда мы приблизились к его берегу, то увидели двухэтажные дома, некоторые с башнями. Самым большим из них был дворец Тироса.

Помещение, в которое нас привели, соседствовало с дворцом. Несколько сотен небольших клетушек выходили на открытый двор, в центре которого находился пруд.

Перед тем как нас туда отправить, Улирус наклонился и прошептал:

— Не говори никому, что ты сын джонга.

— Но я уже сообщил тебе и офицеру у ворот.

— Мы-то не станем никому докладывать, а вот рабы могут донести, чтобы завоевать расположение к себе.

Я был поражен.

— А почему вы не скажете?

— Потому что ты мне понравился, а, кроме того, я ненавижу Тироса. Здесь все его ненавидят.

— Спасибо за предостережение, Улирус. Уж и не знаю, чем отплатить за него. Наверное, так и останусь твоим должником.

Страж отворил ворота, и нас ввели в тюрьму.

Здесь содержалось около трехсот рабов, в основном таких же пленников, как и мы. Но я заметил и нескольких мипосан. Последние были обычными преступниками или теми несчастными, кто возбудил гнев Тироса Кровавого. Мужчины и женщины содержались вместе, и нас с Дуарой не разлучили.

Вокруг нас сразу же собралась небольшая толпа рабов. Одни дивились красоте Дуары, другие — моим голубым глазам и светлым волосам. Начались расспросы, и вдруг офицер, впустивший нас в город, вошел на невольничий двор.

— Глядите-ка, — прошептал один из рабов. — Вомер идет сюда, — и все быстро разбежались.

Вомер подошел к нам и осмотрел с головы до ног сначала меня, затем Дуару. Ему явно хотелось как-то унизить нас.

— Я слышал, — спросил он резко, — что ты летал на чем-то по небу, словно птица. Правда ли это?

— Откуда мне знать, что ты слышал? — парировал я.

О реакции мипосан невозможно судить по их лицам, потому что они, как и рыбьи физиономии, ничего не выражают. Жабры Вомера быстро раскрылись и вновь сомкнулись. Видимо, таков признак гнева или возбуждения. Точно я не знал, да и не интересовался. Он мне не нравился и раздражал, поразительно напоминая рыбу-луну, которую я когда-то поймал у берегов Флориды.

— Как ты со мной разговариваешь, раб? — заорал Вомер. — Разве ты не знаешь, кто перед тобой?

— Не знаю.

Дуара подошла поближе.

— Не спорь с ним, Карсон, — прошептала она. —Хуже будет только нам.

Она, конечно, права. О себе-то я не беспокоился, но ее безопасностью рисковать не хотел.

— Так что же тебя интересует? — спросил я примирительным тоном, хотя он мне давался с трудом.

— Хочу знать, правда ли то, что говорит Улирус. Он утверждает, что вы якобы летали на большой штуке, которая, как птица, парила в воздухе. И другие воины из его отряда подтвердили его слова.

— Да, правда.

— Но так не бывает, — возразил Вомер.

Я пожал плечами.

— Если ты считаешь, что так не бывает, то зачем спрашиваешь?

Вомер с минуту пристально глядел на меня своими рыбьими глазами, потом повернулся и молча пошел прочь.

— Вот ты и приобрел себе врага, — отметила Дуара.

— Они тут все — наши враги. С каким удовольствием двинул бы ему в морду!

Раб, стоявший рядом, засмеялся.

— Мы все не прочь так поступить, — шепнул он.

Это был приятный парень, прекрасно сложенный, настоящий человек, не то что этот безумный каприз природы — мипосане. Я приметил его еще раньше. Он тоже все время украдкой посматривал на меня. Очевидно, моя внешность возбуждала его любопытство.

— Мое имя Кандар, — представился он, видимо, желая завязать разговор. — Я из Джапала.