Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Желаю Вам всяких благ и хорошей погоды главным образом. У нас уже подул северный ветер.

Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон.

Ваш А. Чехов.

Суворину А. С., 7 августа 1893*

1332. А. С. СУВОРИНУ

7 августа 1893 г. Мелихово.

7 авг. 93.

Я хотел быть у Толстого, и меня ждали, но Сергеенко подстерегал меня, чтобы пойти вместе*, а идти к Толстому под конвоем или с нянькой — слуга покорный. Семье Толстого Сергеенко говорил: «Я приведу к вам Чехова», и его просили привести. А я не хочу быть обязанным С<ергеенк>у своим знакомством с Толстым. Сергеенко, кстати сказать, был у меня вместе с Потапенко*. Он говорил, что писал Вам насчет денег, и говорил, что уже не должен Вам, так как писал рассказы и был командирован Алексеем Алексеевичем по делу Дрейфуса*, но что счетов еще не подводил с конторой и потому боится, что Вы имеете превратное понятие о его финансовых отношениях к Вам; что же касается 300 р., то он имеет в виду погасить их повестью*, которая уже написана, посылается и т. д. Это он говорил мне, а я передаю Вам. Он легкомысленный и нудный хохол, но, кажется, не лгун. Выражение «бог скуки»* беру назад. Одесское впечатление обмануло меня*. Не говоря уж об остальном прочем, Потапенко очень мило поет и играет на скрипке. Мне с ним было очень нескучно, независимо от скрипки и романсов.

У меня уже два дня болит голова. Сейчас вернулся из фабрики*, куда ездил на беговых дрожках по грязи и где принимал больных. Утром до обеда меня возили к младенцу, страждущему поносом и рвотой. Одним словом, о литературе и подумать некогда. Вы рады, что я могу пить вино на Ваш счет, но когда это случится, т. е. когда я буду пить на Ваш счет вино? Обидно, что Вы уезжаете за границу*. Когда я прочел об этом в Вашем письме, то у меня в нутре точно ставни закрыли. В случае беды или скуки ка́мо пойду? к кому обращусь? Бывают настроения чертовские, когда хочется говорить и писать, а кроме Вас я ни с кем не переписываюсь и ни с кем долго не разговариваю. Это не значит, что Вы лучше всех моих знакомых, а значит, что я к Вам привык и что только с Вами я чувствую себя свободно. По крайней мере сообщайте мне свой адрес. Буду писать Вам и присылать оттиски* — если не подохну от холеры или дифтерита. Но, вероятно, последнее не случится и глубокою осенью я уже буду обедать и ужинать с петербургскими декадентами.

Так как я не знаю, кто теперь у Вас в магазине командует и к кому мне обращаться, то возьмите на себя труд узнать: сколько я еще должен из тех пяти тысяч, которые взял на покупку имения? В январе в уплату сего долга я внес наличным 500 р. и просил белобрысую особу женского пола вручить Полине Яковлевне* 2000 р., которые мне приходились по книжному счету. Всего мне приходилось больше 5000, но около 3 тыс. пошло на типографию. Узнайте, голубчик, и сообщите мне. Книги мои, кажется, идут не шибко, ибо уже не продаются на станциях; должен я, вероятно, еще много*.

Пароход «Чехов», должно быть, остроумная выдумка, если уже достигла Петербурга. Щеглов во Владимире: боится женщин, пишет о народном театре* и живым лезет на небо.

Ваше «маленькое письмо» насчет немцев и нашего необразования* написано прекрасно. Хорошие мысли у Вас оправлены в живой темперамент, а язык — точно масло льется.

Про какой роман Вы спрашиваете? Про тот, который еще не написан, или про роман вообще с женщиной? И почему Вы думаете, что я не ответил бы на этот вопрос? На какие вопросы я не отвечал?

Еще об Армии спасения*. Я видел процессию: девицы в индусских платьях и в очках, барабан, гармоники, гитары, знамя, толпа черных голожопых мальчишек сзади, негр в красной куртке… Девственницы поют что-то дикое, а барабан — бу! бу! И это в потемках, на берегу озера.

Пишите, пожалуйста.

Ваш А. Чехов.

P. S. Толстой Вас очень любит*. Любил бы Вас и Шекспир, если бы был жив. Привезите мне из-за границы десяток сигар!!

На днях один пациент поднес мне в знак благодарности 10 сигар ценою в 5 руб. и рюмку с надписью: «Ею же и монаси приемлют».

Где старик Плещеев? Где его деньги?

Мизиновой Л. С., 13 августа 1893*

1333. Л. С. МИЗИНОВОЙ

13 августа 1893 г. Мелихово.

13 авг.

Милая Лика, не пишу Вам, потому что не о чем писать; жизнь до такой степени пуста, что только чувствуешь, как кусаются мухи — и больше ничего. Приезжайте, милая блондиночка, поговорим, поссоримся, помиримся; мне без Вас скучно, и я дал бы пять рублей за возможность поговорить с Вами хотя бы в продолжение пяти минут. Холеры нет, но есть дизентерия, есть коклюш, есть плохая погода с дождем, с сыростью и с кашлем. Прите к нам, хорошенькая Лика, и спойте. Вечера стали длинные, и нет возле человека, который пожелал бы разогнать мою скуку.

В Петербург я поеду, когда буду иметь право, т. е. после холеры. Вероятно, в октябре уже водворюсь там. Помышляю о постройке в том участке и мечтаю о переселении. Но всё это пошло. Не пошла одна только поэзия, которой мне недостает.

Денег! Денег! Будь деньги, я уехал бы в Южную Африку, о которой читаю теперь очень интересные письма*. Надо иметь цель в жизни, а когда путешествуешь, то имеешь цель.

У нас поспели огурцы. Бром влюбился в m-elle Мерилиз*. Живем мирно. Водку уже не пьем и не курим, но почему-то все-таки после ужина всякий раз сильно хочется спать, и в комнате пахнет сигарой. Гладков похудел, князь потолстел*. У Вареникова, по его словам, клевер хорошо взялся. Недотёпа Иваненко продолжает быть недотёпой и наступать на розы, грибы, собачьи хвосты и проч. Будет он служить у Ивана в школе?* Что Вам известно на этот счёт? Мне его бесконечно жаль и, если б это было принято и не было бы дурно понято, я подарил бы ему кусок земли и построил бы ему дом. Ведь он уж старик!

Я тоже старик*. Мне кажется, что жизнь хочет немножко посмеяться надо мной, и потому я спешу записаться в старики. Когда я, прозевавши свою молодость, захочу жить по-человечески и когда мне не удастся это, то у меня будет оправдание: я старик. Впрочем, всё это глупо. Простите, Лика, но, право, писать больше не о чем. Мне нужно не писать, а сидеть близко Вас и говорить.

60
{"b":"192336","o":1}