А я бы с удовольствием поехал в Феодосию. Конечно, solo. Напишите туда на всякий случай, что я приеду и чтобы на меня не смотрели, как на самозванца. Кончу повесть и махну туда комедию писать. Я люблю громадные дома. Купаться же в море не мешает, ибо здоровье мое неважно. В каком месяце Вы вернетесь? Ради небес, не пожить ли нам вместе в Феодосии весь сентябрь или октябрь? Для меня это было бы восхитительно, я был бы на седьмом небе. Если я Вам еще не надоел, то подумайте и ответьте. К осени мои финансовые дела будут благополучно устроены и я не буду ныть на тему, что «писать надо». Если мы спишемся предварительно, то я Вас встречу в Феодосии.
Наша горничная, поражавшая нас своим трудолюбием, оказалась профессиональной воровкой. Она крала деньги, платки, книги, фотографии… Каждый гость не находил у себя 5-10 рублей. Воображаю, сколько денег она у меня украла! У меня нет привычки запирать стол и считать деньги. Думаю, что сотни две украла; помню, в марте и в апреле мне всё время казалось странным, что у меня уходит много денег.
«Русское обозрение» не выходит*.
Получил от Свободина письмо*; жалуется, что его съели комары. А живет он во Владимирской губ<ернии>.
Напишите же мне, пожалуйста, подлиннее.
Кланяйтесь Вашей сестре и Петру Сергеевичу*. Симпатичной акушерке скажите, что она душка.
Да хранит Вас бог.
Ваш А. Чехов.
Суворину А. С., 4 июня 1892 («Пишу на всякий случай…»)*
1185. А. С. СУВОРИНУ
4 июня 1892 г. Мелихово.
4 июнь.
Пишу на всякий случай. Когда будете в Боброве, то получите письмо, которое я Вам туда посылаю*. Три барышни*, которые смутили Вас, давно уже уехали; Ольги Петровны* нет. Ждем ее.
Низко кланяюсь Вам, завидую и желаю счастливого пути.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Петербург, Алексею Сергеевичу Суворину. Мл. Итальянская, 18.
Шехтелю Ф. О., 7 июня 1892*
1186. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
7 июня 1892 г. Мелихово.
7 июнь. Мелихово.
Благодаря окаянному зелью*, которое Вы подарили мне, вся моя земля покрылась маленькими членами in erecktirten Zustande[11]. Я посадил зелье в трех местах, и все эти три места уже имеют такой вид, как будто хотят тараканить.
Заговорив о членах, нельзя умолчать и об яйцах.
Полученные от Вас яйца положены под курицу*. Благодарим за преумножение нашего хозяйства! Если благополучно вылупятся цыплята, то к зиме я устрою для них особое помещение и буду сам глядеть за ними.
Третьего дня заказал я 50 вишневых дерев и 100 кустов сирени. Хозяйство мое мне нравится, но увы! ужасно тянет меня неведомая сила* на Кавказ или в Крым; вообще к морю. Минутами бывает даже тяжело. Кажется, что если я в этом году не понюхаю палубы, то возненавижу свою усадьбу, которую, кстати сказать, по плану Миши, плотники обнесли частоколом. Но уехать, вероятно, не придется, так как работы по горло и денег лишних нет. Отложил все свои путешественные вожделения до августа.
Ну, как Вы съездили в Вену? Завидую Вам.
В июне я буду в Москве и зайду к Вам, чтобы увлечь Вас с собою под сень струй*. После дождя у нас стало добропорядочно. Много зелени, но больше всего вишен. Вишен тьма-тьмущая.
Еще раз спасибо, голубчик, за будущих петухов и кур, а также за окаянное зелье. Будьте здравы, веселы и богаты, как Асаф Баранов. Да хранит Вас небо.
Ваш всем сердцем
А. Чехов.
В общем скучно.
Лейкину Н. А., 8 июня 1892*
1187. Н. А. ЛЕЙКИНУ
8 июня 1892 г. Мелихово.
8 июнь 1892 г. Ст. Лопасня.
Письмо Ваше получил, добрейший Николай Александрович. Надо полагать, что Мих<аил> Суворин теперь у себя в имении в Псковской губ<ернии> и что добиться от него истины почти невозможно. Сегодня я напишу брату Александру*. Если он приедет ко мне, то лучшей оказии не придумаешь. Буде понадобятся для собак цепочки и ошейники, то, пожалуйста, купите их сами, а потом сочтемся. Александр не сумеет купить, так же как и я, ибо нам никогда еще не приходилось возить собак. А видеть у себя таксов я жажду и алчу.
Да, ветеринария находится еще у нас в самом жалком положении. Иной раз посмотришь в рецепт и только руками разведешь. Белладонна, свинцовый сахар, серный цвет и тому подобная чепуха, прописываемая по старым скотским лечебникам. Лечебник, изданный «Посредником»* для народа, положительно никуда не годен. Отсталость ужасная.
У нас нет дождей и жарко. Томимся. Рожь прекрасная, но яровые плачут. Поливка огородов замучила и мою фамилию, и прислугу. Странно, у Вас не цвела еще яблоня, а у меня уже краснеют вишни, висят яблоки величиной в три копейки, поспевают клубника и крыжовник. Ягод в этом году будет тьма-тьмущая. Одной клубники соберем, пожалуй, несколько пудов. А куда ее девать?
Книги, о которых Вы писали мне, у нас есть*. Со Шредером я познакомился еще на Сахалине, когда постигал местное сельское хозяйство. Но вот беда, некогда заняться садом! Надо бы осмотреть каждое деревцо, но я пишу, работники в поле, сестра с огородом, мать по хозяйству… А когда я бываю свободен, меня требуют или в поле, или к плотникам, или в огород, или же все лопаты заняты и нечем окопать деревья. Занялся я спиливанием сухих фруктовых деревьев и сучьев, но провозился дня три и бросил. Старые деревья клонятся к земле — того и гляди упадут; сливы, прямо в цвету, лежали на земле, и приходилось рубить их, ибо не было спасения. Надо бы вилы для подпорок, но в лес некому ехать. Подождем августа, тогда будет посвободнее.
Я заказал к осени 100 кустов сирени и 50 дерев владимирской вишни. В том месте, которое я теперь огородил фундаментальной решеткой и которое служит продолжением нашего сада, придется посадить не менее 700 дерев. Выйдет сад превосходный, и лет через 8-10 мои наследники будут иметь с него хороший доход. В будущем году заведу пасеку.
Гречка у меня превосходная, а пчел нет.
Благодарил ли я Вас за книги*? Я их давно уже получил. Простите, я невежливый человек, не высылаю Вам своих книг… Утешаю себя мыслью, что пришлю их Вам все сразу.
Александр меня удивил. Выпустил «Историю пожарного дела»*. Это очень хорошо. Он и ко мне обращался насчет сынишки*, я обещал навести справки, но в моем архиве такая масса писем, что подступить страшно.
