— Ладно, женщина, я тебя запомнил.
— Что?! — встрепенулась эльфийка, мгновенно отбрасывая притворную флегматичность.
— Я, что, сказал это вслух? — невинным голосом уточнил я.
— Да! Что ты имел ввиду?! — спросила она, угрожающе надвигаясь. Лицо напряжено, руки легли на рукояти кинжалов.
Сразу понятно, что у этой гордой стервы чувство юмора отсутствует напрочь:
— Забей, — лаконично бросил я взмахивая рукой и направляясь дальше.
Спиной чувствовал ошеломленный, пытающийся осмыслить сказанное взгляд.
Наконец, она не выдержала, догнала и через несколько минут молчания осторожно спросила:
— Так что забить?
— Болт.
Больше я от нее не услышал ни звука.
А с лесом творилось что-то странное: чем ближе мы подходили, казалось, к совсем близким деревьям, тем дальше они оказывались. Что-то это мне напоминало, но я не мог вспомнить. А потом…
Еле сдерживая изумленный возглас, с отвисшей челюстью вертел головой. Вокруг высились исполинские деревья, размеры которых, до этого даже не мог даже вообразить. Стволы словно титаны возвышаются над головой, как высотные здания.
Ветви наверху разбрасывают на десятки метров в стороны тысячи или даже миллионы листьев.
Сквозь такую крышу проходит лишь скудный свет, и во мраке между далеко стоящими друг от друга деревьями не растет ничего, кроме чахлой и мелкой травы.
Хотя я не особо разбирался в природоведении, но уверен, что такие деревья на Земле никогда не существовали. Ботаники, наверно, отдали бы половину жизни, чтобы только взглянуть на это чудо.
— Зло близко, — отвлекая меня от исполинов, вдруг сказала Эйра.
Я огляделся, но среди широченных и даже широчайших стволов не заметил ни единого движения. Кроме безумных трелей птиц, не слышал ничего напоминающего…
Красные человекообразные существа материализовались словно из воздуха, если бы подсознание не уловило, что они выскочили из-за стволов деревьев, невероятных размеров, я бы был уверен, что краснокожие обладают способностью перемещения в пространстве.
Не успев даже рассмотреть, что на меня напало, пришлось отражать бешеные удары и увертываться от как будто бы каменных мечей. Глаза не успевали охватывать представшую картину целиком, приходилось вертеться ужом на сковороде, лишь бы не быть проткнутым странным оружием.
Меня окружили люди, казалось, с только что снятой кожей. Как будто блистать в лучах солнца голыми мышцами и сухожилиями для них было забавой. Они как-то нездорово рычали, не забывая при этом наносить удары. Увернувшись от пронесшегося мимо уха кривой палки-меча, я успел разглядеть мелкие рожки на лбу бегающего куска мяса. Глаза, словно выкрашенные красным горошины, смотрят на меня с непередаваемой ненавистью. Выкрав секунду в вихре боя, где доселе приходилось лишь защищаться, я сумел располосовать красную тварь.
Через секунду, отбив выпад очередной твари, повернулся, чтобы добить, с изумлением переходящим в ужас увидел, как он превращается в столб пламени.
Интуиция, седьмое чувство, или помог сам Господь Бог, но меня будто бы выдернуло из зоны поражения напалма. Вроде, только что был рядом с вдруг зажегшимся бескожным трупом и вот я уже лихорадочно отбиваюсь от его собратьев совсем в другом месте. Фонтан огня оставил вместо твари дотла выжженную траву и раскаленные искры, поднимающиеся в воздух.
Зазубренный наконечник из, казалось, каменного лезвия, все же вошел мне в бедро. Дернувшись по инерции боя назад, я с ужасом увидел ломтики своего мяса на наконечнике копья в руках злобно скалящегося краснокожего монстра. В горячке боя вместо боли чувствовал лишь ручьем текущею по ноге кровь, но знал, что спустя несколько десятков секунд взвою от боли…
Время в бою течет в замедленном темпе, не знаю, сколько истекло секунд с начала боя, но мне казалось, что прошло уже четверть часа, а я победил только одного. Про Эйру не хотелось даже думать, кругозор сейчас словно у пьяного, вижу лишь в нескольких метрах от себя, а если брошу взгляд дальше, то пропущу пяток ударов от врага, что подносом.
Человек передо мной, с которого живьем содрали кожу, вдруг изогнулся дугой.
Я, давно привыкший доверять воле инстинкта, качнулся в сторону, он полыхнул гигантским факелом. Через секунду я проделал то же самое, столп пламени зацепил меня жаром, огонь обжег руку. Очень хотелось понять, что их убивает, но постоянным усилием воли я сдерживал все потуги мозга начать работу. В рукопашном бою, главное, не давать разуму осмысливать происходящее…
Казалось, что всепожирающее рядом с собою пламя абсолютно везде, но еще через несколько секунд мое тело, наконец, остановилось. Не в силах поверить, что гиблое пламя и вооруженное мясо куда-то исчезли, я замедленно вертел головой.
Позволил разуму включиться и тут же пожалел. Разорванное бедро горело жидким огнем, а хуже всего, что эльфийка, поигрывая небольшим мячом-молнией в руке, презрительно улыбалась: «Снова я спасла тебя, человечек», — говорил ее взгляд.
На глазах начавшей яриться Эйры я снял с себя рубаху, смотав ее в жгут, просунул между ног и перевязал кровоточащее бедро. Даст Бог — не умру. Хотя не будь я хексеном точно бы сдох…
А потом я закрыл глаза и лег в траву. На то, что с презрением бросала мне эльфийка, я, занятый глушащей все и вся болью, не обращал никакого внимания.
Пытаясь забыть о бесконечных пульсациях, острых игл по всему телу, ударился в воспоминания.
В основном вспоминалось, как я беззаботно жил в своем мире, работал в таком понятном и безопасном агентстве. Как оказывается, тогда был счастлив…
Было, конечно, пара неприятных моментов, например, когда мой отряд Тзар на пару с Гардием бросили на растерзание вампирам. Лишь сейчас понял, что сделали так, чтобы убедиться в том, что я хексен. Для вампиров, впрочем, как и для всех кровососов кровь хексена — смертельный яд… Даже хуже, чем яд. Сейчас я это понимаю, но тогда страдал от темных игр магов и корил себя за то, что не уберег веривших мне людей.
Подумать только, каким размазней я был. Терпел от каких-то рядовых охранников презрительные взгляды, оскорбления и насмешки. А боязнь «всемогущего директора»?
Да кто он, вообще, такой? Жалкий старикан, на поверку оказавшийся едой для орков в первом же бою. Может быть, у него были какие-то качества, что поставили его во главе агентства, но уж точно не боевые.
Не знаю, в лучшую ли сторону или как-то еще, но я изменился заметно.
Физически я стал более крепок, ловок и сильней, ну, это очевидно, вон как избегал ударов кучи проклятых тварей. Да и получив такое ранение, не отбросил сразу копыта, а всего лишь лежу, загораю… А сила, сила во мне необъяснима.
Человеческое тело на такое не способно. Может, я и вправду уже не человек, а существо иного рода, например, как эта эльфийка?… Но я страшился в это верить.
Самому большому изменению подверглась моя внутренняя суть. Кажется, я стал более циничным, более себялюбивым и ни в грош не ставлю других. Вроде этой эльфийки, а-ля я бессмертен, я высшее существо, а вы все обычные кольчатые черви, все равно, скоро подохните в грязной земле.
Хотя мне до Эйры еще далеко, вспомнилось, как мы с Лейлой наткнулись на отряд карателей, «работающих» в деревне захваченного королевства. Какие чувства я испытывал, когда на моих глазах резали горло девчонке от силы четырнадцати лет.
Я сопереживал, ненавидел, хотел помочь и броситься с кулаками на уверенного в правильности своих действий карателя.
Я человек. И каким бы я монстром не стал, все равно, останусь человеком.
Главное, не забыть. Помнить ту, даже не успевшую вкусить жизни, девочку и никогда не забывать, что я Человек…
Мне стало тоскливо, и усилием воли повернул поток мыслей в другое русло.
Почему-то только сейчас впервые задумался, с какой стати маги, покидая мой мир, взяли с собой меня и Влада.
Ладно, я — хексен, могучее и в идеале полезное существо. А для чего им понадобился Влад? Этот противный сморчок? Неужели он тоже хексен?
