Теперь надо дождаться завтрашнего дня. Но впервые Йорген поверил всем сердцем: все получится. Оверсон непременно поможет.

Проводы Эрика проходили почти так же грустно, как похоронное служение. Слишком многое произошло в приюте, чтобы можно было его отпустить спокойно. Все собрались в столовой пораньше и, как и в день рождения маленького Марка, дарили подарки и говорили добрые пожелания, но атмосфера стояла не праздничная. Даже Эрик и Алсу смотрели печально.

Для обитателей приюта, отъезд Жманцев знаменовал собой начало новой эры в жизни приюта. Марк остро осознал, что в ближайший месяц от него уйдет еще несколько человек. Жманц говорил Левицкому: Алсу боится. Только сейчас он догадался, почему никто не покинул приют раньше — они боялись. Майор стал для них привычным злом, а в городе, пришлось бы столкнуться с неизвестностью. Устроится Эрик, другие лейтенанты рискнут тоже начать жизнь в городе, не дожидаясь, когда у них родится двое детей. Те, кому уже исполнилось восемнадцать, поймут, что город не такой уж страшный, что можно вернуться туда и работать охотником, получить койку в общежитии… В Нью-Йорк и пойдут, чтобы быть рядом с Эриком, а значит, опять вместе, а не в одиночку.

Марк хотел, чтобы все произошло именно так. Он жил ради этого. Но сейчас, он почувствовал себя ужасно старым и усталым. Захотелось, просто сидеть в столовой и наблюдать за суетой, но ни за кого не отвечать. Потому что больно, когда ошибаешься. Когда они гибнут.

К нему подсел Головня.

— Это ведь хорошо, что Эрик уходит, да? — спросил он шепотом.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Ты как будто его тоже хоронишь, — объяснил Степан. — Мы ж все на тебя смотрим… И как будто что-то плохое происходит.

— Я… — вдруг заныли раны и он, усмехнувшись, догадался, что мрачные мысли, от обычной усталости. — Я еще не здоров, — объяснил он Степану. — Мне, пожалуй, надо подняться к себе…

Он встал. Головня тоже вскочил:

— Помочь? — встревожился он.

Но Марк упрямо покачал головой:

— Я сам.

Он подошел к Эрику. Дотронулся до головы старшего сына Томаша, который с любопытством смотрел на происходящее. Потом прикоснулся к завернутому в пеленки маленькому Марку, который на этот раз спал. Личико его не расправилось еще, он походил на крошечного старичка.

Эрик всматривался в лицо майора. Наконец Марк поднял голову, чтобы встретить взгляд лейтенанта.

— Все хорошо, — тихо сказал он. — У вас все будет хорошо. Забегай иногда, а мне надо подняться к себе.

Эрик кивнул с готовностью. Еще раз похлопав лейтенанта по плечу, Марк отвернулся. Чтобы столкнутся взглядом с Клео. Она сильно изменилась за эти дни. Несмотря на то, что по-прежнему надевала маленькое черное платье, уже не выглядела такой вызывающе сексуальной. Может, потому, что косметики на ней убавилось вдвое, и она все больше походила на воспитанниц приюта. Сейчас она не спускала глаз с Левицкого. Взгляд наполнился затаенной болью. И показалось, она чего-то ждет от него, но он так и не понял, чего именно. Все, что он мог предложить, он уже предложил…

Капитан Кайлаш Сингх мог бы спокойно уйти домой, когда его рабочее время закончилось. В конце концов, у него существовали талантливые подчиненные, которые могли бы провести операцию сами. Но за годы службы он так и не научился до конца доверять людям. Ему казалось, что без него они не будут стараться так уж ревностно. Обязательно что-нибудь упустят и провалят. Может, причиной такого отношению было то, что на кону стояла его жизнь, а они рисковали только несколькими банками еды, которые вычтут из зарплаты в случае неудачи.

В общем, он поднялся домой, поужинал вместе с Нарине и двумя спиногрызами — так он называл сыновей, а потом снова ушел на работу.

Самое большое искушение — еще раз проверить посты. Но он одернул себя — так можно и испортить все. Заметит какой-нибудь бесенок, что полиция рядом ходит — и упустят вероятного преступника.

Кайлаш прошел в кабинет, включил компьютер, заново просмотрел материалы дела. Прослушивание Бёрьессонов по-прежнему ничего не давало. Уверенность, с которой Сингх дожимал майора, постепенно таяла. Откуда он мог узнать про жучки? Интуиция? Вполне возможно — он и сам руководствовался интуицией очень часто. Но оставался и еще один вариант: жена Йоргена ни причем, она ничего не знает о делах мужа, потому и стоит в доме такая тишина. Майору не с кем разговаривать о шпионском задании. Может, стоит еще раз проверить компьютеры у них дома? Должен же он хоть где-нибудь хранить информацию…

Если бы он имел уверенность, что следит за тем, за кем нужно… А что если настоящий преступник наблюдает за ним и посмеивается до колик? Может, попытаться спровоцировать Бёрьессона? Дать понять, что о его делишках все известно, он занервничает, сделает какую-нибудь глупость… "Чем черт не шутит… Надо попытаться"

Сингх написал записку, вызвал к себе одного из рядовых, которые в эту ночь остались дежурить в участке.

— Отнесешь на этаж +17 в квартиру N 158. Хозяев не буди. Воткни в дверь. И постарайся, чтобы никто тебя не видел. Полицейскую форму переодень. Ясно?

— Так точно, господин капитан.

— Исполняй.

Записку он написал короткую: "Я знаю все о вашей деятельности. Если не хотите, чтобы я рассказал о вас полиции, приходите в полночь 14 мая на площадку между пятнадцатым и шестнадцатым этажом"

Место встречи он выбрал неслучайно. Если Йорген шпион, в семье он мог и проколоться где-то. Его дочери наткнулись на какой-то странный предмет, показали одноклассникам, заметил учитель… Если Бёрьессон виновен, он вполне может проследить эту цепочку. Придет он, чтобы откупиться или чтобы убить того, кто раскрыл его тайну, но он должен прийти. Если, конечно, виноват.

Сингх еще раз стал просматривать материалы, в надежде найти хоть какую-то зацепку. Может, этот беспризорник лишь пытается отвести глаза от настоящего виновника. Как вывести его на чистую воду? После долгих размышлений, Сингх пришел к выводу, что он завтра еще раз доложит о ходе расследования вверх по инстанции. Пусть сами решают, продолжать поиски в городе или нет, следить за Бёрьессоном или снять жучки. Лучше бы передали кому-нибудь дело. Он чувствовал, что зашел в тупик.

…Остаток ночи Кайлаш то дремал, сложив руки на столе, то ходил по кабинету, то читал доклады подчиненных. Когда электронные часы показали четыре часа утра, он понял, что дальше ждать бесполезно. Еще один чудесный план провалился: если бесы не пришли до сих пор, они уже не придут. Беспризорник обманул.

Он решительно взял рацию, вызвал лейтенанта Курмаева, которому поручил сегодняшнее дело.

— Уходите с постов! — коротко приказал он. — Всем отдыхать.

Посмотрел на экран. Маячок по-прежнему показывал, что бесенок находится где-то на этаже -20. То ли он не поверил Сингху насчет бомбы, то ли сумел-таки вытащить маячок…

Ничего… Когда он все-таки поймает обманщика, он сделает все, чтобы тот попал не в приют, а в пасть хищникам.

Марк провел бессонную ночь. Только что зажившие раны не болели, но немного ныли, напоминая о себе. Однако Левицкий понимал, что уснуть он не может от беспокойных мыслей. Мир приюта, который он с таким трудом приводил в порядок, начал рушится. Он снова восстанавливал в памяти одиннадцать лет своего пребывания в приюте. Пытался найти ответ: в чем он допустил ошибку, что сделал неправильно? Почему раньше не хотел замечать, что с Павлом не все в порядке? Почему не смог убедить Кима в правильности своих действий? Возможно ли было изменить что-то?

Ответ напрашивался только один. Он привык командовать, а не разговаривать. Внутри себя он любил лейтенантов, но наружу выпускал только команды. Ему казалось все очень просто: они должны доверять его опыту и слушаться беспрекословно и упустил тот момент, когда они начали принимать самостоятельные решения.