Йорген заставил себя вновь подумать о деле. Представил путь, который ему предстоит проделать сегодня ночью. Может, воспользоваться шахтой лифта, чтобы спуститься? Это займет несколько секунд. Тогда он не столкнется с полицейскими, патрулирующими подъезд в комендантский час. С другой стороны, встреча с Депрерадовичем назначена на три часа ночи, какое-то время займет разговор. В 4:30 уже открывают тоннель на ярмарку, начинает работать пропускной пункт. Если он задержится – придется ждать часов до девяти. Тогда многие лондонцы пойдут в другие города за товарами или в гости, и можно примкнуть к какой-нибудь группе, когда они будут возвращаться. После пяти утра в шахту лифта ему уже не пробраться – и прощай снаряжение. А Депрерадович вызывает его, для того чтобы дать задание. Где он потом будет доставать присоски, подъемник, тонкий трос? Нет, лучше уж так, как он решил: по лестнице вниз, а потом, когда комендантский час закончится, на лифте, как законопослушный гражданин.

От этих размышлений его отвлек голос Клюева:

– Майор Бёрьессон! – по дружному хохоту догадался, что зовут его уже не в первый раз. Клюев с серьезным видом, не обращая внимания на смех друзей, продолжал. – Майор Бёрьессон, я всерьез озабочен вашим моральным обликом. С таким отсутствующим видом у нас ходят только влюбленные, а у вас жена, дети. О чем вы думаете, хотел бы я знать?

– Ты не поверишь, – в тон ему ответил Йорген. – Помнишь, в приемной у мэра, когда нас награждали? Там такая девочка их службы сервиса стояла. Блондинка в маленьком черном платье. У нее еще в челке розовая прядка. Помнишь? Так вот привязалась ко мне. Хочу, говорит, с вами, господин майор, часок провести и даже денег за это не возьму, – он сделал паузу и тяжело вздохнул. – Прямо не знаю, что с ней делать.

Товарищи умолкли. Они давно знали и его, и Еву. Прекрасно понимали, что, даже если бы что-то подобное случилось, трепаться бы Йорген об этом не стал. Так что все ждали, чем он закончит шутку.

– И я вот хотел твой телефон дать, так она ни в какую, – продолжил Йорген. – На что, говорит, мне такой щупленький.

Соратники расхохотались. Среди команды Гриша выделялся невысоким ростом и стройной, девичьей фигурой. Он не обиделся, рассмеялся вместе со всеми. В этот момент открыл двери лифт, приглашая их в темно-зеленый мир, где отдыхали глаза.

– Э-эх, Йорген, – заходя внутрь, говорил Клюев. – Не в росте ведь дело. Ты б ей объяснил. Уж ты-то знаешь: чем мельче – тем шустрее.

– Да я ведь говорил, – покаянно вещал Йорген. – А она мне надменно так: «Байку о том, что размер не имеет значения, придумали мужчины», – снова раздался взрыв хохота. – Я вот думаю, – переждав смех, предложил он. – Может, к Марку ее отправить? У него и размер ничего, и, может, перевоспитает ее.

– Пожалей мужика, – жалостливо сморщился Клюев. – Хочешь, чтобы он на веки вечные в приюте застрял?

– Он уже застрял. Хуже не будет! – последнюю фразу он произнес, уже выходя на этаже +17.

На этот раз они не шутили. Чтобы вернуться в город, Марк мог вновь стать охотником и получить койку в общежитии для охотников, мусорщиков и полицейских. В каждой комнате общежития жило сорок пять человек. В их распоряжение предоставляли одну койку в трехъярусной кровати и одну тумбочку на троих. Когда тебе восемнадцать, можно так пожить, пока не женишься. Но в тридцать шесть перспектива попасть туда Йоргена бы не обрадовала. Марк тоже не торопился возвращаться в город.

Был и другой путь. Если бы Левицкий женился и жена родила ему двоих детей, он бы получил двухкомнатную квартиру в любом городе. Но после смерти Лизы Марк даже не пытался встречаться с кем-то. Йорген надеялся, что кто-то из подросших воспитанниц скрасит его одиночество, но шли годы, и ничего не менялось. Если же послать к Левицкому кого-то из службы сервиса, как в шутку предложил он… Так девочки с этажа +80 стерильны. Как только какая-то симпатичная сиротка поступает туда – ей сразу делают операцию во избежание неприятных эксцессов. Внебрачные дети никому не нужны, никто не хочет, чтобы потом девушки приходили со своими ублюдками к мэру или другим из администрации, требуя компенсации. Так что Клюев прав: пошли туда такую красотку на перевоспитание, и майор навсегда в приюте увязнет, потому что ни одного ребенка она никогда не родит.

Пройдя по длинному светло-коричневому коридору, он открыл похожую на все остальные белую дверь квартиры. Ева не услышала возни ключа в замке, а потому не встретила, как обычно, у порога. Он тихонько прокрался в спальню, убрал Укус, снял защитный костюм. После этого так же неслышно прошел на кухню, где жена, одетая по-домашнему в черные брюки и серую футболку, колдовала над запасами еды. Йорген обхватил ее за талию, подбросил в воздух. Ева вскрикнула.

– Ты сумасшедший! Заикой меня сделаешь. Или порушишь что-нибудь.

Кухня в двухкомнатной квартире маленькая. Когда туда ставят шкафы, стол и холодильник, повернуться становится негде. Так что Ева права, разрушить что-нибудь очень просто. Йорген поставил жену на пол.

– Пойдем, – потянул он ее за руку.

– Девочки сейчас придут, – отмахнулась женщина.

– Успеем.

– Не успеем.

– Ева!

– Веди себя хорошо, получишь морковку, – шутливо погрозила она пальцем.

Он надул губы:

– Не хочу морковку, хочу Еву, – Йорген попробовал дотянуться до бедер жены.

– Тетя Ева занята. Получишь Еву вечером, – продолжала она, легко шлепая мужа по руке.

– Хочу Еву сейчас и вечером, – продолжал приставать он.

– Ты не переоцениваешь свои силы? – с сомнением сдвинула она брови.

– Абижаешь! – еще сильнее надулся он.

Йорген непременно бы уговорил ее, но тут входная дверь хлопнула, и послышался голос старшей девочки.

– Мам, пап! – закричала Беата с порога. – Завтра выпуск, нас пораньше отпустили, что-то там грандиозное готовят.

Она прибежала на кухню. Йорген отошел от жены и достал бутылку с водой. Поскольку и он, и Ева работали на свалке, они могли позволить себе пить больше положенного. Обычно живущим в городе полагалось лишь три бутылки в день: на завтрак, обед и ужин.

– А Доминика где? – поинтересовалась Ева, мигом посерьезнев.

– Сейчас приедет, я раньше нее на лифт успела.

– Я предупреждала, чтобы ты не оставляла сестру?

– Мам, ну что с ней сделается? Сейчас со своим классом приедет. Мам, а что я завтра надену?

– Пап, что она завтра наденет? – повернулась Ева к Йоргену, потихоньку пившему воду. – Я тут пересчитала банки, может, купим в магазине платье по такому случаю? Все равно младшей пригодится.

– Я – за, – развел руками Йорген.

Беата захлопала в ладоши и запрыгала на месте.

– Мам, а когда поедем? Давай прямо сейчас!

– Нет, после обеда.

– Но до обеда еще два часа! Давай сейчас… – упрашивала она.

– До обеда полтора часа, – поправила ее мать. – К тому же надо разогреть, накрыть стол.

– Мам, ну мы успеем.

– Мам, а Беата опять без меня уехала! – раздался из прихожей следующий голос.

– Ну и что? – сразу уперла руки в бока старшая. – Доехала? Не умерла? А мне зато сегодня новое платье купят. Бе-бе-бе, – дразнилась она.

– Беата! – одернула ее мать.

– Мам, а я что надену? – появилась на кухне и Доминика. – Ты нашла мне платье, про которое говорила? Ты сказала, оно на антресолях.

Йорген, пивший воду у окна, поперхнулся. Ева заботливо похлопала его по спине.

– Что с тобой?

– Не в то горло попало, – прохрипел он, откашливаясь. – Это потому, что стал пить не вовремя, обеда не дождался.

– Точно-точно, – согласилась Ева. – Пойди вон телевизор посмотри, там твой любимый боевик сейчас будут показывать.

– Я лучше дочке платье найду на антресолях, – он направился в комнату.

– Не смей! – крикнула Ева вслед. – Я сама найду. Ты там всё перевернешь.

– Я аккуратно! – заверил он уже из комнаты. – Ты сама удивишься, как аккуратно я умею искать.

– Посмотрим-посмотрим… – пробормотала Ева негромко, а Доминика улыбнулась и пообещала: