Приют на свалке

Роман

Ночь с воскресенья на понедельник

Небольшую комнату майора освещал лишь маленький телевизор. Вечером Левицкий всегда садился в кресло, прямо в ботинках клал ноги на табуретку, так что они чуть ли не упирались в экран и, прикрыв глаза, внимал всему, что вещали. Это помогало не думать о повседневных проблемах, отключить сознание, заставить себя отдохнуть. Главное, занять правильное положение, потому что стоит чуть повернуть голову вправо, и взгляд скользнет в окно, наткнется на пять свечек, черных на фоне темно-серого неба, – города-многоэтажки. И сразу опять полезет в голову: сколько понесут на ярмарку, сколько выручат еды? Повернешься влево – кабинка очистителя с биотуалетом внутри напомнит о том, что не все лейтенанты обеспечены такими удобствами, а это плохо, очень плохо. Значит, опять надо урезать рацион, копить, чтобы приобрести их хотя бы в рассрочку. Пожалуй, лишь встроенный в нишу шкаф немного успокаивал – его сделали сами из подручных материалов. И подобную мебель можно не только для себя делать, но и продавать за еду, а это выгодно. Больше смотреть было не на что. Одна входная дверь, как и телевизор, успокаивала. Она отрезала его от остальных, давала уверенность, что эти несколько ночных часов принадлежат лишь ему. Никто не смеет беспокоить майора в это время.

Сегодня Париж – он воровал сигнал у этого города – показывал забавный боевик. Главный герой с неправдоподобно огромными мускулами (будто в них воздуха накачали) гонялся по джунглям за маленькими и щупленькими врагами. Конечно, это тоже фантастика, но уж лучше, чем когда показывают слезливую мелодраму про любовь на подстриженных газонах Лондона.

Левицкий с усталым равнодушием следил за однообразными приключениями героя, когда в дверь робко поскреблись. Он сначала даже ушам не поверил: мельком взглянул в ту сторону и остался на месте. Но  вскоре кто-то еле слышно постучал. Майор стиснул зубы, в два шага пересек комнату и дернул за ручку.

Миссис Хиггинс, невысокая худенькая старушка, так вздрогнула, что очки чуть не свалились с носа. В руке она держала свечку – новое изобретение сяньшеня Дэна. Загадочный состав свечи при сгорании испускал невыносимую вонь.

– В чем дело? – грозно поинтересовался Левицкий.

– Господин майор, – старушка ужасно смутилась, увидев его без форменной рубашки – в брюках и майке. Потупив взор, она забормотала себе под нос: – Простите великодушно, что я отрываю вас от заслуженного отдыха, но не будете ли вы так любезны…

– Миссис Хиггинс, – глухое раздражение прорывалось сквозь мнимое спокойствие майора, как пар из электрического чайника. – Первый час ночи! Вы можете коротко объяснить какого… – он быстро проглотил слово «чёрта», – вам нужно?

– Новая партия, – торопливо объяснила бабулька, так и не подняв взгляд, только отступила на полшажка.

– Ночью? – изумился Левицкий.

– Да, ночью, – зачастила миссис Хиггинс, постепенно переходя на шепот. – Галина Викторовна уже и приемник закрыла, а тут звонят. Флешку с документами быстро так сунули в руки и исчезли, а там…

– Миссис Хиггинс, – прервал ее Левицкий, – от меня-то что вам нужно?

– Так ведь новая партия… – чуть медленней и немного растерянно повторила та.

– И что?! – он наоборот вот-вот готов был заорать, чтобы добраться наконец до сути проблемы. Лучше бы прислали лейтенанта, чтобы доложил по уставу.

– Мы не справляемся, – она отступила еще на полшага. – Сяньшень Дэн пришел, и старший лейтенант Манслиф пришел, но там такое творится… Меня разбудили. Сяньшень Дэн просил вас позвать, передать, что мы не справляемся… Будьте любезны…

Марк возвел очи горе.

– Погасите свечу, миссис Хиггинс, – приказал он, – я возьму фонарик.

Старушка исполнила приказ незамедлительно. Он надел рубашку, выключил телевизор и за дверь вышел уже в полной форме. Включив фонарик, поймал благоговейный взгляд бабульки. Негромко хмыкнув, пошел вперед. Старушка семенила за ним, стараясь не отставать. Спускаясь по лестнице с шестого этажа, они держались ближе к стене – металлические перила продали, когда майор еще здесь не появился.

Миссис Хиггинс, оказавшись за спиной Левицкого, несколько успокоилась и стала рассказывать то, что так и не выговорила, глядя грозному майору в глаза:

– Из Токио прибыли ничего, спокойные. Как всегда. Из Москвы прислали дауна. Мадам Байи его уже определила. Кажется, родители обещают кормить его. Я сама документы не видела, но мадам Байи сказала…

– Она скажет! – с сарказмом вставил майор.

Миссис Хиггинс сбилась и замолчала. После небольшой заминки продолжила:

– Несколько человек из Парижа и Нью-Йорка. Но, мне кажется, их привели ночью из-за лондонцев. Где только они взяли эту банду? Просто жуть. Их даже не обыскали толком. Они с оружием.

– С оружием? – машинально переспросил майор. Он наконец понял, зачем его позвали.

Они спустились в подвал. В глубине коридора из открытой двери падал прямоугольник света. Испуганные возгласы и чей-то яростный крик говорили о том, что инцидент еще не исчерпан и его помощь будет кстати. Майор выключил фонарик – они приучили себя к строжайшей экономии.

– Не подходите, падлы! – различил он. – Всех порежу, не подходите!

Еще несколько метров, и Левицкий шагнул в приемник. Тут же прищурился – после тьмы коридора даже тусклая лампочка неприятно резанула глаза. Но через мгновение он уже всё рассмотрел.

Картина ему предстала любопытная, давно у них ничего подобного не происходило. К бетонным стенам прижималось около десяти вновь прибывших детей. Перед ними заспанные дежурные третьего класса. Их прикрывали воспитатели: сяньшень Дэн, Галина Викторовна и мадам Байи. Старик-китаец Дэн о чем-то препирался с лейтенантами Эриком Жманцем и Дэйлом Манслифом. Дэн зажимает салфеткой руку, с нее на пол медленно капает кровь.

В центре приемника спиной к спине стояли пятеро двенадцатилетних пацанов, выставив перед собой заточки. Грязные, оборванные. Даже у него в приюте дети так не одевались. Явно подъездная шпана. Их главарь матерился так, как не всякий взрослый завернет:

– Не подходите, убью! Тащите сюда еду и воду. Тащите сюда, а то прирежу! – он дернулся к воспитателям, но, завидев Левицкого, отпрянул назад и остолбенел.

Вид майора внушал ужас даже обитателям приюта. Он отирал бритым затылком низкий потолок приемника, да и в плечах был шире всех присутствующих. Но главное – взгляд. Он отбивал всякое желание проявлять собственную волю. Но пацана парализовало лишь на мгновение. Он быстро пришел в себя, хищно улыбнулся.

– Убью, сволочь! – прошипел он.

Майор ответил злой усмешкой. Присутствие Левицкого вдохновило Эрика, он подскочил к начальнику:

– Господин майор, разрешите доложить, – вытянулся он. Светлая челка закрыла пол-лица. Из-под нее сверкнули веселые карие глаза. – Прислали подъездную банду из Лондона. Галина Викторовна пыталась с ними договориться, но ничего не вышло. Рядовой Намгун отправился к сяньшеню Дэну за цепями. Сяньшень тоже пытался с ними договориться, но его ранили. Я хотел обезвредить банду, но сяньшень Дэн не позволил, велел пригласить вас. Господин майор, разрешите мне, пожалуйста, я справлюсь, – закончил он умоляюще.

– Отставить! – скомандовал майор. Нашел глазами старика Дэна. – Благодарю, сяньшень, – тот удовлетворенно кивнул, сощурившись. – Старший лейтенант Жманц, отдайте цепи и отойдите к стене.

– Но почему? – обиженно засопел тот.

– Выполняйте приказ, – майор добавил металла в голос.

Эрик сунул ему в руку цепь и, насупившись, отступил к дежурным.

Левицкий с цепью в руке встал напротив главаря. Банда наблюдала за происходящим с трепетом. Разве что главарь сохранил присутствие духа – у того в глазах по-прежнему вызов и ярость. Майор мог бы справиться со всеми голыми руками, но следовало наказать их за сяньшеня. Да и позже сговорчивей будут. Он раскручивал цепь, постепенно удлиняя ее. В такт свисту рассекающей воздух цепи Левицкий, не торопясь, объяснял: