Но Ким понял, ноздри дрогнули от еле сдерживаемого гнева.

— Какой дурак, попросил тебя дежурить? — разозлился он.

— Не дурак! — тут же вскинулась девушка. — Я сама хотела. Я думала… Ким, я не знаю, что делать!

Он закусил губу, лицо побелело от ярости. Он еле сдерживался, чтобы не показать этого жене. Наконец, чуть успокоившись, промолвил.

— Значит так. Ты сейчас идешь к себе. И никуда. Ни-ку-да, — раздельно повторил он. — Не выходишь. Тебе нельзя так нервничать. Я не хочу потерять тебя раньше времени.

— Ким, но как же… — чуть не плача, начала она, но парень хладнокровно перебил ее.

— Сейчас я найду, кого-нибудь другого, чтобы дежурить у Дианы. И сам сообщу обо всем. А ты пойдешь к себе. Я тебя провожу.

Он обхватил ее за талию, повел вверх по лестнице. Лейлани и сама уже чувствовала, что силы закончились. В волнении, она так спешила вниз, что не заметила ступенек. Теперь же их казалось просто чудовищно много. Боль в груди напомнила о себе. Она закашлялась.

Ким, не говоря ни слова, подхватил ее на руки и почти бегом преодолел три этажа. Она обняла его рукой за шею, прижалась к нему. В такие минуты она казалась самой себе маленькой девочкой. А муж у нее такой большой и сильный. Он всегда будет рядом и защитит от бед.

Ким ногой открыл дверь в комнату, уложил ее на кровать, достал лекарство. Лейлани воспротивилась:

— Не надо пока! Не надо… Дай лучше воды.

Он смотрел, как дергается ее горло, когда она пьет. Когда Лейлани убрала бутылку, опять посмотрела на него с мольбой.

— Ким, иди скорее… Она там одна…

Увидела, что муж опять сердится, но, встретив умоляющий взгляд жены, сдался, вышел из комнаты. Он решительно направился в комнату Армгрена, без стука толкнул дверь. Дарея вышивала салфетку, сидя у окна. От неожиданности она вздрогнула.

— Пойди. Подежурь. У Дианы, — раздельно произнес он. — И не смейте просить об этом Лейлани!

— Я сейчас, — быстро закивала девушка.

Ким помчался обратно. Хотел вернуться к Лейлани, но вспомнил, что обещал рассказать обо всем Диане. Зашел в соседнюю комнату.

Диана, ожидавшая, что придет муж, подскочила на кровати, с надеждой оглянулась. Наткнулась на колючий взгляд Адольфссона.

— Диана, — холодно обратился он к девушке. — Вчера твой муж ударил тебя ботинком в живот. От удара ты потеряла ребенка. За это убийство Тендхара казнили — выбросили к хищникам, — посчитав долг выполненным, он тут же развернулся и пошел к жене.

Витька спал почти до обеда — отсыпался после бессонной ночи. Ира опять приходила к нему. Правда, не надолго — коридор теперь постоянно патрулировали, и они с Серхио улучали лишь несколько минут, чтобы передать еду.

Но главное сестра сообщить успела — майор тяжело ранен и возможно даже умрет. Новость порадовала. Те, кто придут на смену, могут отнестись к узнику помягче. Но он с удивлением заметил, что Ира этой новостью расстроена. Если бы сестра задержалась подольше, он бы обязательно расспросил ее.

Съев хлеб и полбанки еды, которые принесла сестра, он уснул.

Разбудил толчок в плечо. Над ним склонился лейтенант. Тот самый, что встречал их в приюте и хотел разоружить банду, да майор не позволил. Кажется, Эрик его зовут.

— Ешь, — сказал он коротко.

Витька повеселел. Не зря он надеялся, что со смертью майора станет легче. Вот и кормить сразу начали. Посмотрим еще, кто кого. Лейтенант добавил:

— Господин майор приказал кормить тебя раз в день. Ешь быстрее, мне надо забрать посуду.

Витька не заставил просить себя дважды. Он быстро уминал принесенную пищу, а сам соображал: "Майор приказал? Зачем? Чего он хочет? Показать, что добрый? Не добьется ничего. Ишь расщедрился! Один раз в день. Ничего — один да один будет два. Сестра-то тоже про меня не забудет. Лучше бы три раза, но все равно не помру"

Он отодвинул пустую тарелку и издевательски вежливо пропел:

— Большое спасибо!

Эрик сделал вид, что не заметил иронии.

— Умеешь быть вежливым, когда захочешь, — произнес он и вышел.

Витька снова задумался. Все-таки странные вещи происходят в приюте. Может, не так уж и страшно здесь, как ему расписывали? Тут же одернул себя: жить здесь он не будет, чем бы ни заманивали. Приют и устав не для него!

События в приюте завертелись с такой быстротой, что у Клео буквально закружилась голова. Кто бы мог подумать, что буквально вчера утром она мечтала снова встретиться с майором, а теперь он лежит без сознания с порванным животом, и почти никто уже не верит, что он сможет выкарабкаться. Если бы Марк не старался привести в чувство Зверева…

Клео начала понимать, что если бы Левицкий не сделал этого, то уже не был бы тем майором, которого знали. Она с удивлением наблюдала, как изменился приют, после его ранения. Эрик с помощью сяньшеня Дэна старался, чтобы все шло как обычно, но скорее создавал видимость прежней жизни. Она и сама ловила себя на мысли, что надо бы пойти и провести уроки, или смастерить пару абажуров. Надо это сделать, потому что тогда майор, может быть, выживет. Увидит, что они послушные, и выживет.

Тут же отбрасывала глупые мысли, бежала в комнату, где лежал Марк. Ловила момент, когда он откроет глаза, чтобы попросить прощения за то, что произошло тогда на лестнице… Ведь это из-за нее майор чуть не погиб. Она видела глаза майора, когда он застал ее с Такаси. После такого взгляда только умереть. Он так и сделал… И если она расскажет, как все произошло на самом деле…

Но каждый раз, когда Левицкий открывал глаза, было не до разговоров. А со вчерашнего вечера, когда за помощью примчался Славик, он вообще не приходил в себя. Клео всю ночь дежурила у постели — майора перенесли в его комнату. Но Марк не только не открыл глаза, даже не застонал ни разу. Она каждый раз пугалась и подносила маленькое зеркало к его носу, чтобы убедиться, что Левицкий еще дышит.

Утром миссис Хиггинс решительно прогнала ее. Клео спустилась в свою спальню, на этаже девочек, но отдохнула всего пару часов. Проснулась от ужаса: Марк умер. Понеслась, перепрыгивая через три ступеньки на шестой этаж.

Галина Марковна встретила ее укоризненным взглядом.

— Как он? — спросила Клео, не обращая на это внимания.

— Жив, — ответила она. — Но в себя не приходит. Иди спать, девочка!

Воспитатели звали ее "девочкой". А Клео сразу приходил на память пошлый анекдот, ходивший среди женщин службы сервиса. "Это я девочка? Сейчас рот открою — полы увидишь"

— Я лучше тут, — предложила она. — Сяду где-нибудь…

— Здесь негде сидеть! — голос Галины Викторовна обрел суровые нотки. — И, в конце концов, это неприлично. И так уже слухи ходят…

— Какие слухи? — удивилась Клео. "Никто не мог знать, что я к нему приходила", — испуганно подумала она.

— Что ты в него влюбилась, — объяснила Галина Викторовна, и Клео перевела дух с облегчением. — Девушка не должна так демонстрировать свои чувства! — продолжила отповедь воспитательница.

Клео почему-то смутилась, потопталась еще немного возле кровати Марка, но решила, что придется играть по правилам.

— Хорошо, я пойду спать, — согласилась она. — Но после обеда приду. Не прогоняйте меня, пожалуйста!

Встретившись глазами с лейтенантом, Ева невольно побледнела, отвернулась, опустила голову, ожидая, что вот сейчас он скажет непоправимые слова. Но почему непоправимые? Она ведь уже придумала, как объяснит все Сингху. Почему же она так разволновалась? Может, обойдется? Неуверенно подняла голову. Сингх грозно смотрел на вошедшего:

— Что нужно, Ведерников?

— Господин капитан… — тот явно растерялся от такого приема. — Там господин майор хотел…

— Скажите, господину майору, что я занят. Как освобожусь, сразу зайду, — дверь позади Евы закрылась. Капитан продолжал ворчать. — Моду взял по всякому пустяку меня от дела отрывать. Наберут бестолочей, и работай с ними как хочешь. Сила есть — ума не надо, — он поднял голову на Еву. — Извините, пожалуйста. На чем мы остановились?