Марк на всякий случай дал знак, чтобы добытчики не уходили далеко от приюта. Они переворачивали мусор, складывали что-то в мешки. Майор подумал, что Штефани, повредившая ногу вчера, пока не очень хорошо себя чувствует. Травмы на свалке самые опасные. Один раз мальчишка умер, после того, как неудачно проколол ногу. Майор постарался забыть его имя. Память о погибших лишает воли к жизни. Пусть имена остаются на табличках в комнате Памяти, а сознание забудет. Точно так же он старательно вытравливал из себя воспоминания о жизни в городе, о семье. Но сейчас, руки привычно выуживали куски металла, жестяные банки, деревянные обломки, а перед глазами всплывала картина: мальчишка на операционном столе в комнате Аревик Ашотовны. Левицкий вызвал тогда для него врача, но доктор сказал, что спасти пациента можно, только если ампутировать ногу. Маленький добытчик заплакал, заголосил. Он кричал, что не позволит отрезать ногу, что он лучше умрет, чем будет жить без ноги. Марк сказал: "Как хочешь". Врач ушел. Мальчишка умирал еще неделю и, кажется, уже жалел о поспешном решении, но изменить уже ничего было невозможно…

Мальчишку кремировали в городе, а комната Памяти получила еще одного "жителя".

Хорошо бы на этот раз обошлось. Похороны случались в приюте нечасто и становились тяжелым переживанием для обитателей. Никакие проповеди не помогали справиться с болью. Хотя Марку стало казаться, что смерть страшна не для тех, кто уходит, а для тех, кто остается. Может быть, Лейлани уже давно мечтает о смерти, но Ким не может примириться с мыслью, что придется прожить еще много лет без нее…

Они отработали около половины смены, когда на шею майору упала горячая капля. Интуиция и тут его не подвела — начался дождь. Он поднял голову — добытчики уже тоже почувствовали опасность и, наспех набив мешки всем, что попалось под руку, помчались к приюту. Бенджамин, на свалке ходивший хвостом за Степаном Головней, теперь подбежал к Марку. Ему не нравились жгучие капли на лице — респиратор закрывал лишь нос и рот, но он оглядывался: поспевает ли майор за ним? Как будто считал себя обязанным держаться рядом. Это к лучшему. Гарантия того, что в тот момент, когда появятся хищники, он будет рядом.

За ужином Марк вновь вспомнил слова сяньшеня. Он смотрел на лейтенантов — одного за другим. Они сидели за отдельным столом, рядом с женами и детьми. Только Эрик, Алсу и их маленькие сыновья по-прежнему оставались наверху. Взгляд майора скользил от одного к другому.

Вот Степан Головня, заботливо откладывает из своей тарелки в тарелку жены. Животик Симоны уже заметно округлился. С другой стороны от нее — Катаржина, жена Дэйла Манслифа. Затем их сын — Брендон, малыш которому недавно исполнился годик, затем сам Дэйл. Катаржина успевает что-то шептать Симоне, следить за тем, как малыш пытается кушать самостоятельно и что-то втолковывать мужу. С другой стороны от Дэйла — старший лейтенант Аскестад, с женой Минами. Хорошенькая японочка редко здесь появляется, ее дочери три месяца. Интересно, кто ее сегодня нянчит. Скорей всего, Диана — жена Тендхара. Она тоже беременна, учится на малышке пеленать и качать. Тендхар здесь, ест быстро и хмуро. Наверняка уже думает, что будет делать после ужина — сегодня ночью его дежурство.

Дальше следуют парочки: Такаси и Ле Пан — их объединяет то, что они еще не создали семьи. Тед и Дарея Армгрен. При взгляде на девчушку, Левицкий невольно вздохнул. Никогда еще девочки так рано не выходили замуж. Ей шестнадцать. В городе такой брак бы не зарегистрировали. Там жениться можно только после того как получишь работу. Он, поразмышляв, решил не препятствовать молодым — кровь кипит. Может, потом и пожалеют, что так рано поженились, но сейчас вряд ли бы их убедили любые доводы. С некоторой опаской Марк ожидал, что вслед за ними и остальные станут торопиться с семьями, но пока вроде бы обошлось. Зверев, который что-то ласково нашептывает на ухо Карангело — не в счет. Славик в женихах засиделся, да и Александре уже восемнадцать. Девушка, слушая шепот "жениха", очаровательно краснела, глаза блестели. Марк уже боялся, что в ней начисто атрофировано женское начало — вон как стремилась стать равной старшим лейтенантам. Славик все-таки смог ее покорить. Хорошая будет пара.

Ким и Лейлани. Девушка бледна, но беседует оживленно, даже смеется. Марка это мало утешало. Он заранее готовился к свадьбам и рождению детей лейтенантов. В этом случае следовало подготовиться к похоронам. За кремацию Лейлани придется платить. Может, намекнуть Киму, чтобы копил еды? Левицкий сжал зубы, поняв, что на этот раз копить еду будет сам. Не стоит вешать на Кима еще и этот груз. Главное, чтобы воровство прекратилось!

Его парни сидели перед ним, не зная, какие печальные мысли бродят в голове майора, а он стискивал зубы.

Кого ему надо подозревать? Кого? Он знал каждого много лет. Марк еще раз перебрал их в уме по старшинству.

Жманц — его любимчик. Ему на следующей неделе в город. Нужна ему еда? Безусловно. Получил бы хороший запас на первое время, пока Алсу не может работать.

Головня? Он бывший беспризорник и воришка, но прошло столько лет…

Тендхар? Тендхар суров. Иногда неоправданно жесток, но красть он не будет. Он скорее будет чересчур строго придерживаться заведенных правил, чем нарушит, хоть одно.

Такаси? Зверев? Адольфссон? Армгрен? Аскестад? Манслиф?

"Нет, это совершенно немыслимо!" — Марк поднялся из-за стола. Он, конечно, найдет вора — его просто необходимо найти — но сейчас он осознал, что боится узнать правду.

Вечером Левицкий, хоть и включил телевизор как обычно, но смотрел чаще на дверь. В душе нарастало смятение. Он хотел, чтобы Клео пришла, и боялся этого.

Он переводил взгляд на светящийся черно-белый экран, пытался сосредоточиться на фильме, но взгляд неумолимо сползал на дверь. Марк боролся с собой, призывал на помощь волю — ничего не помогало. Он злился, но впервые не мог справиться с собой.

Ему почудился какой-то шорох в коридоре. Левицкий подскочил к двери и дернул ее на себя. Клео только собиралась стучать. От неожиданности она смотрела растерянно и по-детски испуганно. "Сейчас бы я поверил, что ей восемнадцать", — мелькнуло в мыслях Марка.

Но девушка тут же овладела собой. Губы сложились в презрительную усмешку.

— Ты что, под дверью караулил?

Марк мотнул головой:

— У меня очень острый слух. Пройдешь? — он отступил в комнату, пропуская ее.

— А не боишься? — девушка потерлась об него, когда проходила мимо. Левицкий судорожно сглотнул, но не сделал попытки удержать ее. Машинально закрыл дверь ногой.

Клео красиво рассмеялась, наблюдая за его реакцией.

— Начнем сначала? — она изящно повела бедрами, плечами. Казалось, она не двигается, а течет, как густой клей. — Итак… Где ты спишь?

Поняв, что майор не собирается помогать, полилась ему навстречу. Но Марк удержал ее за плечи, не позволяя повиснуть у себя на шее.

— Клео, — голос опять предательски охрип. — Нам надо поговорить, — сделал паузу, набираясь решимости. — Ты должна стать моей женой.

Девушка тут же замерла, глаза округлились, тонкие брови всползли на середину лба и превратились в полукруглую арку ярмарки.

— Что я должна? — переспросила она с иронией.

Майор, всегда хранивший хладнокровие, от вопроса смутился. Он пытался подобрать слова, чтобы объяснить свое решение, но теперь они казались глупыми и смешными. Клео, сложив руки впереди так, что полушария груди чуть не выскакивали из низкого декольте, изучающе его разглядывала. Марку даже дурацкое стихотворение припомнилось:

"Нежно смотрит на микроба

Аспирантка С. Петрова.

Так же нежно в микроскоп

На нее глядит микроб".

Наконец девушка поинтересовалась:

— Сколько ты в приюте живешь?

— Это имеет какое-то значение? — насторожился он.

— Ты безнадежно отстал от жизни, майор. Мужчина вполне может быть с женщиной за еду. Жениться необязательно!