– Элли, Элли.

Она слегка повернула голову в сторону, противоположную той, где находился он.

– Опоздаешь на собрание, – сказала она безразлично.

– Элли. Послушай. – Джо нежно придвинул ее лицо к своему и обхватил обеими руками ее щеки: – Давай попробуем. Мы нужны друг другу; я… я не могу без тебя.

– Кто в этом виноват?

– Знаю, что я, знаю, но клянусь, это никогда не повторится; с моей стороны имеются способы и средства предотвратить это навсегда. Я приму необходимые меры, сделаю все, чтобы мы были вновь одно целое. Я… я не могу выносить такой жизни, отдельно от тебя.

Элен сделала движение своей рукой, которая была в его объятиях и, потупя взор, сказала:

– Иди… иди на собрание; поговорим об этом позже.

– Дорогая! О, дорогая. – Он подался вперед и на мгновение зарыл лицо в ее шею, затем поцеловал ее в губы. Проведя рукой по ее прямым, сверкающим волосам, он поднялся, постоял мгновение и нежно улыбнулся ей, после чего неохотно повернулся и вышел из комнаты.

Когда Элен услышала, что автомобиль двинулся с подъездной аллеи, она встала с кушетки, выключила стоявшую на тумбочке лампу и подошла к окну. Сумерки сгущались, и полная луна уже ярко светила высоко в небе. Спустя мгновение она вернулась к кушетке и села, уставившись на огонь. Она сидела в таком положении, пока полутьма комнаты не сгустилась в полный мрак; затем она встала, вышла в холл и поднялась по ступеням.

Элен не вошла ни в свою комнату, ни в детскую, хотя, проходя мимо двери, на мгновение остановилась. Она слышала, как в комнате суетится Нелли и что-то болтает Мартин. Ему пора бы спать; уже больше часа, как Нелли привела его в гостиную, чтобы пожелать спокойной ночи.

Она продолжала путь наверх и постучалась в дверь гостиной Майка, а когда вошла, то увидела, что в комнате никого не было; но затем Майк появился в халате в дверях спальни.

– Пришла узнать, не нужно ли вам чего.

– Нет, нет, девочка; у меня есть все, что нужно.

Он вошел, прихрамывая, в комнату и сказал:

– Садись. Как чувствуешь себя?

Элен не последовала его приглашению, а ответила:

– Как всегда.

На это он ответил:

– Значит, без каких-либо улучшений?

– А что вы ожидаете?

– Что я ожидаю? – Ремингтон-старший повернул голову и взглянул на нее. – Раз ты спрашиваешь, отвечу тебе. Я считаю, что ты должна бороться: смирись с положением и скажи себе: «Пусть будет так, но это не должно подавить меня; у меня есть собственная жизнь, и я должна помочь Джо, должна жить его жизнью…» Ты ведь знаешь, девочка, что в этом ты не одна.

– Я прекрасно понимаю это.

– Если так, то должна сказать себе, что это – не конец света. Такие вещи повседневно происходят с людьми, и их нужно уметь переносить; что нельзя исправить – следует терпеть. Моя мать любила повторять эти слова, и это – правда.

Ее губы слегка искривились в усмешке.

– Вы уверены, что мне ничего не нужно для вас сделать?

– Да; у меня, девочка, есть все, что нужно, спасибо большое. Джо пришлось вернуться на работу?

– Да, как я поняла, на собрание.

– Да, на собрание. У него там полно забот. Он проталкивает в правление Джорди Бейли. Конечно, все это, чтобы спасти лицо, создать у людей впечатление, что в любом случае ситуация улучшается, хотя на деле хуже некуда. Если он не получит новых заказов, то пойдут увольнения. Ты же видишь, – он кивнул Элен, – беда никогда не приходит одна; и ему сейчас, как никогда, нужна помощь. От меня какая, к черту, польза; поэтому, девочка, все в твоих руках! – Ремингтон-старший взглянул ей прямо в глаза; и на мгновение Элен вернула ему этот взгляд, а затем сказала:

– Если моя помощь не нужна, то спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Ее уход был столь же быстрым, сколь и его прощание, и когда она дошла до своей комнаты, то несколько секунд постояла у двери со стиснутыми у бедер кулаками.

Лишь спустя десять минут Элен почувствовала, что ее мышцы расслабляются. Она разделась и надела ночную рубашку с кружевами и черным верхом, а поверх – черное неглиже; затем она прошла в гостиную и уселась в шезлонг, стоящий под прямым углом к камину. Дом казался совсем тихим, фактически пустым; Даффи и кухарка находились в кухне; Майк – у себя на самом верху; Мартин спал в детской – в этот момент она не приобщала к своим мыслям другого ребенка; Джейн в этот вечер была выходная, а Нелли спустится поужинать и поболтать с четой Даффи. А где-то там, в соседнем графстве, Бетти судачит с этой ужасной старухой.

У всех у них есть с кем поговорить, кроме нее. Она одинока и никем не понята, в первую очередь мужем. Он настаивает на том, чтобы они снова были вместе. Что это означает? Да, она знает, что он не будет принимать мер, чтобы она вновь не забеременела. Он дважды обманывал ее, будучи слишком высокого мнения о своем мужском начале, своей мощи, чтобы сдержать обещание. Он пообещает все, что угодно, лишь бы снова залезть к ней в постель… И ей приходится учитывать вот что: она хочет, чтобы он вернулся, поскольку нуждается в его привязанности, ей нужна ласка, нежность, поцелуи, но отнюдь не то, что он именует любовью. Это вызывает у нее отвращение. Теперь она понимала, что так повелось с самого начала… Интересно, испытывала бы она то же самое по отношению к Леонелю? Нет, конечно же нет; она так не считала, поскольку между Леонелем и Джо была пропасть. Джо груб и неотесан – весь в отца.

Элен не спеша прошла в спальню. Эта Нелли не удосужилась прийти, чтобы расстелить кровать. Она должна была выполнять работу Джейн, когда та свободна; ей следовало сделать это еще до ухода на ужин. Она подошла к окну с намерением закрыть занавески. Луна светила ярко; сад выглядел таинственно, романтично. Романтично! Элен с презрением отвергла это слово. Когда-то и в ее жизни была романтика… но сейчас ничего не осталось.

Когда рука женщины потянулась, чтобы закрыть занавеску, ее внимание привлекло движение на той стороне дома, которая была залита лунным светом. Кто- то пробежал мимо фронтона к вязу. Элен нагнулась к шнуру, висевшему у кровати, и выключила свет; затем расположилась поближе к окну.

Не может быть! Это Нелли и какой-то мужчина. Они обнимаются. Как она посмела! Вот вам и ужин! Должно быть, такое происходит каждую ночь. Пусть только она появится здесь!

Она отвернулась от окна и взглянула на свою гостиную. Дети были в детской одни. Раньше она никогда не думала о них как о детях; был только один ребенок – Мартин…

Казалось, она замерла и простояла так целую вечность, не двигаясь с места, а ее сердце колотилось так сильно, как будто готово вот-вот выскочить из груди, затем она устремила взгляд наверх. Майк находится в своем чердачном королевстве. Супруги Даффи на кухне; сам Даффи глуховат и поднимался наверх лишь в случае необходимости, а миссис Даффи слишком толста и нетверда на ногах, чтобы даже пытаться это сделать. В доме никогда не было так мало людей; в частности, этот этаж никогда не был так пуст.

Ей даже самой показалось, что она порхнула из своей комнаты прямо в детскую; и когда она, тяжело дыша, остановилась у кроватки, то не помнила, как открывала дверь.

Элен не сразу взглянула в кроватку, а стала всматриваться через тусклый свет, отбрасываемый ночной лампой с красным абажуром, туда, где в кровати у дальней стены лежал сын. Она смогла лишь разобрать, что он лежит на боку, держа на лице руку с расставленными пальцами.

Несколько секунд она стояла не двигаясь, повернув голову и наблюдая за ним; затем она перевела взгляд на дочь. Даже проделывая это, она осторожно вынула одну сторону кроватки из пазов, с необыкновенной легкостью движений скользнула к другой стороне кроватки и, просунув руки через решетку, ухватилась за матрац… Затем она поднесла руки к голове, чтобы заглушить звук мягкого глухого стука, когда тело ребенка ударилось о пол…

Как во сне, она вновь оказалась в своей комнате у окна. Нелли по-прежнему сидела под сенью вяза в объятиях мужчины. Элен наблюдала за ними почти две минуты, прежде чем отойти от окна. Она не чувствовала за собой вины; фактически в этот момент она убедила себя, что совершила очень хороший и смелый поступок: она сделала то, что должен был сделать доктор, Джо или кто-то другой, прежде чем ребенок начал дышать.