227. ПОВЕСТЬ О РЫЖЕМ МОТЭЛЕ, ГОСПОДИНЕ ИНСПЕКТОРЕ, РАВВИНЕ ИСАЙЕ И КОМИССАРЕ БЛОХ Глава первая ДО БЕЗ ЦАРЯ И НЕМНОГО ПОСЛЕ И дед и отец работали. А чем он хуже других? И маленький рыжий Мотэле Работал За двоих. Чего хотел, не дали. (Но мечты его с ним!) Думал учиться в хедере [48]А сделали — Портным. — Так что же? Прикажете плакать? Нет так нет! И он ставил десять заплаток На один жилет. И… (Это, правда, давнее, Но и о давнем Не умолчишь.) По пятницам А по субботам Жили-были Сколько домов пройдено, Столько пройдено стран. Каждый дом — своя родина, Свой океан. И под каждой слабенькой крышей, Как она ни слаба, — Свое счастье, Свои мыши, Своя судьба. И редко, Очень редко — Две мыши На одну щель! Вот: Мотэле чинит жилетки, А инспектор Носит портфель. И знает каждый по городу Портняжью нужду одну. А инспектор имеет Хорошую бороду И хорошую Жену. По-разному счастье курится, По-разному У разных мест: Мотэле мечтает о курице, А инспектор Курицу ест. Счастье — оно игриво. Жди и лови. Вот: Мотэле любит Риву, Но… у Ривы Отец — раввин. А раввин говорит часто, И всегда об одном: — «Ей надо Большое счастье И большой Дом». Так мало, что сердце воет, Воет как паровоз. Если у Мотэле всё, что большое, Так это только Нос. — Ну, что же? Прикажете плакать? Нет так нет! — И он ставил заплату И на брюки И на жилет. …………………………………… Да, под каждой слабенькой крышей, Как она ни слаба, — Свое счастье, свои мыши, Своя Судьба. И сколько жизнь ни упряма, Меньше, чем мало, — не дать. И у Мотэле Была мама, Старая еврейская мать. Как у всех, конечно, любима. (Э-э-э…Об этом не говорят!) Она хорошо Варила цимес И хорошо Рожала ребят. И помнит он годового И полугодовых… Но Мотэле жил в Кишиневе, Где много городовых, Где много молебнов спето По царской родовой, Где жил… господин… инспектор С красивой бородой… Трудно сказать про омут, А омут стоит У рта: Всего… Два… Погрома… И Мотэле стал Сирота. — Так что же? Прикажете плакать?! Нет так нет! — И он ставил заплату Вместо брюк На жилет. ………………………………….. А дни кто-то вез и вез. И в небе Без толку Висели пуговки звезд И лунная Ермолка. И в сонной, скупой тиши Мыши пугали скрипом. И кто-то Шил кому-то «При чем» и «ни при чем»
Этот день был таким новым, Молодым, как заря! Первый раз тогда в Кишиневе Пели не про царя! Таких дней не много, А как тот — один. Тогда не пришел в синагогу Господин Раввин. Брюки, Жилетки, Смейтесь! Радуйтесь дню моему: Гос-по-дин по-лиц-мейстер Сел В тюрьму! Ведь это же очень и очень, Боже ты мой! Но почему не хохочет Господин Городовой? Редкое, мудрое слово Сказал сапожник Илья: «Мотэле, тут ни при чем Егова, А при чем — ты И я». …………………………………… И дни затараторили, Как торговка Мэд. И евреи спорили: «Да» или «нет»? Так открыли многое Мудрые слова, Стала синагогою Любая голова. Прошлым мало в нынешнем: Только вой да ной. «Нет», — Инспектор вырешил. «Да», — Сказал портной. ……………………………………… А дни кто-то вез и вез. И в небе Без толку Висели пуговки звезд И лунная Ермолка. И в сонной скупой тиши Пес кроворотый лаял. И кто-то Крепко Сшил Тахрихим Николаю! Этот день был таким новым, Молодым, как заря! Первый раз тогда в Кишиневе Пели Не про царя! |
