45. ЗИМА Средь седых И старящих, Сводящих с ума, И моя, Товарищи, Тащится зима. Постучится палочкой, Сядет у стола: «Ну-с, Иосиф Павлович, Вот и я Пришла…» Я склонюсь, Задумавшись, А вокруг, звеня, Девушки И юноши Окружат меня. Не кряхтя, Не ахая, Не зная забот, А играя сахаром Молодых зубов!.. Но, шапчонку комкая, Старый гражданин, Я перед потомками Не склоню седин. Бьет В кремлевском знамени Алая струя. Это — кровь! И в пламени Капля есть Моя… Средь седых И старящих, Сводящих с ума, И моя, Товарищи, Тащится зима. Постучится палочкой, Сядет у стола: «Ну-с, Иосиф Павлович, Вот и я Пришла». 1928 46. ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО Нет, что-то есть такое выше Разлук И холода в руке! Вы снились мне, И вас я слышал На лазаретном тюфяке. И это вас, Когда потухло, Я у груди пронес назад, Как девочка больную куклу, Как руку Раненый солдат… Вы на далеком повороте, Ни враг, Ни друг И не родня… Но нет, Но нет, вы не уйдете… Вы не уйдете От меня! Нет, Даже предаваясь плоти С другим — Вы слышите: с другим! — Вы нежность вашу Назовете Библейским именем моим. И это выше, Выше, выше Разлук И холода в руке! Вы снились мне… И вас я слышал На лазаретном тюфяке. Мне и теперь Былое, право, Переболеть не удалось. И надо мною Ваша слава Густых Тропических волос. И я, Как в милом сновиденье, Всё принимаю, без границ, Всё… Даже узкое презренье Полуприщуренных ресниц. 1928 47. НЕБО И ГЛАЗА Вот удивительное дело! Синело только что, И вмиг Оно как будто бы надело Екатерининский парик?! Я думал, это прояснится. А ветер нес… и нес… и нес. И вот Дождем сверкнули спицы Никелированных колес. Гроза кипела, как на фронте. Но визг… Но лопотня ребят… И все четыре горизонта Глазами синими глядят! …Я о тебе Продумал годы И, увидавши, ахнул: — Ах! Какая чудная погода В твоих Синеющих глазах?! 1928 48. ВСТУПЛЕНИЕ Вспомним, как жили, грошей не копя, Платы не зная, в карманах не шаря… Жизнь по душам, за душой — ни копья, Кроме земного шара. Кроме одной дорогой стороны С песней до звездных вышек! Чем мы богаты? Тем, что — стройны. Счастливы? Тем, что дышим. Тем, что — по бабушке не родня — Мы побратались до гроба. Я — за тебя, ты — за меня. И за Республику оба… Что же ты песню на хитрую речь Стал перестраивать, сверстник? Надо, товарищ, любить и беречь Наши военные песни. Надо беречь — чтобы пела и жглась И никогда не скользила По голубой гололедице глаз Наша гражданская сила. Чтобы и в песнях любимой страны Брали всё выше и выше! Чем мы богаты? Да тем, что — стройны, Тем, что живем и дышим. Тем, что — по бабушке не родня — Мы побратались до гроба. Я — за тебя, ты — за меня. И за Республику оба! <1929> |
