174. КЛЯТВА Над свежей могилой героя Клянутся сурово друзья, И клятвы сильнее, чем эта, Придумать, должно быть, нельзя. Она языком автоматов Вдоль пыльных шоссе говорит, Она офицерскою хатой В ночи партизанской горит! Как чистое детское сердце, Слова этой клятвы просты. Но гнутся под тяжестью слова И падают в бездну мосты. И бурно над свежей могилой В ответ прорастает трава, Как знак, что становятся жизнью Суровые клятвы слова. 1942 175. НАРОДНАЯ ПЕСНЯ Тихий домик над рекою… Кажется, подать рукою! А пойти — так далеко, А пройти — так нелегко, Нелегко, товарищ. Сад тенистый, нелюдимый… Далеко ли до любимой! А пойти — так далеко, А обнять — так нелегко, Нелегко, товарищ. По-над Доном узкий лог; В роще ароматной Немец, сукин сын, залег! Дай-ка автомат мне! Я очищу узкий лог, Чтобы каждый русский мог К Волге или к Дону, К милой или к дому — Земно или водно — Проходить свободно! 1942 176. КЛЯТВА Клянусь: назад ни шагу! Скорей я мертвый сам На эту землю лягу, Чем эту землю сдам. Клянусь, мы будем квиты С врагом. Даю обет, Что кровью будут смыты Следы его побед!.. А если я нарушу Ту клятву, что даю, А если вдруг я струшу Перед врагом в бою, Суровой мерой мерьте Позор моей вины: Пусть покарает смертью Меня закон войны! 1942 177. ТОВАРИЩУ БОЙЦУ Чтоб честным людям не терзаться. Чтоб небо стало голубей Над родиной твоей, — мерзавца Настигни и убей! Старушка плачет на пороге, Вернется ль сын любимый к ней. Кто встал у сына на дороге? Фашист. И ты его убей! Вдова в ночи бессонной тужит, Ребенок на руках у ней. Кто их лишил отца и мужа? Фашист. И ты его убей! Грустит под вишней нелюдимой Подруга сердца твоего. Кто разлучил тебя с любимой? Фашист. И ты убей его! За черный ужас сел сожженных, За стаи мертвых голубей, За то, что плачут наши жены, Отцы и матери, — убей! Убей, и станет чист и светел Родимый край, родная мать. Убей, чтоб веселились дети, Чтоб никого уже на свете Не надо было убивать. 1942 178. ДОПРОС «Ви стояль на карауле?» — «Нет». «Ви пустиль в зольдата пуля?» — «Нет». «Ви живете у базара?» — «Нет». «Ваш фамилия Назаров?» — «Нет». …Три расколотых ореха. Ночь. Но выстрелам в ответ Трижды отвечает эхо: «Нет. Нет. Нет!» 1942 179. НА КРЫЛЬЦЕ Дверь открыта. Дело к ночи. У подъезда сани. Медик Эдик просит очень: «Прокатитесь с нами». «Не могу я, не могу я, Лучше не просите. Лучше девушку другую, Эдик, пригласите». Но студент из кожи лезет, Умоляет Эдик: «Свежий воздух вам полезен, — Говорю как медик». Тронул руку… «Рук не троньте, Докторам не верю. Доктор мой сейчас на фронте…» И закрыла двери. 1942 180. В ДОРОГЕ Ночь, и снег, и путь далек; На снегу покатом Только тлеет уголек Одинокой хаты. Облака луну таят, Звезды светят скупо. Сосны зимние стоят, Как бойцы в тулупах. Командир усталый спит, Не спешит савраска, Под полозьями скрипит Русской жизни сказка. …Поглядишь по сторонам — Только снег да лыжни. Но такая сказка нам Всей дороже жизни! 1942 181. «Не забыть мне этой лыжни…» Не забыть мне этой лыжни На снегу глубокий след! У меня иного в жизни Счастья не было — и нет. Не поэтому ли, Таня, Как по лыжне голубой, Память мчится — не отстанет Лет пятнадцать за тобой?.. Говорят, и мне, как многим, На любовь не повезло: Счастье было неглубоким, След разлукой замело. Ничего, не важно, Таня, Было счастье или нет: Память в сердце не устанет Находить знакомый след. 1942 |
