87. ПОСВЯЩЕНИЕ Трудно нам с тобой договориться, Трудно, милая, трудней всего: Резко обозначена граница Счастья твоего и моего. И, усталые, полуживые, Зубы стиснувши и губы сжав, Мы с тобой стоим, как часовые Двух насторожившихся держав. Ноябрь 1935 88. ТИПИЧНЫЙ СЛУЧАЙ Двое тихо говорили, Расставались и корили: «Ты такая…» — «Ты такой!..» — «Ты плохая…» — «Ты плохой!..» — «Уезжаю в Ленинград… Как я рада!» — «Как я рад!!» Дело было на вокзале. Дело было этим летом. Всё решили. Всё сказали. Были куплены билеты. Паровоз в дыму по пояс Бил копытом на пути: Голубой курьерский поезд Вот-вот думал отойти. «Уезжаю в Ленинград… Как я рада!» — «Как я рад!!» Но когда… Чудак в фуражке Поднял маленький флажок, Паровоз пустил барашки, Семафор огонь зажег… Но когда. Двенадцать двадцать Бьет звонок. Один. Другой. Надо было расставаться… — «До-ро-гая!» — «До-ро-гой…» — «Я такая!» — «Я такой!» — «Я плохая!» — «Я плохой!» — «Я не еду в Ленинград… Как я рада!» — «Как я рад!!» Ноябрь 1935 89. ЛЮБОВНАЯ-ГОВОРНАЯ Глупым недугом разлуки Добрым людям сводит руки. Наплодили Люды… Лиды… Людоеды — инвалидов! Очень больно, очень грустно, Что любовь, как говорят, Только лишняя нагрузка Для трудящихся ребят. Бродит Ваня по аллее: «Что с тобою?» — «Я болею…» А расспросишь инвалида, Выясняется, что… Лида! …Полюбить меня готовясь, Ты люби меня на совесть. Ты люби на самом деле, Чтоб глаза мои блестели! То ли дело… то ли ласка! То ли служба… то ли дом! Надоела неувязка Между лаской и трудом! Ты люби меня не вздорно. Ты люби сто лет подряд! Ты люби, чтоб крепла норма У меня и у ребят!! Люди встретят, люди спросят: «Как работаем, Иосиф? Как живется? Ничего?..» Поведет Иосиф усом: «Как живется? На пять с плюсом. Я влюблен. Работа — во!» Декабрь 1935 90. ФИЛОСОФСКОЕ
Мы с тобою станем старше. Загрустим. Начнем седеть. На прудах на Патриарших Не придется нам сидеть. Потолчем водицу в ступе, Надоест, глядишь, толочь — Потеснимся и уступим Молодым скамью и ночь. И усядется другая На скамью твою, глядишь… Но пока что, дорогая, Ты, по-моему, сидишь? И, насколько мне известно, Я! — не кто-нибудь другой — Занимаю рядом место С этой самой дорогой. Так пока блестит водица И не занята скамья, Помоги мне убедиться В том, что эта ночь — моя! 1935 91. ПЕСНЯ ОБ УБИТОМ КОМИССАРЕ Близко города Тамбова, Недалёко от села, Комиссара молодого Пуля-дура подсекла. Он склонялся, Он склонялся, Падал медленно к сосне И кому-то улыбался Тихо-тихо, как во сне. Умирая в лазарете, Он сказал: «Ребята… Тут Есть портрет… Елизавета — Эту девушку зовут. Красным гарусом расшитый — Вот он, шелковый кисет! Ну, так вы ей… напишите, Что меня… в помине нет…» Мы над ним Не проронили Ни единого словца. Мы его похоронили Честь по чести, как бойца. Но тамбовской ночью темной. Уцелевшие в бою, Мы задумались, И вспомнил Каждый девушку свою… 1935 92. КАССИР На вокзале хмуро… сыро… Подойти сейчас к кассиру И сказать без всякой фальши: «Дайте мне билет подальше. Понимаете… мне худо…» А кассир: «Билет?.. Докуда? До какого то есть места?» — «Неизвестно!» — «Не-из-вест-но? А в каком, простите, классе?» Пригибаюсь к самой кассе: «Хоть на крыше, хоть в вагоне!.. Пусть в огонь! Но только пусть Этот поезд не догонит Ни моя любовь, Ни грусть…» 1935 |
