Оставив работу, кузнецы наконец поклонились господам. Поклонились не спеша, с достоинством людей, знающих себе цену.

— Радим, покажь-ка нашему гостю, князю Александру, меч твоей работы.

Радим прошел в темный дальний угол кузницы и вынес оттуда меч, протянув его рукоятью Александру.

Александр удивился непривычной легкости меча. С все возрастающим интересом он стал рассматривать его ближе, заметил извилистость на поверхности лезвия.

— Он же вроде свилеватый [82].

— Верно, князь, — улыбнулся Радим. — И береза свилевата — насколько крепче прямостойной! Ты погни его, погни.

Александр, взявшись за концы, прогнул меч. Отпустил — меч с легким звоном выпрямился. Молодой князь не мог удержаться от восхищения.

— Упруг-то, упруг, что твой лук! А?

Но тут же с сомнением заметил:

— Вот легковат.

— Легковат? — хмыкнул Радим и, увидев у пояса Ратмира меч, попросил: — Вынь-ка свой, тяжелый.

Ратмир вынул меч.

— Что есть силы у каждого, ударьте в мечи, — сказал Радим.

Александр вознес меч над головой и, привстав на носки, сильно ударил им по мечу Ратмира. Железо взвизгнуло.

— Ух, — поморщился Ратмир. — Едва кисть не выбил.

— А теперь зрите, какой более пострадал, — сказал Радим. — Тяжелый али легкий?

Князь Александр тщательно осмотрел лезвие меча, даже пальцем ощупал место удара. Чисто.

— А мой-то зазубрился, — сообщил радостно Ратмир. — Зри-ка, Ярославич.

На его мече и впрямь была свежая глубокая зазубрина. Александр не мог скрыть своего восхищения.

— Ай да меч! Ай да железо! — шептал он.

Брячислав кивнул незаметно кузнецу, Радим понял, сказал:

— Коли к сердцу тебе, князь, меч наш, бери его себе. Сильной руке да сильным железом владеть.

Александр пронзительно взглянул в глаза Радиму, подумал: «Тобой бы владеть мне, тобой, кудесник», а вслух сказал:

— Спасибо, Радим, — и со звоном изогнул меч, любуясь его синеватым отливом.

В утреннем лесу было тихо и сумрачно.

Александр оглянулся и, убедившись, что слуг рядом нет, спросил:

— Ну как, Брячислав Василькович?

— О чем ты? — не понял Брячислав.

— Ведомо, о вчерашнем.

— К месту ль, ко времени ль говорить о сем, — засомневался Брячислав.

— Вот если тур на рога вздернет, тогда, может, и не ко времени будет, — улыбнулся Александр. — А пока живы — о живом и думать.

Вчера поздним вечером князья обговорили все, скрепили свой союз грамотой и печати к ней приложили. Собрались идти почивать. Слуги уж свечи гасить начали. Князь Александр, полуобняв за плечи союзника, молвил ему негромко:

— Эх, Брячислав Василькович, чернильный союз крепок, но кровный куда крепче. А?

Екнуло сердце у Брячислава, но виду не подал, спросил удивленно:

— Это как, князь?

— А так. Отдавай за меня дочь.

Как ни ждал князь Брячислав этого разговора, а все ж оторопел от неожиданности. Не такого ему сватовства хотелось для дочери.

— Эк ты как, — забормотал смущенно, — как-то наскоком, без сватов… без отнего благословения.

— Отнее уже есть, — за твоим черед, князь.

Брячислав мялся, не зная, что и сказать. Боялся поспешным согласием уронить честь и достоинство свое.

— Утро вечера мудренее, Александр Ярославич, — наконец нашелся он. — Пойдем почивать. А утресь где-нито сядем рядком да поговорим ладком.

Утром задолго до восхода солнца подняли князей ловчие: сговорено было в этот день на тура ехать. Долго скакали ночным лесом, наконец остановились под дубом у небольшой поляны.

— Ждите здесь, — наказал старший ловчий Яков. — Как зверя от стада отобьем, сюда завернем. Ждите.

Ловчие уехали, увели с собой свору матерых псов. Князья остались под дубом с дюжиной близких слуг. Здесь-то, томясь ожиданием, Александр и напомнил о вчерашнем.

— Коли ты нетерпелив так, — заговорил негромко Брячислав, — то вот мой сказ: бери Александру в жены, дам тебе за ней имения сколь позволит богатство мое, сотни три слуг и чади работной, коней столько же. Но чтоб не из милости держал ты ее во дворце. Слышь, Ярославич?

— Вестимо, будет хозяйкой она, — успокоил Александр и опустил свою ладонь на руку Брячислава. Заглянул в лицо, вдруг попросил жарко: — Пусть за ней чади вполовину меньше будет, но пристегни еще Радима-кузнеца.

Брячислав засмеялся, освободил руку, погрозил Александру пальцем:

— Ой хитер ты, Ярославич, ой хитер. Да что делать? Чай, теперь свои будем, куда денешься? Бери.

— Нужен он мне, дабы моих новгородских кузнецов обучить такие ж добрые мечи ковать. Много их мне понадобится, ой много.

Издалека послышались звуки трубы, лай собак.

— Тура откололи, — сказал Брячислав. — Сейчас сюда погонят.

И действительно, собачий лай стал быстро приближаться. Зашевелились позади князей слуги.

— Копья, — приказал, не оборачиваясь, Брячислав.

Тут же двое слуг подбежали и подали князьям копья. Первыми почуяли приближение зверя кони, они насторожились, запрядали ушами.

— Ишь ты, — укоротил повод своему коню Брячислав. — Боишься?

Обернувшись к Александру, сказал:

— В лоб не бей. Бесполезно. Угадывай в межплечье али под лопатку. Сломишь одно копье — отскакивай, дадут другое.

Взоры всех были устремлены на противоположную сторону поляны, откуда должен был появиться тур. Но первым на поляну выскочил ловчий, конь его несся, храпя и взвизгивая от страха. А следом за ним, пригнув голову, выбежал тур в окружении задыхающихся от злобы псов.

Ловчий сделал свое дело — выманил зверя на поляну.

— Бери, князь! — весело крикнул он, осаживая мокрого дрожащего коня.

Тур, остановившись, поднял рогатую башку, сердито заревел и копнул землю копытом. Из бурой спины его торчала стрела.

— С богом, Ярославич, — сказал Брячислав.

Александр, взяв копье наперевес, тронул пятками коня, но тот не пошел, а наоборот, попятился, захрапел.

— Плетей ему, — приказал Брячислав.

Свистнули сзади плети, обожженный ими конь жалобно заржал и коротким скоком помчался на поляну, норовя проскакать опушкой. Великого труда стоило Александру повернуть коня. Шагах в двадцати от тура он остановился, заплясал на месте.

Князь Александр, великолепно справлявшийся с конем, здесь ничего не мог поделать. Конь боялся идти вперед. Зато тур, увидев перед собой топтавшегося на месте врага, с ревом пригнул голову и решительно ринулся вперед.

— Князь, берегись! — донеслось сзади.

Конь жалобно заржал, вскинулся в дыбки, и князь понял, что никакого удара не получится, достало б сил удержаться в седле. И все же он успел вонзить копье, когда тур, подбежав, стал валить коня.

Конь упал, князь едва успел вытащить ногу из-под него.

Обезумевший от боли тур всю свою ярость обрушил на поверженное животное. Александр выхватил меч и вонзил его туру в межреберье, туда, где билось могучее сердце.

Тур дико взревел, покачнулся и рухнул замертво. Свора рычащих псов мгновенно облепила его. Подоспевшие ловчие оттащили собак. Конь не поднимался. Вытянув шею, косил испуганным глазом на огромную тушу.

— А ну вставай, — дернул за повод слуга. — Некого бояться уж.

Конь поднялся, седло осталось на земле.

— Ишь ты, — сказал слуга, — подпругу рогом зацепил. Добро, хоть не брюхо.

К Александру подошел Брячислав, улыбаясь, поздравил:

— С полем тебя, Ярославич, с добрым полем. Мнил я, один не управишься. Ан нет. Слава богу, ошибся.

Князь Александр вытирал травой меч. Он был бледен, руки тряслись; он занимал их работой, чтобы никто не заметил этого.

— Великолепен зверь, — сказал Александр. — Могуч и смел!

— И глуп, — подхватил Брячислав. — Если б все стадо выбежало, нам бы дай бог ноги унести. А он, вишь, откололся, мнил один с обидчиком управиться.

— А чем наши князья умнее его, — возразил Александр. — Эдак же на поганых поодиночке кидались. Нет чтоб скопом.