Тогда он решил, что должен попытаться разыскать своих товарищей. Если бы это удалось, втроем с Кириллом и Борисом они вернее разобрались бы в создавшейся обстановке.

Задача облегчалась тем, что в лагере айтсов ощущалась какая-то нерешительность. Ходили слухи о расколе, дисциплина наверху пала, охрана выходов из Углубления была ослаблена.

Толфорза пришла сразу после сирены. Она внимательно осмотрела космонавта. С отросшими волосами и бородой, одетый в комбинезон, который давно уж потерял свой первоначальный синий цвет и был весь испещрен заплатами, Алексей являл собой зрелище далеко не привлекательное.

Но девушка осталась довольна.

— Ладно.

Он понимал, что означало это “ладно”. Странным образом, он больше похож на айтса, чем на жителя. А в Городе среди “верхних” теперь как раз распространилась мода ходить в лохмотьях и даже грязными.

Следуя за Толфорзой по коридору, Алексей думал о том, как переменились его отношения с девушкой за последние две — три недели. Сначала была взаимная симпатия — она началась с первой встречи, с той минуты, когда космонавт столкнулся с группой маленьких людей в пустыне и Толфорза выступила за то, чтоб жители взяли его с собой. Потом, во время его болезни, эта симпатия переросла в дружбу. Он и жил-то, собственно, от одного прихода девушки до другого. Потом она встретила его в Углублении, вернувшегося из Города, — ждала у стены в коридоре. И тогда началось новое. Как будто стенка выросла между ними. Еще до этого случая он взял ее однажды за руку, и до сих пор у него сердце щемило, когда он вспоминал шелковистую нежность ее кожи у запястья. Позже ему часто хотелось повторить это, но как-то не получалось. Девушка стала сдержаннее. Они разговаривали уже без прежней свободы, обдумывали каждую фразу.

Вообще тут было о чем подумать. Насколько Алексей мог понять, отношения мужчин и женщин не отличались в Углублении сложностью. Да иначе и не могло быть при том примитивном существовании, на которое “верхние” обрекли жителей. Если двое нравились друг другу, окружающие просто старались оставлять их наедине хотя бы на некоторое время. Причем это вовсе не означало, что двое соединились навсегда. Но так было не со всеми: Толфорза, например, жила в специальном помещении для девушек, куда никто из мужчин не входил. И поражал постоянный контраст между грязной затхлостью подземелья и тем, какими свежими и сияющими девушки умудрялись появляться из своего жилища.

Алексей знал, что Толфорза была, пожалуй, единственным по-настоящему близким ему существом в подземелье. Суезуп, Тнаврес да и остальные, кого он знал, относились к нему, конечно, хорошо. Но, занятые своим делом, они не считали нужным скрывать, что это было именно их дело. Обижаться на них не имело смысла, поскольку Алексей был чужаком на планете. Всего лишь гостем, который, правда, будет гостить до конца своих дней.

У него была возможность обдумать все это, потому что путь наверх оказался прямо-таки бесконечным. Впервые он увидел подземелье в разрезе. Узкими ходами и лазами они поднимались с одного уровня на другой. В некоторых коридорах даже лица жителей были не такими, к которым привык Алексей. Когда он почувствовал уже ломоту в мускулах, девушка повела его пустынной галереей, потом полезла в узкий, круто поднимающийся туннель. Он постепенно расширялся, впереди мелькнул отблеск дневного света.

Толфорза первой выбралась на маленькую площадку, прилепившуюся к стене. Алексей поднялся вслед за ней и в первый момент даже как-то позабыл, зачем он здесь. При дневном освещении он видел девушку всего во второй раз. Но тот давний, в пустыне, был таким далеким, и так много воды утекло с тех пор, что его можно было и не считать. Смуглая золотистая кожа девушки светилась. Толфорза была как бы вся пронизана солнечными лучами.

Ну что, если вот сейчас прямо и сказать ей, что все свои мысли о будущем он связывает с ней?

Но Толфорза подвела его к краю площадки, и он невольно отшатнулся.

Там была пропасть.

Колодец диаметром чуть ли не в полкилометра бездонно уходил вниз. Заходящее солнце било в глаза, противоположный дальний край огромного кратера заволокло тенью. Тысячи людей и механизмов передвигались по едва заметным тропкам на косо опускающихся стенах, и все это движение стремилось к сложной системе транспортеров, которые несли и несли наверх бесконечные тонны породы.

Алексею вспомнился фантастический роман Беляева “Продавец воздуха”. Там тоже описывалась дыра в глубь земли. Но эта, в натуре, была куда более впечатляющей. Действительно, айтсы серьезно взялись за строительство подземного убежища. В одной такой яме можно было скрыть целый город.

Вокруг колодца отвалы голубой глины во все стороны закрывали горизонт. Там и здесь, образуя сложные переплетения, тянулись высокие изгороди из колючей проволоки. Комплекс плоских зданий нависал над пропастью недалеко от того места, где стояли Алексей и Толфорза.

— Когда я была маленькой, мы приходили сюда дышать воздухом, — сказала девушка.

Небо над стройкой было желтым, вечереющим. Алексеи знал теперь, что там, за непрозрачной толщей атмосферы, в черной глубине космоса висит наверху гигантский шар загадочной вооруженной планеты Юэса. От этого делалось как-то не по себе.

Им удалось выбраться с территории Углубления неожиданно легко. Возле плоских зданий они наткнулись на группу айтсов. Некоторые лежали на земле, другие сидели. Один, рослый и грузный, поднялся, окликнул Алексея:

— Куда?

Но, не выслушав ответа, вдруг махнул рукой и отвернулся. Краем глаза космонавт успел увидеть за его спиной открытую дверь в зал. Пол там был залит чем-то темным. Сотрясая воздух, работали механизмы. Длинный конвейер струил целую реку голубой глины, и сотни жителей стояли по обе стороны этого устройства, что-то выхватывая из непрерывно движущихся перед ними груд породы. Жарко пахло нагретым металлом, машинным маслом и электричеством. Все было так похоже на цех крупного завода на Земле, что у Алексея на миг от тоски перехватило дыхание.

Глиняная река выходила с другой стороны здания и там, подхваченная и поднятая транспортерами, падала в отвал.

Потянулись изгороди из ржавой проволоки. Толфорза уверенно вела космонавта. Еще дважды им попадались по дороге вооруженные “верхние”, но, казалось, хозяевами планеты овладела какая-то апатия. Никто даже не спросил Алексея, кто он и почему оказался здесь.

Еще через полчаса пути перед ними открылась площадь, ограниченная высокой стеной с воротами в дальнем краю. Толфорза боязливо отступила за Алексея. Но и здесь обошлось. Как раз подошла повозка с отрядом айтсов. Вооруженные гиганты быстро и деловито занимали посты у ворот, у башенок по углам площади, у входов в лабиринты из колючей проволоки. Раздавались четкие команды, печатались тяжелые шаги, клацало оружие. Но возле ворот в стене был большой пролом, и никто из айтсов не хотел замечать его.

Алексей и Толфорза вышли через пролом. Спустя несколько минут космонавт понял, что на этот раз он попадает не в Город, а сначала в Подгород.

Улицу образовывало ущелье между двумя рядами холмов. Там и здесь — порой как бы в несколько этажей — зияли входы в пещеры. Поток нечистот медленно струился по широкой канаве.

Возле одной из пещер горел, потрескивая, костер. Полунагая женщина каменным, первобытным ножом тщетно старалась разрезать кусок жилистого гниющего фиолетового мяса. Тут же лежал и грубо вытесанный каменный топор. Маленький ребенок, голый, с огромным выпуклым животом, искал что-то в канаве.

Мужчина-житель, тоже полуобнаженный, но в очень плотной и толстой шапке, стоял, сосредоточенно и безучастно глядя перед собой. Ребенок вдруг быстро подполз к нему, что-то спросил. Мужчина, не поворачиваясь, равнодушно отшвырнул его ногой.

И тут же рядом, удивительно соседствуя с этим первобытным застывшим миром, шагали мачты электропередачи, а какой-то музыкальный механизм издавал хриплые, далеко разносившиеся ритмически организованные звуки.