На дворе уже стемнело, несмотря на лето. Здесь юг, а на юге сравнительно быстро темнеет. Движение в доме затихало.

Немного подождем, подумал Виктор. Хорошо, если Сью оставила мотоцикл на улице. А пока можно поразмыслить.

Рузвельт как-то говорил, что Лонг станет диктатором к 1940 году. Когда он говорил и с кем? Что-то не припомнится. И почему сороковой? Ах да, Лонг победил на выборах в тридцать шестом, к следующим ему надо стать несменяемым лидером, президентский срок четыре года, вот и выходит как раз сороковой… Бомбу за два года не сделают, значит, к выборам это не козырь, вот он и колебался. Черт бы побрал эту забугорную систему, при которой все интересы страны подстраивают под очередные выборы! А кому нужна бомба сейчас? Даллесу и Кофлину, это для них вопрос о власти. Это в перспективе огромные заказы ВПК, включая стратегические бомбардировщики, ракеты, ядерные установки на подводных лодках и авианосцах, строительство военных баз, это денежные потоки, а здесь денежные потоки — это власть. Даже если лично Кофлин в ядерной программе не разберется, все решит менеджмент, которому без разницы, на кого работать. Гэлбрайт был прав: Америка вступила в период, где корпорациями рулят не владельцы акций, а менеджеры, а от полного загнивания и разворовывания бюджетов фирм их пока предохраняет изменение курса акций. Они же еще такие наивные, они не научились НЛП, не навыпускали книг, как вкручивать мозги инвесторам, деловым партнерам, покупателям и опять тем же акционерам, они же еще соревнуются, из кожи вон лезут, чтобы продукция была лучше, чем у конкурента, вместо того чтобы предложить выгодный банковский кредит (легально) или откат (нелегально). Еще не было дела «Локхид». Так что все равно, кто будет руководить, Даллес или Кофлин, здоровая американская технократия все вытянет. Потом об этом золотом периоде Якокка будет книги писать. Сейчас они просто работают.

Что же делать? Подкинуть им современный менеджмент? Как завоевывать друзей бизнес-пьянками, произносить демагогические речи, как перестать беспокоиться и начать всем компостировать мозги? На разложение целого слоя нужно много времени… Пора идти.

Виктор осторожно выглянул за дверь комнаты. Свет в коридоре и на лестнице не горел — экономия. Ладно, как шли, мы помним…

Он начал осторожно спускаться вниз по деревянной лестнице. По счастью, она не скрипела. Странно, деревянные лестницы в старых домах всегда скрипят. На первом этаже дома тоже стояла мертвая тишина, и восходящий апельсин луны просвечивал в окно сквозь листву сада. Дверь оказалась закрытой только на легкую задвижку.

Очутившись на крыльце, Виктор на мгновение остановился. Свежий воздух ночи пахнул в лицо. Звенели то ли цикады, то ли сверчки, пространство расчерчивали мигающие светодиоды светлячков. Мотоцикла у крыльца не было видно; на деревянных воротах сарая, видневшегося метрах в двадцати, сколоченных по диагонали из шпунтованных досок, висел здоровый замок.

— Вам что-то угодно, сэр?

Подле Виктора выросла тень с дробовиком в руке.

— Stars, — неторопливо ответил Виктор, — the beautiful stars are sparking in a darkness[67].

— Yessir[68], — ответила тень.

— And if we’ll got a spyglass, — продолжал Виктор монологом лектора из «Карнавальной ночи», — we’ll see one star, two stars, three stars… but five stars are the best, of course[69].

— Yessir.

Виктор пожелал тени «Good night!»[70] и вернулся в свою комнату.

«Дохлый номер. Отметят, что русский после визита дамы выпил и пошел на двор считать звезды. Да, на шашлыки придется ехать. И что-то делать с инглишем. Позорный он у меня, а не разговорный. На первой заправке заметут».

В этот вечер сон почему-то долго не шел. Удивительное дело — в другой реальности Виктор практически всегда спал спокойно и безмятежно, а здесь, в старом доме, им почему-то начала овладевать подспудная тревога, а затем появились угрызения совести. Сначала за то, что он подтрунивал над безграмотным афроамериканским телемастером, потом — за то, что во второй реальности, находясь под действием препарата, введенного ему для пробуждения, и очутившись в безвыходной ситуации, он предложил группе прикрытия угнать самолет с пассажирами.

«Видимо, это проявление христианской идеи, — подумал он. — Она часто встречается в нашей литературе. Сделает человек какую-то гадость, а потом его тележит, и через это духовно возрождается, обретая высший смысл бытия. Вот у Льва Толстого один мажор чувиху соблазнил, а потом, когда она в проститутки пошла, помог ей срок впаять. А чувиха, видно, ничего была, и мажора торкнуло, так что он все бросил и на зону за ней подался. И на зоне такого насмотрелся, что Евангелие читать начал. То есть возродился. А у Достоевского еще был такой лузер, типа аспирант-экстремист, он взял и замочил хозяйку ломбарда, да еще с нанятой служащей-инвалидом. Двоих замочил. И главное, не из-за бабла, а ради гнилых понтов — дай, думает, проверю, я типа крутой или чмо позорное? А вышло, что урод. И бабла не получил, и совесть загрызла, и обратно всякие библии читать начал, раскаялся типа. А вообще это глупость. Зачем обязательно какую-то мерзость делать, чтобы возродиться? Ты вот мне покажи человека, который в этом мире прожил и никому не кидал подлянок…»

— …Виктор Сергеевич! Виктор Сергеевич! Спокойно, это свои.

Сквозь сон Виктор разобрал знакомый голос.

«Ступин? Откуда он здесь? Или где я?»

— Одевайтесь быстрее. Вам надо уходить.

— А эти во дворе? — спросил Виктор, натягивая рубашку.

— Усыпляющий газ есть не только у президентской охраны. Газ скапливается понизу. Наденьте вашу маску. Плотно? — И полковник сам проверил резиновый намордник. — Теперь за мной, не отставать!

Он открыл дверь в коридор, но не успел пройти и двух шагов, как впереди Виктора послышалась возня и грохот падающего тела. В лицо ему уперлись лучи карманных фонариков. Затем щелкнул выключатель, и Виктор увидел человек пять охранников в масках, трое из них насели на лежащего Ступина и заковывали его в наручники. Снизу поднимался кто-то шестой; наверху он снял маску, и Виктор узнал Рэнкина.

— Surprise! — довольным голосом произнес Рэнкин. — В России говорят, что нежданный гость хуже татарина? А мы ждали людей дядюшки Ала. Русский агент, который курировал нашего гостя в Брянске, не так ли? Оружие все отобрали?

— Да, сэр. Взгляните на это. — И один из охранников протянул Питеру бесшумный пистолет и металлическую авторучку — видимо, тоже пистолет.

— Мило. Об ампулах не забыли?

— Сэр, у него не было яда.

— Вы хорошо искали?

— Да, сэр.

— Или русская жандармерия плохо заботится о свои людях… или мы имеем дело с разумным человеком, тем более успешным. Поднимите его. Хотите «Мальборо», господин Ступин?

— Спасибо. Всегда предпочитал курить свои.

— Билл, проверьте, не спрятано ли что-нибудь в сигаретах полковника. А вы в одиночку собирались тащить нашего гостя через океан?

— Я получил задание вывезти его с виллы, узнать, что он успел рассказать секретным службам, и ликвидировать, инсценировав смерть так, чтобы подумали, что похищение организовал Даллес.

— Вот видите, Виктор, ваша географическая родина, оказывается, о вас не забывает ни на минуту. А почему так сложно, полковник? Почему вы не ликвидировали нашего гостя сразу в доме?

— Во-первых, он мог понадобиться как заложник.

— А во-вторых?

— Это уже зависит от обстоятельств.

— Вы не исключали возможности сдачи его людям Даллеса или нам в обмен на гарантии для вас? Или даже на возможное сотрудничество?

— Вы хотите предложить сотрудничество?