— И вы это все называете коммунизмом? Это же то, что мы хотим создать! О чем мы мечтаем! И что, от этого всего вы там отказались?

— Не то чтобы отказались… По-моему, просто никто не представлял себе, что будет. Ну и появилось меньшинство, которое очень даже неплохо живет.

— Ужасно…

«Запутали все-таки. Это и есть «очевидная демагогия»? Или они только на словах хотят этот Союз Советских Социалистических Штатов, а на деле — что-то другое, ужасное? И ведь подумать, а у нас в СССР общественная собственность на средства производства господствовала лишь в результате Первой мировой войны и из-за вынужденной форсированной подготовки ко Второй мировой. А если бы Первой мировой вообще не было? Ленин бы призывал к национализации банков при уважении прав собственности и прав человека? Получая помощь от кайзера, как сейчас пишут в газетах? Что есть что? И кто были мы?»

— Кстати, смотрел вчера проповедь отца Кофлина по Ти-Ви. Что-то вроде там про Зомбарта было…

— Простите, Виктор, но вы, наверное, перепутали. Разве во вчерашнем выступлении хоть раз упоминался Зомбарт?

— Не помню… Мне так перевели.

— Это был дословный перевод?

— Нет, пересказ.

— Тогда это очень вольный пересказ. Вчера в своей речи отец Кофлин разоблачал макиавеллизм в экономической политике. Точнее, тезис Макиавелли, что массы якобы сами требуют, чтобы их направляли твердая рука и сильный ум.

«Очень интересно. Кто же из них мозги-то пудрит? Джейн или Сью? Или обе?»

— Еще один вопрос: как бы вы перевели на русский название нашей политики — юнионизм? Юнион — это объединение, союз. «Объединенность» не звучит.

— «Единство»?.. Если по-латыни, это, кстати, «коммунизм».

— Нет, «коммунизм» не допустят.

— Тогда… что тогда… общинность, общак — нет-нет, это не то… соборность…

— «Соборность» подойдет. Соборная партия Лонга.

— Так это что же? У них там соборная партия — и тут соборная партия?

— Слово «соборность» в России является товарным знаком и запатентовано? Они подадут в суд за использование термина?

— Нет. Во всяком случае, копирайта не ставят.

— Но тогда все в порядке! Соборность, собор, cathedral, отец Кофлин, кафедра… Из этого могут получиться прекрасные заголовки.

«М-да, хорошо было Кривицкому в семидесятых про все это писать. «Реакционные тенденции Америки того времени овеществлены в бесчисленных газетных отчетах о политическом буйстве Хью Лонга, демагогических проповедях радиопопа Кофлина, бандитских похождениях куклуксклановцев, во множестве фактов откровенного служения государственной власти трестированному капиталу». Классно. Разве что насчет служения государственной власти олигархам все понятно. А остальное? Что именно за буйство было? В чем демагогия? Объяснять же надо, а то как в этом всем-то? Вот, например, Лонг и Кофлин, оказывается, с Ку-клукс-кланом на ножах. И вообще, если сейчас по газетным отчетам и интернет-сайтам судить о наших политиках, то такое можно вообразить себе! ТАКОЕ!!! А разве ж это правда? Разве можно всему верить, что кто напишет? Вот потому советский политпрос идеологическую Цусиму и продул. Ладно, попробуем зайти с личной стороны, там сложнее лозунгами запудрить…»

— Сью, а где вы так научились русскому? Вы из России?

— Хотела стать профессором лингвистики. К сожалению, кризис. Но стать редактором русского издания в наше время, пожалуй, даже лучше.

— Кстати, вы приехали сюда вместе со всеми? Что-то не видел вас в толпе встречающих.

— Я подъехала позже, на мотоцикле. Вы наверняка обратили внимание на брюки.

— Я вначале думал, что вы решили одеться, как в семидесятые… Ездите на мотоцикле? Увлечение?

— Нет, способ пропитания журналиста. Лучший способ попасть вовремя в любое место, даже в глуши.

— Понятно. В эти времена трудно прокормить семью.

— Своей семьи пока нет. Были серьезные планы, но, увы, расстроились. Теперь я вовсю поглощена работой и только работой.

«Мотоцикл. Кофлин говорил: сперва определиться, куда и к кому. Чушь. Это логическая ловушка. Отвалить с концами и смотреть по обстоятельствам».

— Знаете, стоит такая прекрасная погода, такие вечера… Так бы и хотелось махнуть куда-нибудь на природу, на шашлыки. Вы ездили на шашлыки?

— Это такой пикник? У Тургенева и Чехова никто не ездил на шашлыки. А у нас, если кого-то зовут на барбекю, то это обычно делают во дворе. И кто составит компанию?

— Знаете, если нам обоим сейчас некого приглашать в компанию, почему бы не съездить вдвоем? На мотоцикле же поместятся двое?

— Значит, это был все-таки комплимент?

— Но я же должен был знать, не нарушу ли границу чужих владений… А на природе прекрасно думается о профиле журнала и бизнес-модели. В голову приходят такие идеи…

— Насчет идей… пожалуй, вы правы. Но как же охрана?

— Мы попросим какое-нибудь ружье или револьвер… Да и охрана будет неподалеку. Ну не обсуждать же творческие идеи у всех на виду.

— «Я подумаю об этом завтра», как говорит героиня романа Маргарет Митчелл.

— Скарлетт, «Унесенные ветром».

— Вы читаете женские романы?

— Кино смотрел.

— Но его еще не закончили!.. Ах да. В общем, сегодня давайте ограничимся ужином вдвоем при свечах, с легким красным вином, я скажу, чтобы подали сюда. Как мне удаются в русском длинные предложения?

— Великолепно. Я и про ужин, и про предложения.

— Отметим начало совместной работы. Кстати, у вас будет хороший гонорар.

В общем, это был ужин, просто ужин. Виктор ломал голову, не подмешает ли Сью что-нибудь в бокал, и если да, то зачем, и рассказывал ей о Советском Союзе, чтобы обойти желанную для Кофлина тему о сборе компромата на нынешнюю Россию. Рассказывал о студенческих годах, практике, колхозах, стройотряде, самодеятельности, вспоминал разные смешные случаи на лекциях и экзаменах. Он ждал, что Сью начнет выспрашивать про что-то конкретное, но Сью просто внимательно записывала все, что он говорил, в свой блокнот, прошитый спиралью из нержавеющей проволоки. Незаметно они перешли на «ты».

— Виктор, мне пора. Все было ужасно интересно, но утром надо быть в редакции.

— Но как же ты теперь сядешь за руль?

— Питер вечером едет в город, и он обещал, как это ты говоришь, под-ки-нуть. Заодно заберем одного из парней, что охраняют наш покой: у него жена должна родить. Обратно Питер привезет замену.

«Значит, мотоцикл остается здесь, а пары человек из персонала не будет».

— Тогда я за тебя спокоен. До завтра!

— До завтра, Виктор!

Она встала, пошла было к двери, потом повернулась:

— В книгах у русских есть такой обычай: там перед отправлением в дальний путь и при встрече целуются, причем и мужчины с мужчинами. Мне сказали, в будущем ваш генеральный секретарь целовался перед репортерами и ти-ви-камерами. Почему так принято?

— Ну, это, наверное, чтобы не забывать друг друга… В общем, это надо показывать.

— Да, наверное… Хорошо. Тогда ты можешь это показать.

— А это не будет расценено как harassment?

— Нет, что ты… журналист должен знать, о чем пишет… О!

Виктор прижал ее к себе и поймал губами ее горячий полураскрытый рот; Сью не противилась, только сначала не знала, куда девать руки, но через секунду инстинкт уже заставил ее сомкнуть их на спине Виктора. Глаза ее были устремлены в потолок, и в них отражалось удивление, но веки тут же сомкнулись. Она не похожа на доступную женщину, подумал Виктор, скорее всего, она голодна. Желание, любопытство и естественный страх боролись в ней, заставляя трепетать каждую мышцу.

— О нет… Действительно, это трудно забыть… Я знала, что ты джентльмен и не станешь срывать мои джинс…

— Не бойся…

— Мне не страшно. Ты обязательно должен показать мне шашлыки. А сейчас прости, но мне пора: Питер уезжает через минуту!

Ее каблучки застучали по лестнице, и через минуту действительно во дворе раздался скрежет стартера, грубоватый рокот двигателя и басовитый, как у фуры, клаксон.